Нико
Шрифт:
— Кэт? — она прошла по широкому, ковровому покрытию коридора и толкнула дверь спальни Кэт, лишь чтобы погрузиться в море розового.
Кэт была полным воплощением дочери Мафии, как и ожидалось, и, как следствие, она избежала жестокого гнева отца. Но даже если бы Кэт не придерживалась роли пай-девочки с такой же страстью, с какой Мия презирала все это, даже тогда, их отец не причинил бы ей боль. Стройная и хрупкая, с темными волосами и огромными карими глазами, Кэт была своеобразной от природы, с мягкими волосами и нежным, кротким нравом. Она была миротворцем в семье, достаточно чуткая, чтобы свернуться калачиком и плакать, всякий раз, когда Мия чувствовала на себе гнев отца. Мия
— Мия, — Кэт спрыгнула с кровати и обвила руками свою старшую сестру. Мия, работающая в городе, и Кэт занятая в школе и задействованная в мероприятиях в пригороде, между собой в основном общались через интернет, но всякий раз, как они встречались, Мия понимала, насколько сильно она скучала по своей сестре и насколько виноватой себя чувствовала, что оставила ее дома одну. Данте переехал давным-давно, как и заместитель отца, который помогал управлять капо семьи Тоскани, также как управлял и собственной командой.
— Ты постригла волосы, — Мия пробежалась пальцами по густым, прямым волосам, теперь доходившим лишь до плеч сестры. — Мне нравится.
— Я сделала это к моему восемнадцатилетию, но отцу это пришлось не по душе, — вздохнула Кэт. — Он сказал, что мужчинам нравятся женщины с длинными волосами, а не те, которые одеваются и ведут себя как парни. Мне пришлось пообещать, что я никогда снова не постригу их.
— Он не… — рука Мии замерла на месте.
— Нет, — Кэт опустила сестру. — Он не причиняет мне боль, как делает это тебе.
Мия вздохнула, не осознавая, что сидит и держится за пушистое розовое одеяло Кэт. Она защищала Кэт, когда жила дома, беря всю вину на себя, когда Кэт делала что-то не так; вмешивалась, когда думала, что их отец мог потерять самообладание. Когда она наконец-то была сыта всем по горло, она умоляла Кэт уйти с ней, но ее младшая сестра заверила ее, что отец не тронет ее, даже если Мия уйдет, и она была права.
Кэт присела рядом с ней и прислонилась к плечу Мии, переплетая свои пальцы с ее. Мия сжала руку Кэт. У Мии заняло много времени, чтобы привыкнуть к физическому проявлению ласкового характера сестры. Их мать редко обнимала их, а единственные прикосновения от ее отца сопровождались болью.
— Расскажи мне о школе.
Кэт рассказала о своих занятиях, друзьях, и внешкольной деятельности. Она показала Мии несколько рисунков, нарисованных в художественном классе, и Мия пролистала портфолио сестры, поражаясь ее таланту.
— Весьма недурно, Кэт. Действительно круто. Ты подумывала о том, чтобы посещать художественную школу?
— Я не могу себе этого позволить, а спрашивать я боюсь, — быстро сказала она. — После того, через что ты прошла…
Мия крепко сжала губы. Она подала заявление на программу обучения информатикой в Калифорнийский университет, не обсудив с родителями. Когда она получила письмо о зачислении, она объявила, что покидает дом, и ее избили еще сильнее, чем в тот вечер в ресторане. Но ее не остановили даже синяки и сломанная рука. Как только она была способна вставать, то упаковала сумку и вышла за дверь. Она отплатила свое обучение с помощью стипендии, займов и работая на двух работах между учебой. Первые пару месяцев, она жила в ужасном ожидании того, что люди семьи притащат ее обратно домой. Но отец оставил ее покое, лишь потребовав, чтобы она раз в месяц присутствовала на семейном ужине. Они никогда не говорили об этом, а на ее выпускном появилась лишь Кэт.
— Он не причинит тебе боль, — сказала Мия. — Ты — особенная, Кэт. Он не ненавидит тебя так, как ненавидит меня. И если ты захочешь
— Я не могу оставить маму наедине с ним. Он обращается с ней лучше, когда я поблизости, и думаю, что ей стало бы слишком одиноко.
Мия почувствовала укол вины, что у нее с матерью никогда не было тех отношений, какие были у Кэт. Хотя ее мать всегда была ей матерью во всех отношениях, но не защищала ее от постоянных издевательств, поэтому они никогда не были близки. Мия просто списала это на то, что они были слишком разными. Она никогда не наслаждалась походами по магазинам, прическами, или маникюрами. Ее не волновали развлечения, показы мод, чем занимались кинозвезды или что надевали знаменитости. А ее мать не интересовалась компьютерами, интернетом, равенством мужчин и женщин в политике или феминистским панк-роком.
Они разговаривали, пока не пришла мать Мии, чтобы сообщить, что прибыл Данте, и ей было необходимо пройти в кабинет отца. Мия поцеловала Кэт в щеку и прошла к главной лестнице, чтобы спуститься вниз и пройти по мраморному коридору, украшенному столами с золотой окантовкой, греческими статуями и огромными вазами с цветами, в задней части дома. Альфио шел за ней по пятам, он шагал удивительно тихо для такого крупного человека. Он был главным телохранителем отца так долго, сколько она себя помнила и ни разу не видела, как он улыбается.
Мия постучалась в дверь кабинета отца. Через некоторое время, ее отец позволил ей войти. Глубоко вздохнув, Мия вошла в комнату, которая была свидетелем ее наказаний и несла всю тяжесть ее страха. Темная и мрачная, с панелями из дорого темного дерева и висящими плотными зелеными шторами. Этот кабинет напоминал ей что-то из викторианской эпохи. Он сидел за массивным письменным столом, в кресле похожем на трон, который он доставил из дома своего дедушки в Италии, наряду с остальной мебелью кабинета. Его советник, известный как Вулф, за его своеобразное угловатое лицо с длинным носом, стройным телом и густой копной седых волос, стоял рядом с огромным мускулистым телохранителем Данте, Ревом, который был в семье почти десять лет.
— Отец, — Мия склонила голову в знак уважения, не желая начинать встречу с ударов или пощечин, что означало, что она была больше сосредоточена на боли, чем на настоящей причине того, почему она была вызвана в дом.
— Привет, Данте, — она заметила Данте, стоящего у окна, и поприветствовала его с улыбкой.
Высокий и стройный, с вытянутым худым лицом и точеными скулами, Данте нес тяжелое бремя, будучи наследником семьи. Хотя, он и не унаследовал порочного нрава своего отца, или его жестокую жилку, Данте никогда не колебался, выполняя приказы отца, и никогда не оспаривал их, даже когда Мия была вынуждена нести на себе всю тяжесть гнева их отца. Будучи ребенком, он был веселым, дразнящим старшим братом, но изменился, когда их отец втянул его в свою жизнь в возрасте девяти лет, отправив его на задание для него с его людьми. После этого, он стал чужим и отстраненным, и с тех пор она скучала по тому Данте, которого знала.
Данте коротко ей кивнул, и улыбка Мии исчезла.
— Что не так?
— Мать честная! — ее отец зарычал, прежде чем Данте смог ответить. — Посмотри, ты одета, словно на Хэллоуин.
Он глубоко вздохнул и завопил:
— Джина! Иди сюда!
— Что-то не так? — мать Мии, которая без сомнений была в ожидании у дверей, на случай если ее позовут, бросилась внутрь с бледным лицом.
— Я сказал тебе убедиться, чтоб она была одета надлежащим образом. Посмотри на нее. Она — позор для семьи. Как, черт возьми, я должен вывести ее в таком виде в свет!?