Нибелунги
Шрифт:
Румольда захлестнула волна ревности. Ему хотелось обнажить меч и рассечь любого мужчину, присутствовавшего в атриуме, от темени до пупа, дабы тот не смел даже взирать на несравненную Ульрику.
Хозяйка приблизилась к столу. Альбоин тотчас вскочил с места и поспешил к ней, в надежде на то, что ему удастся провести ночь в её сладостных объятиях. Лангобард усадил хозяйку подле себя и попытался завести с ней светский разговор. Посол уже успел изрядно выпить и, разгорячённый вином, буквально пожирал хозяйку глазами. Остальные же лангобарды старались вести себя чинно, ну разве
Хозяйка и посол обсудили предстоящую свадьбу Кримхильды и Агинмульда. И нашли друг друга на редкость приятными собеседниками. Румольд же всё это время не сводил глаз с Ульрики, удивляясь её самообладанию и женской хитрости. Она вела себя так кокетливо, словно собиралась провести ночь с послом. Лангобард же, попавший под чары хозяйки, старался выказывать ей всяческое внимание – подумаешь, римляне, и лангобарды умеют ухаживать за женщинами! Ульрика даже для вида пригубила вина…
Увидев это, Румольд почувствовал, что его сердце сковал ледяной страх.
Наконец Ульрика пришла к выводу, что гости окончательно пьяны и им пора на покой. Она увлекла за собой Альбоина, тот же тщился казаться жеребцом, однако у него это получалось с трудом: язык и ноги заплетались, перед глазами всё двоилось, даже Ульрика. Дружинники попытались дать своему командиру прощальное напутствие, когда двое из них рухнули на стол и атриум помимо пьяного гама и разгорячённых криков огласил раскатистый храп.
Румольд поспешил вслед за «голубками». Ему претила мысль о том, что этот дикарь посмеет даже дотронуться до Ульрики. Впрочем, опасения ревнивца были напрасными. Альбоин, не дойдя до спальни, рухнул на пол и… захрапел.
Злоумышленники стояли подле распластавшегося на полу лангобарда.
– Гости быстро опьянели… – переводя дыхание, произнесла женщина.
– Вероятно, началось действие зелья, – предположил коннетабль. – Теперь остаётся только ждать…
Он плотоядным взором окинул Ульрику с головы до ног и буквально набросился на неё, подобно изголодавшемуся зверю. Женщина не сопротивлялась, напротив, она жаждала близости с другом своей юности.
…Насладившись друг другом, Ульрика и Румольд не спешили размыкать объятий. Наконец женщина первой поднялась с ложа.
– Скоро полночь… Не мешало бы проверить: живы ли ещё лангобарды? – сказала она и накинула просторный пеплос [23] . Из высокого разреза одеяния соблазнительно виднелась длинная стройная нога.
Румольд сладко потянулся, соседство с мёртвыми лангобардами ничуть не тревожило его. В данный момент его помыслы занимала только Ульрика.
– Твоим гостям уже некуда спешить… Мы же можем продолжить… – он лукаво подмигнул возлюбленной. Та лишь передёрнула плечами и попыталась собрать в пучок растрепавшиеся во время соития волосы.
23
Пеплос представляет собой длинную, достигавшую земли одежду, надевавшуюся прямо на тело и оставлявшую один бок открытым.
– Мне бы хотелось побыстрее отделаться от них… Тогда и продолжим…
Румольд резко поднялся с ложа и рывком привлёк Ульрику к себе.
– Признайся, ты хоть вспоминала обо мне… Хотя бы иногда…
Женщина опустила очи долу.
– Первое время мне не хотелось жить без тебя… А потом мой муж завоевал-таки не только моё тело, но и сердце, – призналась она.
– Ты любила его?
– Да… К чему лгать?..
Румольд отстранился от Ульрики.
– Я не смею ни в чём упрекнуть тебя. Ты принадлежала к знатной семье, я же был конюхом. Я думал, что больше никогда не увижу тебя, однако судьба распорядилась по-иному…
Румольд быстро оделся и направился в атриум, дабы «навестить» лангобардов. В коридоре он наткнулся на Альбоина, тот лежал на прежнем месте. Румольд склонился над лангобардом и прислушался к его дыханию, затем для верности потряс его за плечо. Альбоин был мёртв, римское зелье сделало своё дело.
– Вот и всё… Пора собирать урожай… – спокойно произнёс Румольд и продолжил свой путь в атриум. Там его ожидала точно такая же картина – лангобарды были мертвы. Теперь предстояло погрузить тела в телеги, вывезти их с виллы и бросить в озеро, предварительно привязав камни к ногам. Затем надо было подумать, что делать с лошадьми…
…Румольд и Дерек погрузили тела лангобардов на две телеги. Никто из мужчин не высказал и слова сожаления. Когда погрузка была завершена, из дома во двор вышла Ульрика.
– Лучше покинуть виллу через задние ворота. Они хоть неширокие, но телега должна пройти. Затем по просёлочной дороге доберётесь до озера, так вы минуете римские посты… – посоветовала хозяйка. Румольд понимающе кивнул. – А что делать с лошадьми? Ты подумал?.. – спросила она.
– Пока нет, но что-нибудь придумаю… – пообещал коннетабль.
…Румольд и его сподручный окончательно избавились от трупов, когда забрезжил рассвет. Злоумышленники поторопились вернуться на виллу прежним путём. Ульрика не смыкала глаз, пребывая в крайнем волнении. Она взяла тёплый плащ, закуталась в него и отправилась на задний двор. Когда она наконец увидела пустые телеги, миновавшие задние ворота, то облегчённо вздохнула.
– Слава Великому Логосу, вы вернулись! – воскликнула она.
– Я переправлю лошадей к галлам, – пообещал Румольд. – Но мне нужен проводник, хорошо знающий тамошние места.
– Я помогу тебе, – пообещал Дерек. – Я наполовину галл, наполовину – франк. Так что я найду с галлами общий язык. Мы выручим за этих лошадей приличную сумму. Выходить надо немедля, к вечеру мы доберёмся до нужного нам селения.
– Я соберу вам поесть в дорогу, – засуетилась Ульрика и уже намеревалась пойти на кухню, как вдруг вспомнила о чём-то…
Дерек и Румольд уже направились в конюшню.
– Румольд! Румольд! – воскликнула Ульрика им вслед. Коннетабль обернулся и остановился. Женщина поспешила к нему. – Всё как-то быстро произошло… – переводя дух, сказала она. – Мы даже не успели ни о чём толком поговорить… Но я… Словом, скажи мне: ты женат?