Нигде

Глухов Дмитрий

— По ходу, наш виртуальный рай кто-то решил схлопнуть, — обернулся к ним Филипп.

— Ресурсы, — кивнул Макс.

— Что? — отвлеклась от созерцания карты Лера. — Что ты имеешь в виду?

— Ресурсы. Система перераспределяет их. Забирает отсюда. Вспомните, например, когда последний раз шел дождь…

— Очень давно, — пробормотала Соня, — я так по нему скучаю… Ведь он требует много ресурса, прорисовка капель, все такое? Правильно?

— Именно, — кивнул Макс.

— И куда уходят мощности?

— Туда, где их требуется больше.

— Та-ак, — протянул Майк. — Я же говорил — он знает больше, чем нам рассказывает. И мне это очень

не нравится.

— Майк, прекрати, — махнула рукой Лера, — тем более должно быть понятно, что он нам нужен.

— Это тебе он нужен! — окрысился Майк. — Это мне понятно.

— Ты о чем?

— Что, я неправ?!

— Майк! — резко выдохнул Тыца, решивший, пожалуй, впервые показать свои права командира.

— Да пошло все… — Лиза снова психанула и, развернувшись, хлопнула дверью, скрывшись в соседней комнате.

— Ну и черт с ним, — махнул рукой Тыца. — Восемь — это даже лучше. Кофейни уже открылись. Идем, Макс.

Глава 15

Ластик и человек

Макс оглянулся по сторонам. В связи с его отсутствием мир ни капельки не изменился. Все так же бежали по делам озабоченные граждане, гудели автомобили, с неторопливым треском поднимались стальные жалюзи магазинов, мигали равнодушными глазами светофоры. Именно так выглядит мир, в котором тебя нет. Ни капельки не переменившимся. Макс огляделся по сторонам, вздохнул:

— В первый раз ощущаю себя покойником…

— Ты даже не покойник, — усмехнулся Тыца. — Покойник — это что? Цветочки, могила, заплаканная вдовушка, рыдающие дети… Масса разнообразнейших воспоминаний. Приятные оглашаются под приправой смахиваемой слезы, неприятные забываются. Ну или просто делается вид, что они забыты… Вот чем, кстати, покойник отличается от трупа?

— Это разве не одно и то же?

— Э, нет, — Тыца потер ладони, собираясь рассказать что-то интересное. Было видно, что разговор этот ему весьма нравится. — Покойника кто-то любит, кто-то по нему скорбит, кто-то к нему просто равнодушен. А труп — это просто мертвое тело не пойми кого, и никаких реакций, кроме профессиональных, он вызвать не может. Ну или там, не знаю, чувства жалости или брезгливости. Которые сами по себе, впрочем, чувства совершенно технические. А вот ты даже не труп. Ты пустота. Хотя еще секунду назад шел по этим улицам, у тебя были друзья, жена, коллеги. Улыбался девушкам, встречал знакомых, вокруг тебя, худо-бедно кипела какая-то жизнь. Вились, пенились и бурлили то сильнее, то слабее ручейки этой самой жизни. А сейчас — всё, никого. Будто мороз ударил. Все замерло. Пустота. Ты — никто. Ошибка программы. Хотя ты, заметь, остался, и по этим улицам идешь.

— То есть, меня как будто стерли?! — Погрустнел Макс. — Как-то неприятно это осознавать…

— Система, не обнаружив тебя, удалила тебя из реестра как ошибку. И, соответственно, все файлы, так или иначе связанные с тобой. Воспоминания, различные документы… Забавно, что человек, или будем правильнее говорить виртуальная личность, живя здесь, создает миллионы цепочек, сотни миллионов жизненных ситуаций. И, естественно, их все искоренить невозможно. Иначе весь этот мир рухнул бы в тартарары. И потому исчезаешь только ты. Я могу про себя сказать: у меня был друг, и я ему как-то, получив хороший гонорар за разработку одной программы, подарил велосипед. Чтобы мне было не скучно кататься одному. А уже после того, как я выпал из системы, я его встретил. Как раз на этом велосипеде. Он меня не узнал. А я не мог отказать себе

в удовольствии побеседовать с ним. Знаешь, очень забавно ощутить себя исчезнувшим. Одно дело — теория, а другое — практика. Поверь мне, в этом есть весьма своеобразный кайф. Не сочти меня мазохистом. Потом сам поймешь, о чем я. Это не мазохистские ощущения. Они ближе, наверное, к ощущениям бога. Ты вне этого мира, но, в то же время, можешь им как-то распоряжаться, все знаешь… Ну так вот, я спросил у этого бывшего приятеля, так, между прочим, откуда у него этот велик…

Тыца замолчал, и на его лицо легла тень.

— Ну, — сказал Макс. — И что дальше?

— А? Что дальше? А, велик, — встрепенулся Тыца. — Он смотрит на меня ошалевшими глазами и говорит, сам от этого обалдевая: «Не знаю…» Я подсказываю: «Может, подарил кто?» Он: «Нет, я его купил. Или не покупал… Да, точно не покупал… Но мне его и не дарили…» Завис, короче.

Макс покачал головой, не зная, как к этому отнестись. Тыца рассмеялся:

— Смешно, конечно. Но сейчас. А тогда горько было. И они меня так и не узнали. Качественно стирают…

Макс представил забывших его друзей, и ему стало грустно. Но Тыца развеселился:

— Но тебе переживать нечего. Максим Лебедев исчез, зато появился Максим Воронов. Теперь Лебедева нет как личности в этом мире. И, собственно, никогда не было. Мир стал немного правильнее. И это — хорошо!

— Пока все-таки не могу это представить…

— О, вот хороший способ произвести эксперимент, — Тыца отправился к обочине и поднял руку. Макс увидел, что по дороге движется полицейская машина, и вжал голову в плечи:

— Тыца, ты что делаешь? Я же наверняка в розыске!

— Эксперимент, — Тыца замахал рукой еще сильнее и даже пару раз подпрыгнул. — Вот едет наглядное пособие, смотри.

— Это же участок моего отдела! Наверняка они меня знают!

— И я как раз об этом же! Хочу, чтобы ты понял, что в том, что с тобой произошло, есть и плюсы.

Полицейский автомобиль медленно остановился возле Тыцы. Макс с ужасом увидел, что за рулем сидит Ким, а рядом с ним Антон. Они внимательно осмотрели сначала Тыцу, потом посмотрели на Макса. Лебедев, вернее, уже Воронов, был готов растянуть лицо в улыбке узнавания, но понял, что глаза полицейских совершенно холодны. Вполне цивилизованно одетый, он вовсе не заинтересовал бывших коллег. Они скользнули по нему пристальными, но равнодушными взглядами и снова уставились на странно выглядевшего Тыцу.

— Проблемы? — внимательно спросил Антон.

— Не подскажете, как пройти к дому по проспекту Солидарности, шесть? — Тыца расплылся в улыбке и, обернувшись, весело подмигнул Максу.

— Что, в коннекторе навигатор не работает? — Ким посмотрел на Тыцу, пытаясь понять, что же хочет от них этот странный молодой человек. Ким, как и всякий полицейский, уже в самом внешнем виде Тыцы видел иронию над правовым полем как таковым и над стражами правопорядка в частности.

Тыца кивнул в сторону Макса:

— Да мы с приятелем поспорили, смогут ли полицейские по памяти дорогу подсказать…

— Угу, — многозначительно кивнул Ким. — На что поспорили-то?

Из его интонации следовало, что он очень сомневается, будто представшие перед ним граждане могут поспорить на что-нибудь хорошее и правильное. Ну, например, на щелбан. Скорее, он подозревал, предметом спора был какой-нибудь штакет, косяк, или как там это называют.

Антон с удивлением оторвался от коннектора:

— Нету такого дома. Вообще. Ким, кажется, они нас дурят.