Нико
Шрифт:
Когда-нибудь он расскажет ей правду. Он расскажет ей, как быстро продвигался по карьерной лестнице в полиции Лас-Вегаса, чтобы стать детективом, но даже этого было недостаточно, чтобы утолить его потребность в адреналине. Он расскажет ей, как ему предложили стать копом под прикрытием, чтобы стоя плечом к плечу с преступниками, слушать их разговоры и чувствовать то, что он никогда не испытывал прежде. И он был хорош, чертовски хорош. Способный вписаться в социальную группу, имитировать их речь и язык жестов, одеваться как они и водить их машины. Никто никогда не заподозрил бы и не заподозрит в нем копа. На данный момент он был под прикрытием уже десять лет, откликаясь на чужое имя, живя жизнью другого человека. Хотя
Вот почему он бросил затею опекать Дейзи вместе с Джинжер. Теперь все, что у него было — это право видеться с ней. Каждый вечер вторника и в выходные дни, если он был свободен.
Громыхнула дверь и в проеме появился Гейб, в обтягивающих штанах, золотой цепью на шее и в бейсболке. Бен никогда не видел его в рубашке, и не удивительно, что он чувствовал зависть по отношению к кубикам пресса и рельефным грудным мышцам Гейба, на которых красовалась татуировка револьвера. Безусловно, Бен держал себя в форме. Хотя он и был под прикрытием, но старые привычки умирают с трудом, и он, когда был в униформе полицейского, никогда не пропускал тренировки. Он и сейчас каждое утро тренировался и бегал пять раз в неделю. Но Бену больше не двадцать два. Да и вообще, он не принимал стероиды, ведь только благодаря им Гейб выглядел таким накаченным, как цирковой воздушный шар.
Гейб приобнял Джинжер за плечо, и Бен увидел, что на его руке появилась еще одна татуировка. Если бы он когда-нибудь перешел на сторону мафии, он сделал бы татуировку, чтобы отметить это событие, может быть ромашку в честь дочери. Но нет. Насколько Бен знал, только один коп под прикрытием стал таким, и Бен был чертовски уверен, что он никогда не будет номером два, потому что его назначение, наконец-то, подходило к концу.
— Бен.
— Гейб.
— Вроде как уже поздно, чтобы вот так появляться и увозить нашу маленькую принцессу. Люди могут подумать, что тебе глубоко насрать на своего ребенка, — Гейб указывает подбородком в сторону Дейзи, и кожу Бена начинает покалывать. Плохое предчувствие насчет Гейба у него появилось еще с первой их встречи, и с каждым разом, когда Гейб бросал взгляды на Дейзи, это чувство усиливалось.
— Она, блин, моя принцесса, и я никому не обязан докладывать, когда работаю сверхурочно.
— Не ругайся при ребенке, — Джинжер закурила и прильнула к Гейбу.
— Я, блин, папина принцесса, — сказала с восторгом Дейзи, зная, что Бен не стал бы ее поправлять.
Она умная шестилетняя девочка. И уже знала, как работает его чувство вины.
— И красивая, как твоя мама, — добавил Гейб, лапая Джинжер за грудь, на что та в ответ засмеялась.
— Мы только что завершили двухчасовой марафон, а ты все равно хочешь еще?
К горлу Бена подкатила желчь. Он не хотел, чтобы Гейб думал, что Дейзи красивая, или называл ее как-то иначе, кроме как по имени. Черт, он не хотел, чтобы он болтался рядом с его маленькой девочкой, но какого черта он мог с этим сделать? Он думал, что поступает правильно, отказываясь от опеки, чтобы его девочка была в безопасности. Теперь же он начал думать, что подвел ее.
— Может быть, Бен заберет ее на ночь, — Гейб усмехнулся, — и я смогу трахнуть тебя на той милой кровати принцессы, которую он купил ей на день рождения.
Бен не знал, был ли Гейб больным ублюдком или же просто выводил его из себя, но не имея на то достаточных оснований, он не мог тронуть засранца, но мог позвонить своему куратору, Джеку Фримонту и попросить его послать кого-нибудь арестовать Гейба за то, что он мудак.
Черт. Ему пора выбираться из всего этого. Как только он закончит работу, то перво-наперво оспорит опеку над дочерью. Он вернется к
Он проверил время, пересадив Дейзи на другую руку, чтобы отнести ее к своей машине. У него был Вольво и рабочий грузовичок, которым он пользовался, будучи под прикрытием, но к Дейзи он всегда приезжал на белом микроавтобусе, купленным ему в качестве взятки полицией, в день их первой встречи с Гейбом, тогда он хотел забрать Дейзи и угрожал уйти с работы.
Хотя он и любил острые ощущения, испытываемые работая под прикрытием, но Бен устал. С каждым разом докладывать о деятельности парней, которых он стал любить и уважать… парней, которые считали его другом, становилось все труднее и труднее. Да, иногда они делали дерьмовые вещи, но большая часть этого дерьма предназначалась другим плохим парням, и чтобы понимать, тебе с этим приходится жить. Если преступники валили преступников и мирные жители при этом не страдали, то какая была бы польза, если бы половину из них закрыли? Тогда бы на улицах произошел дисбаланс, и вот тогда, мирные жители были бы в опасности. А разве это не его работа? Защита гражданских?
— Давай, детка, — он поднес Дейзи к своей машине. — У меня есть около часа, прежде чем мне будет нужно вернуться на работу. Мы быстро перекусим, а затем я отвезу тебя домой и уложу спать.
— Не торопись, потому что ее кровать будет немного занята, — крикнул им в спину Гейб.
— Мне не нравится Гейб, — прошептала Дейзи, когда он помогал ей забраться в машину.
— Мне он тоже не нравится.
Бен не верил, что от детей можно что-то скрыть. Он выяснил, что в этом возрасте они были весьма умны, достаточно умны, чтобы понять, когда взрослые им лгут.
— Могу я поехать жить с тобой?
— Я обещаю тебе, принцесса, — он поставил ее на землю рядом с собой и присел рядом на тротуар. — Как только я закончу с работой, я найду способ вытащить тебя отсюда. Мы уедем из города и отправимся туда, где круглый год лето, и есть деревья и озера, и ты никогда больше не будешь есть фасоль.
— Как только все плохие парни окажутся в тюрьме?
Бен открыл рот, чтобы сказать да, но ничего не вышло. В первые годы работы под прикрытием он собрал достаточно улик, чтобы за несколько преступлений осудить мафиозную верхушку Вегаса. Но начальство в Департаменте ни черта с этим не сделало. Они отказались действовать и Бен не знал, что было тому причиной, их жадность или политика. Ему было сложно примириться со всеми их отговорками, постоянным и нескончаемым требованием все новых и новых улик. У него просто-напросто опустились руки, и он подал в отставку, продолжая работать, пока они не получат то, что бы они там ни искали.
Но все изменилось, когда он попал в команду с новым капо, и ничего не мог поделать с тем фактом, что они ему нравились, и он ими восхищался. Его капо не допускал бессмысленного насилия. Он не связывался с наркотиками или проституцией. Хотя ему нравилась жизнь мафии, он жаждал респектабельности, и Бен понимал это. Как нежеланный приемный ребенок, он тоже жаждал респектабельности. За несколько лет он заслужил доверие и уважение своего нового капо. Его работа в команде ценилась и хорошо вознаграждалась. Они были как семья с приемными детьми, то, чего он всегда и хотел; у него появились друзья, которых бы он никогда не завел в полиции, потому что вырос, опасаясь подпускать кого-то слишком близко, так как всегда знал, что надо двигаться дальше. Было легко согласиться год за годом оставаться под прикрытием. Но становилось все труднее и труднее жить с мыслью, что он предает доверие своего капо.