Никакой магии
Шрифт:
Иногда разница между эльфами и людьми была лишь в том, что эльфы стыдились того, что совершили. А иногда не имелось даже и такой – достаточно вспомнить Элоара-с-Проклятьем и других…
– Все изменилось, когда в Полк пришел капитан Винкль, – голос лейтенанта ощутимо дрогнул. – Он поначалу тоже считал вас врагами… но чем больше узнавал, тем больше вражда перерастала в восхищение. Конечно, старики смотрят весьма неодобрительно, но капитан, – Хауст потер скулу, – бывает очень убедителен. И потом, – не без гордости добавил он, – наш эскадрон в самом деле лучший.
Я ждала продолжения – по моему
– Нам пора лететь, – пояснил он в ответ на мой невысказанный вопрос. – К тому же, когда вы увидите нас в деле, многое объяснится без слов.
Вопреки названию, «Ночная моль» не была похожа на моль какой угодно разновидности. Скорее уж ее родичей стоило поискать среди химер – с туловищем рыбы, хищно распахнутой пастью, из которой вываливался дощатый язык трапа, и огромными фасетчатыми глазами. Рыбозверь со свистом втягивал воздух сквозь решетчатые жаберные щели по бокам и выдыхал горячим дымом через овальную трубу на спине. Из пасти, как и подобает хищнику, воняло – углем, смазкой, перегретым железом и какой-то противной электрохимией.
Мы с лейтенантом подошли к трапу последними в короткой цепочке.
– Лесенка справа от входа, мисс Грин, – голос лейтенанта странно дрожал. Вряд ли он настолько взволнован, скорее, проявилось побочное действие «совиных глаз», – и вверх. Полетим первым классом.
– А парадной лестницы нет? – пошутила я, карабкаясь вверх. Ряд грубых железных скоб с неприятно-острыми краями заканчивался люком, и его я постаралась проскочить как можно быстрее: массивная рубчатая и ничем не закрепленная в откинутом положении крышка слишком уж напоминала готовую захлопнуться мышеловку. Ой-ай-ой-о-ой… больно! Гнилые корни! Здесь же вообще развернуться нельзя, не приложившись сразу дюжиной мест о всякую торчащую машинерию. Кто только эту пыточную для эльфов строил… хотя вопрос глуп, а ответ очевиден.
На самом деле мы попали в рубку – за небольшим штурвалом застыл гном в матросской бескозырке и черном кожаном бушлате. Позади рулевого, на небольшом возвышении, угнездился в стальном креслице второй бородач, словно сошедший с полотна Маре: «Гном, отдыхающий после работы в шахте». Та же вальяжно-задумчивая поза, похожий бело-черный свитер грубой ручной вязки, такие же штаны и унты с оторочкой из собачьего меха. Единственное серьезное расхождение с картиной заключалось в том, что на подлокотнике справа вместо громадной кружки с элем лежала столь же несуразно большая фуражка.
Как эта пара коротышек собиралась управляться с обступавшими со всех сторон – да и с потолка – полчищами рычагов, маховиков, краников, циферблатов и прочих шкал со стрелками, оставалось для меня тайной тайн. Эльфу потребовалось бы полжизни лишь на то, чтобы запомнить назначение каждого из устройств, человеку бы не хватило и трех жизней – ну а гномы, наверное, обретают эти знания еще в утробе матери.
– Отряд на борту, капитан Гримиц, – поднявшийся следом за мной лейтенант захлопнул крышку люка и лязгнул защелками. – Можем лететь.
– Хорошо. – Выпрямившись, гном торжественно возложил, иначе не сказать, фуражку на голову и, наклонившись к пучку труб слева от кресла, скомандовал: – Трап убрать, створки закрыть! Решетки – на взлет!
Внизу прогрохотало, крайняя слева трубка плюнула в капитана совершенно неразборчивым даже для эльфийского уха шипением. Затем корабль покачнулся, земля за остеклением резко провалилась вниз, а впереди показались огни – вначале полевого лагеря, затем, судя по болезненно-ярким потокам электрического света и по суете и мельтешению в этих лучах, то самое сооружаемое у ворот укрепление, где требовалось «организовать особо бурную деятельность».
– Решетки на тридцать, курс север-север-запад, средний фперед, – приказал Гримиц и, оглянувшись на лейтенанта, уточнил: – Идем по прежней схеме?
– Да, – кивнул Хауст, – все то же, только вместо наблюдателей спускаем в гондоле стрелков.
– Яфно, – Гримиц, мрачный, как тучи над нами, постучал по циферблату перед собой. Стрелка неуверенно дрогнула – и, очнувшись от спячки, резво скакнула на добрую треть фосфорно мерцающей шкалы. Кажется, это был высотомер – и он совершенно нагло врал, показывая целых шесть сотен футов, когда огоньки под нами светили не дальше чем в четырехстах.
– Прикажите своим людям подготовиться.
– Они готовы! – уверенно сказал Хауст.
Гримиц нахмурился еще сильнее и перевел взгляд на другой индикатор.
– Машинное, что с батареями?
– Зрдхрбынсятпрц, – бодро тявкнула переговорная труба.
– Машине… – капитан пригладил бороду, – стоп! Топки перекрыть! Гондолу к спуску! Малый тихий фперед!
Он говорил еще что-то, но я уже не слушала его. Жесточайший приступ воздушной болезни напрыгнул на меня, словно рысь из засады. В глазах потемнело, желудок скрутили морским узлом, и длилось это целую вечность – пока я вдруг не поняла, что корабль больше не качается.
– С вами все в порядке, мисс Грин? – лейтенант осторожно тронул меня за плечо.
– Да… – соврала я, – в полном.
Кажется, Хауст не поверил мне – но возможности цацкаться с полуживой обузой у него сейчас не было.
– Держитесь позади, – велел он, пролезая в люк.
На крыше пахло дождем, окалиной, мокрым железом и кровью. Первый труп лежал в нескольких ярдах от корабля, неловко раскинув руки – арбалетный болт вошел ему в спину, точно между лопаток, бедняга даже не успел понять, что умирает. Второй, чуть поодаль, прожил чуть подольше, хоть и заполучил сразу три болта – два в грудь и в горло. И тишина, нарушаемая только ветром и шорохом капель – «Ночная моль», отхаркавшись десантным отрядом, сразу же ушла вверх, в облака.
– Капрал Малреннон?
– Все чисто, сэр, – доложила лейтенанту сгустившаяся впереди тень, – на крыше больше никого.
– Принято, – кивнул Хауст. – Идем вниз. Все.
– Наверху никого не оставляем? – удивленно переспросил капрал. – Виноват, сэр, но…
– Я помню, что по плану тройка Орвила должна была остаться на крыше. Но… – лейтенант сделал паузу, – нас и так слишком уж мало.
– Именно так, сэр, – подтвердил капрал. – И, позволю заметить, если внизу засада, эти три ствола мало чем помогут. Если у вас есть сомнения, возможно, нам стоит остаться на крыше и подождать подкрепления?