Ничейная земля
Шрифт:
— А что, если... — пробормотал он, отстраняя сестру Каридад и забираясь в кузов. — Джек, помоги-ка мне!
Он выхватил нож и вырезал большой кусок брезента.
— Поищите несколько крепких палок, — велел он Эустакио и его родственникам, молча наблюдавшим за этой сценой. — Нужно сделать носилки.
Вскоре носилки были готовы. Когда на них уложили сестру Лусию, четверо мужчин покрепче подняли их на плечи, и процессия беглецов с двумя интербригадовцами во главе, покинув грузовик, зашагала в сторону республиканских позиций.
— Светает, — задумчиво произнёс Джек, указывая на бледное свечение на востоке.
— Я вижу.
Галисиец оглянулся. Неровная вереница спасённых, молча бредущих в ночной темноте — женщин, детей, нескольких мужчин и почти двух десятков монахинь в белых одеждах — казалась сонмом потерянных душ, блуждающих во мраке.
— Что-то медленно мы тащимся, — заметил он. — Боюсь, такими темпами рассвет застанет нас в дороге.
— А я боюсь, что он нас уже застал.
Сержант повернулся к Райли.
— Мы не успеем вернуться вовремя, Алекс. Марти все узнает, генерал все узнает, а мы с тобой предстанем перед военным трибуналом.
Райли кивнул.
— Точно.
Джек уже открыл рот, чтобы возразить, но слова застряли у него в горле.
— Пожалуй, ты прав, — тяжело вздохнул он, всем своим видом выражая покорность судьбе.
В эту минуту сзади подошёл Эустакио с дочерью на руках.
— Я... — произнёс он, смущённо закашлявшись. — Я вам так благодарен... вам обоим... за то, что вытащили нас из города.
— Не за что, дружище, — ответил Райли. — Мы сами попали в переплёт. Нам оставалось лишь выбираться из этой передряги и сделать это по возможности достойно.
Крестьянин шмыгнул носом.
— Достойно... — повторил он таким тоном, как будто речь шла о какой-то сказке. — Здесь никто не поступает достойно. Даже они, — кивнул он в сторону вереницы бредущих монахинь. — Им было бы наплевать, если бы нас всех расстреляли, поскольку считают нас красными. По большому счёту, они ничем не лучше фашистов.
Джек строго взглянул на него, а затем спросил:
— А если бы анархисты собирались их изнасиловать и убить, ты попытался бы их защитить?
Эустакио виновато отвёл взгляд и опустил голову.
— Долго ещё? — спросил он, когда эхо упрёка стихло в его ушах.
— Трудно сказать, — ответил Райли. — На земле ведь не написано, где именно проходит линия фронта.
— А как же мы тогда узнаем, что ее перешли?
— Вот когда перейдём, тогда и...
И тут Алекс Райли замолчал на полуслове, поскольку с обеих сторон дороги их внезапно окружили безмолвные тени, явившиеся из зарослей, маячивших в нескольких метрах впереди.
— Стой, кто идёт! — приказала одна из теней. — Руки вверх!
— Солдаты Республики! — ответил Райли, тут же остановившись. — Батальон Линкольна!
— Пароль! — потребовал тот же голос с сильным немецким акцентом.
Джек в ответ выкрикнул:
— Перец!
На протяжении нескольких бесконечных секунд часовой медлил с ответом, и в тот самый миг, когда они уже решили, что им не суждено увидеть рассвета, неожиданно произнёс:
— Соль!
Джек и Алекс облегченно вздохнули, но тут им в лицо ударил свет фонаря, который держал в руке солдат.
Того, что произошло дальше, не ожидал никто.
Часовой внезапно заорал во всю глотку:
— Тревога! Это ловушка! Легионеры!
Алекс и Джек невольно оглянулись по сторонам в поисках легионеров.
Они не сразу поняли, что за легионеров приняли их самих.
Они совсем забыли, что все ещё одеты в форменные рубашки солдат из осажденного города.
Райли хотел объясниться, но прежде чем он успел сказать хоть слово, раздался выстрел.
21
— Отставить огонь! — рявкнул Райли так громко, что солдат невольно отшатнулся. — Мы свои, мать вашу! Отставить огонь!
— С нами мирные граждане! — крикнул в свою очередь Джек. — Женщины и дети! Не стрелять, засранцы!
— Назовитесь! — потребовал тот, кто держал фонарь.
— Лейтенант Райли и сержант Алькантара из батальона Линкольна! — прокричал Алекс. — Возвращаемся из разведки!
Часовой, казалось, на миг задумался, припоминая, где мог слышать эти имена.
— А эти все? — недоверчиво спросил он. — Эти откуда?
— Беженцы из Бельчите.
Луч фонаря, скользнув на несколько метров, осветил группу беженцев.
— Но... но ведь половина из них — монахини, — удивленно заметил он.
— Они все — беженцы и находятся под моей защитой, — повторил Алекс и, почувствовав себя несколько увереннее, спросил: — А вы кто такой?
— Старший сержант Штерн. Бригада Тельмана.
— Немец? — спросил Райли.
— Австриец.
Алекс подошёл ближе и встал прямо перед ним, сложив руки за спиной. Часовой оказался молодым человеком с красным значком на лацкане, в кепке наподобие ленинской и в круглых очках, выдающих в нем интеллигента. Наверняка член коммунистической партии.
— Ну что ж, товарищ Штерн, — произнёс Райли, стараясь придать голосу как можно большую властность, — Вам приказано охранять эту дорогу, ведь так?
— Так точно.
— В таком случае, делайте своё дело, а мы отправимся дальше.
Немного растерявшись, сержант оглянулся на семерых солдат, которые благоразумно держались в нескольких метрах позади.
— Простите, товарищ лейтенант, но я не могу пропустить никого из вас, — сказал он, кивнув в сторону толпы беженцев.
— Кто ваш непосредственный командир, сержант?