Никакой магии
Шрифт:
– Очень маловероятно, – отозвалась я. – Эта публика обычно куда придирчивей следит за модой и вообще любит выфрантиться. Добудь такой молодчик отрез хорошей ткани, он бы сшил из нее полупальто – и не у первого попавшегося портного.
– Хм… простой вор?
– С мозолями? – фыркнула я. – Кей, у тех карманников, которые проходили через наш участок, ухоженным пальцам вполне могли позавидовать многие эльфы.
– Резонно, – Молинари сделал глоток бренди, – в таком случае моя последняя ставка – слуга.
– Слуга?
– Почему бы нет, вэнда? Это вполне объясняет мозоли, работу на свежем воздухе, относительно хорошее питание…
– А циррозную печень как ваша версия объясняет? – ехидно спросила я. – Вот вы, кей, стали бы терпеть среди прислуги существо, регулярно напивающееся?
– Уже терплю, – ответил Молинари. – Миссис Фланаган, особа достойная во многих отношениях, но вот избавить ее от пагубного пристрастия к горячительному мне пока так и не удалось. Впрочем, как вы скоро сами убедитесь, вэнда, стаканчик-другой… и даже третий-четвертый вовсе не мешают ей управляться с иголкой и нитками. И не смотрите на меня с таким искренним ужасом. Вы ведь не собирались ехать к полковнику в своем нынешнем наряде?
Гномское предместье и прежде отличалось от прочих окраин Клавдиума чистотой и безлюдностью, точнее, безгномовостью улиц – подгорные бородачи, переселившись в город, все равно не очень-то любили лишний раз расхаживать по поверхности. Но сегодня эти улицы казались особенно пусты.
– Не нравится мне это, – пробормотал Молинари, провожая взглядом единственное живое существо, встретившееся нам – облезлую кошку.
Я тоже была отнюдь не в восторге от увиденного, и данное чувство значительно усилилось, когда на выезде из предместья наш экипаж едва не въехал в недостроенную баррикаду. По ней, словно муравьи, торопливо сновало два десятка гномов – и еще столько же угрюмых бородачей выстроились за ней. И в незаконченном виде баррикада впечатляла – по-гномски основательное сооружение из мешков, бочек и бревен «опиралось» на две каменные тумбы, а рядом с оставленным посреди улицы узким проходом стояли наготове массивные щиты. Сами же гномы открыто щеголяли отнюдь не клановыми топориками дозволенной величины.
Молинари распахнул дверцу.
– Что случилось?
– Не стоит вам ехать дальше, мистер, – один из гномов подошел ближе к карете, став напротив герцога. Кроме устрашающих размеров секиры бородач обзавелся аж четырьмя револьверными кобурами, а из-за левого плеча торчал характерный раструб картечницы.
– Что случилось? – повторил Молинари.
– Пока – ничего, – гном, задрав бороду, глянул куда-то вверх, – прошел слух, что у пристани Мэррима технофобы собрали толпу.
– Всего лишь слух? – недоверчиво уточнил мой спутник.
– Угу, слух, – гном перевел взгляд на меня, – повернули б вы назад, мистер эльф. Право же…
Молинари дернул ухом.
– Вперед, Джеймс! – велел он, захлопывая дверцу и откидываясь на диван.
Я тихо вздохнула. Похоже, при всех своих многочисленных талантах и знаниях, по части гномской психологии кей Молинари шишек с ветки не хватал. Гномы способны назвать слухами сведения, не имеющие гранитно-твердых доказательств, но вряд ли они бы устроили такое представление из-за обычных сплетен.
– Считаете, я поступил опрометчиво?
– Считаю, что вы поступили безрассудно, – буркнула я. По спине словно провели льдинкой, вдобавок в затылке объявилась колючая боль. Плохо, совсем плохо…
– Но, – мой тон явно смутил герцога, – ведь коротышка сам признался, что им известны какие-то слухи о технофобах. Простите, но подобное я слышу с удручающей регулярностью…
– А гномские баррикады вы тоже видите с удручающей регулярностью?
– Нет, но… – Молинари осекся, – и потом, вэнда, пусть даже технофобы и устроят очередной гномский погром, какое дело до этого нам, эльфам? Признаться, и сам я не вижу ничего катастрофичного в том, что всех этих чадящих и лязгающих железок станет хоть немного меньше.
– Кей Молинари, – ровно-бесцветным голосом произнесла я, – как давно вам говорили, что вы – круглый идиот?
Мимо кареты пронеслась лошадь. Краткий миг, но память, словно придирчивый художник, успела запечатлеть брызги пены, темные потеки на гнедой шкуре, рваную одежду всадника и кровь на лице, а главное – обезумевший от ужаса взгляд.
– Джеймс, разворачивай карету! – рявкнул Молинари. – Нет, поздно, – с сожалением добавил он, вслушиваясь в нарастающий гул. – Улица слишком узкая, а толпа уже рядом. Мои глубочайшие извинения, вэнда. Я заслужил ваш эпитет.
– И продолжаете в том же духе, – сказала я, глядя на появившийся в руке герцога кинжал. – Вы собрались останавливать бунтовщиков зубочисткой… ай?!
Последний вскрик вырвался у меня, когда сверкнувшее лезвие вспороло юбку на правом боку почти от бедра и донизу.
– Так вам будет удобнее, – пояснил Молинари, убирая кинжал, – а теперь… БЕЖИМ!
Мы выскочили наружу, когда из-за поворота уже показались первые ряды толпы. Оглянувшись, я увидела ее – не отдельных людей, а одну неудержимо накатывающуюся темную массу… над которой, словно знамена, торчали выдранные из ограды пики с кусками чего-то бесформенного, красного…
– Туда! – выдохнул галопировавший слева от меня герцог, – к желтому дому.
У нас было почти полсотни ярдов форы, еще столько же подарили нам перегородившая улицу карета и собственные ноги. Кучеру повезло куда меньше – он замешкался, слезая с облучка. До меня донесся свист булыжника, глухой удар – и торжествующие выкрики, от которых застывала кровь.
Молинари достиг цели первым – бежать в штанах значительно удобнее, чем в юбке, пусть и с глубоким разрезом. Я ждала, что герцог начнет колотить в дверь, но вместо этого Молинари вцепился в заплетавшие фасад побеги лимонника и взлетел вверх, пробежавшись по стене чуть ли не быстрее, чем по мостовой. Впрочем, я сама опомнилась только на уровне третьего этажа, почти сорвавшись вниз, когда плеть в моей руке надломилась. Рядом тяжело прошуршал камень – и со звоном осыпался вниз осколками оконного стекла. Еще свист, глухой «бум» – я еле успела отдернуть руку – железный прут плашмя впечатался в стену, выбив из нее облако штукатурки.
– Не останавливайтесь, – выдохнул сквозь сжатые зубы Молинари.
Еще несколько камней ухнули об стену рядом со мной. Затем что-то ощутимо стукнуло ниже спины, но, к счастью, не размазало по кладке, а наоборот, придало дополнительный импульс – шипя и ломая ногти, я проскочила последние футы и, уцепившись за водосточный желоб, перевалилась на крышу. Беснующийся внизу зверь обиженно взвыл тысячей голосов. Запах пота и крови шел такой густой волной, что я покачнулась, чуть не свалившись назад, в жадно распахнутую пасть чудовища.