Никарагуа. Hora cero
Шрифт:
Объявлено о том, что в Никарагуа появились фальшивые доллары.
…В последние дни Кольцов чувствовал себя неважно, обострилось воспаление ушей. Аптек здесь не было, получить лекарства можно только по рецептам врачей. Но попасть в военный госпиталь, где работали советские врачи, ему не удалось. Пытался лечиться сам, но не помогло. На работу не выезжал несколько дней. Абель от оказания помощи уклонился. Однажды вечером он позвонил и попросил «не поднимать шума». Речь шла о продолжении «разбора» финансовых махинаций Колтуна. И, если советская сторона (Рябов) пыталась это дело «замять», то никарагуанская сторона (Владимир Кордеро) заинтересовалась им всерьёз. Наконец, удалось договориться
Накануне Хуан приезжал к Кольцову в «Планетарий» и они долго говорили о делах «синесовских». Сергей высказал ему своё мнение о «бесперспективности» этого Совета, так как, при «автономии» университетов он не мог выполнять роль Министерства, то есть влиять на преподавательский процесс, и его деятельность сводилась к «консультативным» функциям. А при отсутствии квалифицированных кадров эти «консультации» были не профессиональны, и, естественно, руководством университета игнорировались. Хуан сообщил о сделанном ему предложении поехать работать в никарагуанское посольство в Москве в качестве «юридического советника». Он был воодушевлён этим предложением, но опасался, что в Москве со времён его студенческой юности «многое изменилось». Сергей горячо поддержал эту идею.
Между тем жизнь шла своим путём. В понедельник улетели первые двое ребят, прибывшие сюда год назад. Этим же самолётом прибыли новые преподаватели. Среди них «политэконом», (якобы на место Кольцова в CNES). Евгений, встревоженный расширением группы, пытался наладить «хорошие» отношения с Сергеем, настраивая в то же время против него «новеньких».
На следующее утро Кольцов заехал в CNES, забрал из стола свои «бумаги», попрощался с Эрвиным и покинул здание, в котором он проработал без малого, пять месяцев. Сожаления он не испытывал, так как практически ничего не удалось сделать. Единственно, что могло его утешить, это то, что он не позволил своим коллегам наделать «глупостей». Однако из университета ему пришлось возвращаться в CNES вместе с Виктором и Хуго Мехийа на официальное представление его «преемника» (который явился со своей супругой!). Евгений Орлов, доцент из Нальчика, лет на десять старше Кольцова, производил впечатление типичного «советского интеллигента», — в меру умён, и не в меру самонадеян.
Здесь же советский посол подписал с председателем CNES доктором Кастильо соглашение о взаимном признании дипломов.
Кольцов теперь сосредоточился на занятиях в университете. Занятия проходили, в общем–то, нормально, хотя, после его ухода из СNES, отношения с Хуго Мехийа вновь стали напряжёнными. В разговоре с Сергеем Хуан прояснил, что именно он способствовал тому, чтобы Орлова («политэконом»!) направили сразу в SNES, не спросив мнения ни Векслера, ни доктора Флорес. «Тебя не хотели», — заявил он Сергею. Кто?!
Между тем Евгений Орлов, которого «временно» поселили в просторном доме Весклера, пока больше времени проводил в Департаменте и Кольцов вынужден был вводить его в «курс дела».
В «Планетарии» бурно и весело отметили день рождения и отъезд в отпуск Николая Максакова. В понедельник Евгений Колтун проводил его в аэропорт и встретил прилетевших жён новых преподавателей. Теперь группа выросла до 14 специалистов и 11 «членов семей». Недавно прибывших разместили в городе, в доме под названием «Las Palmas».
В воскресенье приехали Чеслав и Миша Болтнев из Леона с жёнами. Сергей и Лида провели с ними день, скрасив обычную скуку выходного. Лида с каждым днём вела себя всё вызывающе. У Кольцова вновь по ночам стало болеть сердце. Никаких лекарств «от сердца» здесь ни у кого не было.
В ресторане «Caballo Bayo» отметили скромно, но хорошо день рождения
За два дня до этого на профсоюзном собрании в посольстве произошёл забавный казус. Накануне Евгений Колтун узнал, что его «рекомендуют» в состав нового месткома, и ходил гордый, как будто его выдвинули на государственную премию. Но на собрании выбрали не его, а другого Евгения — Орлова. Само по себе, это было странно, так как Орлов только что прибыл и его ещё никто не знал. Но Кольцову было понятно, что здесь «подсуетился» Виктор Векслер и заручился поддержкой Чукавина (вопреки намерениям Рябова «реабилитировать» Колтуна). Не столь значительное, на первый взгляд, событие, на самом деле означало введение Орлова в посольскую среду. В автобусе по дороге домой Колтун выглядел как сдутый шарик.
В университете Кольцов, как заместитель Векслера по «Методическому совету», провёл собрание группы, на котором все преподаватели, включая его самого, отчитались о работе удовлетворительно, за исключением Серёжи Франчука, которому досталось. Вообще, в коллективе отношение к этому «фавориту» Колтуна сформировалось негативное. Этот молодой парень, по–прежнему, продолжал нагло ничего не делать, имитируя «методическую работу», и хамски вести себя по отношению к другим.
Очередное воскресенье прошло скучно. Лида уехала с лётчиками в город за покупками. Сергей сидел дома и читал Жоржа Сименона и прессу.
В Сальвадоре партизаны продолжают успешное контрнаступление в семи департаментах (практически по всей стране), выдают взятых пленных Международному Красному кресту и требуют переговоров с правительством. Правительство Д’Абиссона отвергает предложение Фронта о переговорах. В это время в стране арестовываются политические руководители Фронта (FLFM). Рейган начал свой вояж по Латинской Америке с Бразилии. Здесь в своей речи он перепутал Бразилию с Боливией, а Боливию с Колумбией. Затем он посетил Коста — Рику и Гондурас, где встретился с гватемальским генералом Монтом. В Колумбии идут переговоры о легализации партизанской организации М-19. В Аргентине продолжается обнаружение трупов «безвестипропавших» при режиме «черных генералов».
«La Prensa» сообщила о трагедии в Афганистане: во время столкновения военной колонны с автоцистерной в 3-х километровом туннеле сгорело около 2000 человек, в том числе 700 советских солдат. Американская пресса сообщает о прибытии советских МИГов в Гренаду, островное государство, где недавно на выборах победил Морис Бишоп, которого считают «марксистом».
Декабрь. «Зубное дело»
7 декабря в стране праздновали «Perisima» («Непорочная»), религиозный праздник в честь Девы Марии. Франсиско — Серхио забрал Кольцовых на весь день к себе. В 12-ть ночь разразилась молниями и громом «петард».
Отношения с женой у Сергея с каждым днём становились всё более невыносимыми. Постоянное хамство, оскорбления. Ему было стыдно перед коллегами, потому что скрыть это в столь тесном кругу проживания было невозможно. Всё это было и в Союзе. Он давно понял, что этот его поздний брак был серьёзной ошибкой. Но росла дочь, которую он очень любил. К тому же в их семье жил его старший сын от первого брака. Парень умный, но трудный, избалован родителями его матери, с которыми он находился свои первые шесть лет до её смерти. Сергей не мог бросить детей. Да, и уходить ему было некуда. Лида это понимала и пользовалась. Его работа и его проблемы её никогда не интересовали. Свой привычный образ жизни она менять не собиралась. И в то же время, она была, по своему, умна и привлекательна и быстро находила общий язык с самыми разными людьми. Она умела вести себя «на людях» столь благопристойно, что вызывала у многих сочувствие…