Никита Хрущев
Шрифт:
В конце июля и в начале августа 1957 года в Москве прошел VI Международный фестиваль молодежи и студентов – красочный праздник, запомнившийся москвичам. Впервые за всю историю СССР в столицу приехало так много гостей из других стран мира.
В сентябре 1957 года Хрущев отдыхал в Крыму неподалеку от Ялты. Это был его первый большой отпуск за многие годы. Ни в конце 30-х, ни в первой половине 40-х годов об отдыхе не могло быть и речи. При Сталине Хрущев смог провести отпуск на море только один раз – в 1947 году. В 1953–1956 годах у него было слишком много забот, чтобы он мог позволить себе продолжительный отдых. Теперь он провел в Крыму почти целый месяц и вернулся в Москву лишь 2 октября.
Изменения в военном руководстве и руководстве КГБ
Еще летом 1957 года Г. К. Жуков получил приглашение от И. Б. Тито посетить Югославию. Он выехал в Югославию в конце сентября, и вскоре ему сообщили, что Советское правительство считает необходимым его визит в Албанию. Во время пребывания Жукова в Албании был неожиданно принят не сразу опубликованный, но немедленно вошедший в силу Указ Президиума Верховного Совета СССР об освобождении маршала Жукова от обязанностей министра обороны СССР и назначении на этот пост маршала Р. Я. Малиновского. Хрущев хорошо знал Малиновского. Во время войны судьба не раз сводила их и при отступлении Красной Армии
Жуков, отозванный из Албании, прилетел в Москву и сразу же попал в Кремль на поспешно созванный пленум ЦК КПСС. Формально на повестке дня стоял вопрос об улучшении партийно-политической работы в армии и на флоте, текущее состояние которой пленум признал неудовлетворительным, а ответственность за это была возложена на Жукова. Его обвинили, в частности, в пренебрежительном отношении к партийно-политическим работникам в армии и в насаждении в военных кругах культа своей личности. На пленуме выступили многие известные генералы, адмиралы и маршалы. Отмечая большие заслуги Жукова, ораторы в то же время критиковали его за чрезмерную грубость, тщеславие, пренебрежение коллегиальными методами работы и раздувание своих заслуг. Пленум принял решение вывести его из состава Президиума ЦК и из ЦК КПСС и «подыскать ему другую работу». Но Жуков не стал выполнять никакой новой работы и вскоре вышел в отставку в возрасте 61 года.
Смещение Жукова, лишь несколько месяцев тому назад ставшего членом Президиума ЦК КПСС, было на первый взгляд неожиданным решением. У Жукова и Хрущева до сих пор не было конфликтов. Поддержка маршала помогла Хрущеву ликвидировать группу Берии и одержать победу над группой Молотова – Маленкова. Г. Жуков был честолюбив, но это обычное и даже «профессиональное» качество большинства военачальников. Жуков не имел ясно выраженных политических претензий, и он ничем не походил на «советского Наполеона». Не было никаких оснований предполагать, что Жуков способен на попытку военного переворота. Верно, однако, и то, что при такой самостоятельной и властной фигуре, как Жуков, контроль ЦК КПСС и личный контроль Хрущева над армией оказался ослабленным. Жуков не любил вмешательства политиков в решение чисто военных вопросов и стремился быть полным хозяином в армии. Уже летом 1957 года он провел ряд преобразований, не согласованных заранее с ЦК КПСС. Так, например, Жуков обязал политработников в частях изучать военное дело на профессиональном уровне. Он ссылался при этом на то обстоятельство, что в боевой обстановке полит работникам приходилось нередко принимать на себя функции строевых командиров. Это распоряжение, однако, вызвало недовольство и возражения у многих рядовых и ответственных политработников. Мало считался Жуков и с рекомендациями Главного политического управления Советской армии (ГлавПУ), которое имело статус отдела ЦК КПСС, т. е. подчинялось непосредственно Секретариату ЦК КПСС, а не министру обороны СССР. Жуков, который не раз вступал в годы войны в споры со Сталиным при решении оперативно-стратегических вопросов, не был склонен безоговорочно соглашаться и с Хрущевым, когда речь шла о проблемах армии и обороны. Он был популярен среди солдат и офицеров, а также среди ветеранов войны и в широких кругах советского общества. Но среди высшего командования, среди маршалов и генералов у Жукова имелось немало недоброжелателей, и причины этих зачастую личных конфликтов относились еще ко временам войны, когда Жуков был заместителем Верховного Главнокомандующего. С некоторых пор Хрущев стал внимательно и даже благожелательно выслушивать различные жалобы на Жукова и наконец принял решение о его смещении, посчитав возросшее после июньского пленума влияние маршала потенциально опасным для своей личной власти. Ф. Бурлацкий не без основания считает, что именно решительное и независимое поведение Жукова в критические дни июня 1957 года напугало не только членов «антипартийной» группы, но и самого Хрущева. В числе противников Хрущева оказались тогда не только Председатель Совета министров СССР Булганин, но и Председатель Президиума Верховного Совета СССР Ворошилов. По распоряжению Ворошилова почти сразу же после начала заседания Президиума ЦК КПСС были приведены в боевую готовность расположенные в Москве еще с 1953 года Таманская и Кантемировская танковые дивизии. Однако, будучи министром обороны СССР, Жуков не только словами, но и делами поддержал Хрущева. Он прямо заявил большинству членов Президиума, считавшему уже вопрос о смещении Хрущева решенным, что «армия против этого решения, и ни один танк не сдвинется с места без моего приказа» [109] .
Близкий в то время Н. С. Хрущеву А. Аджубей и сегодня не может найти достаточно разумного объяснения неожиданному для большинства советских людей решению об отстранении Жукова. Он, в частности, пишет: «Странное стечение обстоятельств, объяснение которому дать не могу, но оно, конечно, существует, привело к отставке маршала Жукова, к разрыву, который, по-моему, не проанализировал и сам Хрущев. Не раз встречал я Георгия Константиновича у Хрущева, который не просто уважал Жукова, но гордился им. По инициативе Никиты Сергеевича произошло возвращение Жукова в Москву сразу после смерти Сталина. На XX съезде Георгия Константиновича избрали кандидатом в Президиум ЦК, а затем и членом Президиума. В 1955 году он стал министром обороны СССР. Они импонировали друг другу, не было никаких серьезных противоречий между ними. Была схожесть в жизненных путях. Встречаясь на войне, они находили общий язык. Могу только предположить – никогда не спрашивал об этом Хрущева, – но, видимо, Никиту Сергеевича в то время, когда в руководстве существовала некоторая нестабильность (только что прошел пленум с “семеркой”), испугала возросшая амбициозность маршала, принижение им роли партийного руководства в армии. Быть может, Хрущев вернулся к каким-то соображениям Сталина о Жукове? Ведь Сталин отсылал маршала командовать далекими от Москвы военными округами. Кстати, апологеты Сталина не любят говорить на эту тему. Во всяком случае, смещение Жукова не прибавило популярности Хрущеву. Он не мог не почувствовать этого, а быть может, пожалеть о разрыве» [110] .
И действительно, много позднее, уже на пенсии, Хрущев не раз высказывал сожаление о своем решении по поводу Жукова.
Крайне тяжело пережил свою отставку и сам маршал. В его воспоминаниях мы можем прочесть следующее: «Есть в жизни вещи, которые невозможно забыть. Человек просто-напросто не в состоянии их забыть, но помнить
Когда меня в пятьдесят седьмом году вывели из состава Президиума ЦК и из ЦК, я вернулся после этого домой и твердо решил не потерять себя, не сломаться, не раскиснуть, не утратить силы воли, как бы ни было тяжело.
Что мне помогло? Я поступил так. Вернувшись, принял снотворное. Проспал несколько часов. Поднялся. Поел. Принял снотворное. Опять заснул. Снова проснулся, снова принял снотворное, снова заснул… Так продолжалось пятнадцать суток, которые я проспал с короткими перерывами. И я как-то пережил все то, что мучило меня, что сидело в памяти. Все то, о чем бы я думал, о чем внутренне спорил бы, что переживал бы в бодрствующем состоянии, все это я пережил, видимо, во сне. Спорил, и доказывал, и огорчался – все во сне. А потом, когда прошли эти пятнадцать суток, поехал на рыбалку.
И лишь после этого написал в ЦК, попросил разрешения уехать лечиться на курорт. Так я пережил тяжелый момент» [111] .
Хрущев унизился даже до такой вообще ему не свойственной мелочности, что вскоре после октября 1957 года распорядился отобрать дачу у маршала Жукова в Сосновке. Однако Жуков предъявил документ, подписанный Сталиным и утвержденный Политбюро ЦК ВКП(б), согласно которому дачу следовало вскоре после окончания войны «закрепить пожизненно за тов. Жуковым».
Говоря об изменениях в военном руководстве, нужно сказать несколько слов и об отставке Главнокомандующего Военно-Морскими Силами СССР Н. Г. Кузнецова, произошедшей еще в 1956 году. По слухам, которые циркулировали в 1956–1957 годах, причиной смещения Кузнецова был взрыв и гибель линкора «Новороссийск», которая произошла якобы всего через 10–15 минут после посещения крейсера Н. С. Хрущевым. Речь шла о покушении на жизнь Хрущева, который лишь недавно произнес свой сенсационный доклад на XX съезде КПСС. К сожалению, эти слухи приводятся в редактировавшемся мною сборнике «Политический дневник» [112] , они повторяются также и в книге «Н. С. Хрущев. Годы у власти», написанной мною и Жоресом Медведевым и изданной в 1976 году [113] . Эти слухи не соответствуют действительности. На Хрущева ни после XX съезда КПСС, ни позднее не совершалось никаких покушений. Трагическая гибель линкора «Новороссийск» произошла через полгода после посещения его Хрущевым. Подробности, а также вероятные причины гибели этого корабля и большей части находившейся на нем команды, были опубликованы в советской печати только в 1988 году. [114]
Конфликт с Н. Г. Кузнецовым возник у Хрущева еще до XX съезда КПСС. Вскоре после войны, по предложению Сталина, Политбюро одобрило решение о строительстве большого числа крупных надводных кораблей как основы советского военно-морского флота. К 1954 году оно подходило к концу, на некоторых крейсерах уже устанавливались дальнобойные орудия. Однако для завершения этой программы требовались еще многие миллиарды рублей. Но Хрущев не разделял ни военно-морских идей, ни амбиций Сталина. Стараясь найти дополнительные средства для развития экономики, он высказывался за постепенное сокращение военных расходов. Еще в 1954 году, возвращаясь из Китая, он познакомился с положением дел на Тихоокеанском флоте, и маневры крупных кораблей произвели на него скорее отрицательное, чем положительное впечатление. Хрущев полагал, что развитие ракетно-ядерного оружия делает крупные военные корабли лишь удобной мишенью для противника. Поэтому он выступал за преимущественное развитие подводного флота и небольших кораблей, оснащенных ракетным оружием. Точка зрения Хрущева возобладала, и было решено отправить недостроенные крупные корабли на переплавку. Кузнецов решительно возражал и, уходя с заседания Президиума ЦК, бросил фразу, адресованную прежде всего Хрущеву: «Флот не забудет вам этого». Не забыл флот, но не забыл инцидента и Хрущев. Не самые лучшие отношения сложились и между Кузнецовым и Жуковым. При Сталине существовал самостоятельный наркомат, а затем министерство Военно-морского флота, и Кузнецов был до 1953 года наркомом и позднее министром ВМФ СССР. Но с середины 1953 года все Вооруженные силы СССР подчинялись министру обороны СССР, и Кузнецов стал одним из его заместителей. Еще в 1955 году специальная комиссия Министерства обороны СССР проверила работу некоторых военно-морских баз и сочла ее неудовлетворительной. Ответственность за это возлагалась на Кузнецова, который в 1955 году потерял свой пост члена ЦК КПСС, а в 1956 году после гибели линкора «Новороссийск» был снят с поста главкома ВМС и лишен звания адмирала флота Советского Союза. Новым командующим Военно-морским флотом СССР стал адмирал С. Г. Горшков.
Изменения в руководстве КГБ произошли в 1958 году. Известно, что одним из требований группы Молотова – Маленкова являлось смещение И. Серова с поста председателя КГБ. Серов, конечно, знал об этом, чем, в частности, объяснялось его особенно активное поведение в июне 1957 года. Его высокое положение вызывало недовольство И. Б. Тито, который не только хорошо знал прошлое председателя КГБ, но и возлагал на него ответственность за арест и расстрел Имре Надя. Но Серов был лично предан и близок Хрущеву, и последний старался его выгородить, хотя за ним, как и за всяким крупным работником, давно работавшим в КГБ, тянулся длинный список различного рода незаконных акций. Достаточно сказать, что именно Серов руководил выселением некоторых народностей с Северного Кавказа. После XX съезда КПСС и возвращения домой миллионов реабилитированных граждан вскрывались все новые и новые преступления НКВД – МВД – МГБ, и поэтому игнорировать темное прошлое председателя КГБ становилось все труднее. Непосредственным поводом к смещению Серова, по некоторым свидетельствам, послужило дело о короне бельгийского королевского дома. Похищенная нацистами, она находилась на территории Германии, и следы ее терялись где-то в зоне советской оккупации. Но если корона венгерских королей обнаружилась в одном из музеев США, то бельгийская корона, как показало длительное следствие, находилась у И. Серова. Воспользовавшись своим положением одного из руководителей военной контрразведки СМЕРШ («смерть шпионам»), он похитил ее среди многих других ценных вещей. Без всякой огласки корона вернулась в Бельгию, а Серов потерял свой пост председателя КГБ. Но Хрущев не только отказался начать расследование всей прошлой деятельности Серова, многие годы работавшего на Украине, но назначил его начальником ГРУ – Главного разведывательного управления Советской армии, организации, работавшей в тесном контакте с КГБ. Только через несколько лет в связи с разоблачением Пеньковского, английского шпиона, занимавшего высокий пост не только в Государственном комитете по науке и технике, но и в ГРУ и имевшего доступ к важнейшим секретам Советского государства, И. Серов, покровительствовавший Пеньковскому, был снят со всех ответственных постов.