Ничего личного
Шрифт:
— Но…
— Ваш многолетний опыт и преданность фирме высоко ценил еще мой прадедушка… Короче, выбор пал на вас, и все мы, то есть руководство фирмы «Бэгшо Индепендент», надеемся, что вы не подведете!
Здесь надо было бы встать, пожать ей руку и торжественно удалиться, но Хью помнил, что надо дать указания.
Белинда была раздавлена обрушившимся на нее сообщением. Она пыталась что-то сказать, но из горла вырывался только слабый писк.
— Мистер Бэгшо, а как…
— Теперь о деталях. Вот деньги на непредвиденные расходы, вот билеты на самолет, туда-обратно. Дресс-код —
— Что?!
— … хорошо бы костюм для верховой езды и что-нибудь для деревенской местности. Возьмите теплые вещи — в горах ночью прохладно. Драгоценности. Макияж неброский. Рассчитывайте на пять-шесть дней. Магазинов там нет, так что все необходимое везите с собой. Офисный… кхм… костюм брать не стоит.
— Мистер Бэгшо…
— Да? Вы еще что-то хотели спросить?
И вот тут она испугалась. Что, если это просто повод ее уволить? Сейчас она откажется, считай — откажет самому боссу, а завтра ее вытурят с работы. Хью давно хотел это сделать, вот и нашел повод.
Мысли зайцами метались в голове, и Белинда судорожно искала лазейку для спасения. Хью смотрел на нее совсем не так, как недавно в офисе. Теперь взгляд его излучал холодную насмешку и откровенное презрение.
— Что-то не так, мисс Карр!
— Я… Я хотела спросить, когда вылет?
— Завтра в девять утра. Всего доброго.
И Хью испарился, оставив окаменевшую от ужаса Белинду, над чашкой остывающего кофе.
4
Она просидела в кафе примерно полчаса, а потом неожиданно вернулась к жизни. Все, что она услышала от Хью, было столь невероятно, столь убийственно фантастично, что просто не укладывалось в ее голове целиком.
Отдельные фрагменты сменяли друг друга, из-за чего картина становилась и вовсе фантасмагорической.
Вечерние платья на пять-шесть дней — это пять-шесть вечерних платьев. Здесь все более или менее легко, потому, что у нее нет ни одного вечернего платья, и она даже не знает, как они выглядят. То есть в кино она их видела и в книжках про них читала, но, наверное, нельзя просто прийти в магазин и попросить завернуть вечернее платье? Или можно?
А где такие магазины находятся?
Теплые вещи у нее есть. Лыжные брюки на утепленной подкладке, мамина вельветовая куртка на меху и папин пуховик — в нем она зимой расчищает снег вокруг дома. Еще есть сапоги с войлочными вкладышами.
Джинсы есть, кроссовки есть. Есть два свитера, под них можно взять и старые футболки, потому, что никто их не увидит.
Туфли! Вот туфель у нее нет!
Зато у нее есть прекрасная твидовая юбка, почти новая, настоящий английский стиль. И есть еще черная, прямая, только у нее молния сломана, но если сверху будет пуловер, то ничего и не видно.
Шапка… ну ее, можно взять косынку, а еще есть осенняя куртка с капюшоном…
В этот момент официантка приоткрыла окно, и в кафе ворвался теплый летний ветер. Белинда очнулась, посмотрела на сияющее солнечной синевой небо и хихикнула. Папин пуховик! Сапоги с вкладышами! Шапка!
Ты же не на Аляску едешь, милая! Монтана находится в том же полушарии, что и Чикаго, там тоже лето.
Значит, так: джинсы, один свитер, легкая куртка, кроссовки. Черная юбка, к ней тонкий пуловер, под него можно менять блузки, у нее их три. Мокасины у нее есть, вполне приличные. Белья хватит. Остается две проблемы — вечерние платья и туфли.
Да, еще драгоценности. Какие, интересно, драгоценности носят на вечеринках Клуба Партнеров?
А такие же, как и на всех других вечеринках такого рода. Вот, скажем, миленькое колье… Она видела в журнале, жена какого-то нефтяного магната к нему совершенно не подходила. Крупный изумруд в обрамлении бриллиантов помельче, белое золото…
Это все глупости. У Белинды есть золотое колечко (на шестнадцать лет мама подарила, с фиолетовым цирконием), на мизинец оно ей еще налезет; тонкая золотая цепочка с жемчужиной-подвеской, а в ушах у нее нет дырок, так что сережки не нужны.
Макияж… О нем тоже думать глупо, потому, что она никогда в жизни его не делала. Чулки… Не забыть купить и отдать коллеге. Завтра же.
Минуточку. Вылет, он сказал, во сколько? В девять. В аэропорт надо приезжать за час, как минимум, значит, из дома надо выйти в шесть с чем-нибудь…
Белинда посмотрела на часы. Без четверти двенадцать. На все, включая сон, у нее осталось меньше суток. Так чего же она здесь сидит?
Она вернулась в офис, прошла сразу к начальнику отдела и недрогнувшим голосом сообщила, что ей надо уйти. Вероятно, весть о ее головокружительной карьере уже докатилась до низших эшелонов власти, потому, что начальник и не пикнул, вежливо попрощался с ней и даже проводил до двери. Все в том же отрешенно-безумном состоянии Белинда вышла из стеклянного здания и поехала домой. Подземка и автобус не давали сосредоточиться, и это было только к лучшему, потому, что иначе, возможно, она додумалась бы до самоубийства путем бросания себя на рельсы. А так — ничего, нормально.
Лишь, вернувшись домой, содрав с себя ненавистный офисный костюм и налив себе чаю, Белинда Карр осознала глубину разверзнувшейся перед ней пропасти.
Как ни странно, истерики не было. Более того, куда-то улетучилась головная боль, руки потеплели, и Белинда совершенно спокойно допила чай, приняла ванну, с наслаждением вымыла и высушила волосы, а потом отправилась в спальню, чтобы произвести ревизию своего гардероба.
На это ушло совсем немного времени. Белинда спокойно и размеренно складывала аккуратные стопки одежды в спортивную сумку, потом положила сверху косметичку с туалетными принадлежностями, застегнула молнию и отнесла сумку к двери.
Вернулась в спальню, села на кровать и посмотрела на часы, висящие на стене. Половина четвертого. Нужно пойти в магазин, купить эти несчастные колготки, потом приготовить ужин, лечь спать…
И завтра, разумеется, никуда не лететь.
Ей стало легко и весело, как в детстве, когда катишься на велосипеде с горы. Кажется, что летишь, и даже неминуемое падение в конце пути кажется не больным и не страшным…
Ее уволят и выдадут выходное пособие за три месяца. Это довольно много, и трогать эти деньги она не будет. Положит их в банк под хороший процент.