Никогда не спорь с боссом
Шрифт:
По очереди обыскав все свои карманы, он не обнаружил желаемого, а именно — листка бумаги. А потому вытащил бумажник, достал довольно-таки потрепанную долларовую банкноту, расправил ее и похлопал по карманам в поисках ручки. Несколько мгновений спустя он уже шагал к регистрационной стойке, ослепительно улыбаясь молоденькой дежурной. Подойдя к окошку, он сделал в воздухе жест, как будто пишет.
— Красную, если найдется. О, и конверт? Вы спасли мне жизнь!
На то, чтобы черкнуть несколько слов, вложить банкноту в конверт и надписать адрес, много времени не ушло. Пробежка к сувенирному киоску, и он стал обладателем почтовой марки. Кросс по коридору,
На следующий день Коринна получили письмо от «Авиалиний Дельта». Аккуратно вскрыв конверт, она достала доллар. На банкноте крупными ярко-красными буквами было выведено четкое сообщение:
« Талон на получение одного огромного "Поцелуя Херши". Выкупать, когда будешь готова, но только у меня. Коррей Хараден».
Она немигающе уставилась на банкноту, потом подняла глаза к потолку, вздохнула и медленно разорвала доллар на две части, потом на четыре, на восемь, на шестнадцать. Грациозно наклонилась к корзине для мусора. Но в последний момент остановилась.
Коррей Хараден — самый настоящий бродяга. Именно таких, как этот парень, с его золотистыми волосами, неотразимой фигурой и зелеными глазами — омуты, а не глаза, взгляни, и засосет, она тщательно избегала всю жизнь. И почему он так домогается ее?
Она не имела понятия, зачем убрала занесенную над корзинкой руку, опустила ее в карман своей безукоризненной юбки и высыпала содержимое в глубины подкладочного шелка.
Чаще всего Коринна оставалась без ужина, и этот вечер не стал исключением. Бабушка привыкла к тому, что ждать ее не стоит, если только она не предупредит заранее. Счастье еще, что бабушка в состоянии сама о себе позаботиться. Тем не менее, Кори старалась ступать бесшумно, входя в старый дом викторианской эпохи. Элизабет Стрэнд ложилась в десять — ни минутой раньше, ни минутой позже. Сейчас уже было двадцать семь минут одиннадцатого, и Кори не хотела ее потревожить.
Бесшумно пристроив портфель у витого основания лестницы, она повернулась к старинному столику из кленовой древесины, что располагался прямо под зеркалом в такой же раме. На ослепительно сверкающей поверхности столика аккуратная стопка дневной почты выглядела такой жалкой, будто стеснялась сама себя.
Коринна перебрала почту, вытянула один конверт — и лишь потом направилась на кухню. Налила себе большой стакан апельсинового сока, вернула бутылку точно на то самое место в холодильнике, откуда взяла, достала из ящика нож, вскрыла конверт и наконец устроилась за столом со стаканом в одной руке и письмом в другой. Она начала читать:
« Дорогая Кори,
Я знаю, что еще и недели не прошло, как мы с тобой разговаривали, но мне необходимо излить душу на бумаге, так что ты уж потерпи. Сегодня утром я проснулась с дикой головной болью — и неудивительно. Джеффри полночи заходился криком. Я-то сама ничего не могла поделать, поскольку Фрэнк утверждает, что бодрствовать ночью обязана няня, но ор стоял невыносимый, и я крутилась в постели, пока Фрэнк не сказал, что я мешаю ему спать. Казалось, он должен переживать о собственном сыне, но он обладает невероятной способностью выдать указания, а потом повернуться спиной ко всем остальным и сконцентрировать все тревоги на себе самом
В его делах это проходит. Господь не даст соврать, Фрэнк действительно преуспевает, и мне, наверное, нужно быть благодарной. Мне не приходится ровным счетом ни о чем заботиться, но в этом-то вся проблема. Я чувствую себя бесполезной. Когда Фрэнк не в офисе, то читает газеты у себя в кабинете, а если мы куда-то и выходим, то лишь по какому-нибудь важному поводу. Либо развлекаем потенциального клиента, либо платим долг вежливости, либо просто пришла наша очередь давать обед. Я уже не помню, когда мы просто развлекались».
Развлекались. Непроизвольная дрожь пробежала по телу Кори, когда она медленно, с горьким чувством перевернула страницу.
« Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Да, я должна благодарить свою счастливую звезду, что мой муж — ответственный человек. И что нельзя тосковать по развлечениям, потому что они превращают человека в беззаботных пташек, таких, как наши мама и папа. Взгляни, до чего эта беззаботность довела их или, скорее нас. Вся ирония в том, что они были чуть ли не подростками, когда на свет появились мы, и только и думали, чтобы сбежать из дому, бросив нас на бабушку, в то время как я ничего так не хочу, как заботиться о своем сыне, самой покупать продукты и выбирать себе одежду. Фрэнк не позволяет.
Может, все дело в его возрасте. Сорок пять — еще совсем не старость, но он все же старик. Он упрям и постоянен в своих привычках, а его гордости хватило бы на добрую дюжину людей. Заявляет, что его жена никогда не будет заниматься домашним хозяйством. Такое впечатление, что молочник увидит, расскажет друзьям — и разгорится огромный скандал из-за того, что жену Фрэнка Шилтона застали за загрузкой посудомоечной машины.
Мне ужасно скучно. Бывают минуты, когда я завидую твоей карьере — могла ты себе когда-нибудь представить, что услышишь от меня такое? Бывают даже минуты, когда я завидую чудачествам родителей. Вот это ты как раз слышала от меня тысячу раз и выговаривала мне не реже, и все-таки есть что-то особенное в том, чтобы быть свободным. Я же ощущаю себя запертой в клетке. Признаю, моя клетка золотая, но что из этого, если птичка задыхается?»
Кори отложила в сторону второй листок. Взглянула на телефон, затем на часы и принялась за третью, последнюю страничку письма.
« Не вздумай мне звонить. Насколько я тебя знаю, ты вернешься с работы поздно и лишь тогда прочитаешь письмо. Будешь сидеть на кухне со своим апельсиновым соком, а бабушка уже заснет. Кстати, и Фрэнк тоже. Кроме того, уверена, что к этому времени хандра пройдет, и мне станет легче. Как бы мне хотелось, чтобы ты поняла меня, но я сильно сомневаюсь, что ты хоть раз в жизни хандрила. У тебя всегда такое ровное настроение. Этому я тоже завидую.
Теперь ты поднимешься наверх, а я буду о тебе думать — о том, как ты повесишь в шкаф одежду, примешь душ, потянешься за полотенцем справа от себя, обойдешь кровать с левой стороны и проверишь, а потом перепроверишь будильник на ночном столике. Милые сердцу воспоминания. В моей жизни ты всегда была уравновешивающим началом. Наверное, готовила меня к тому, что я получила сейчас, а?
Спасибо за то, что выслушала, Кори. Между нами, ты бываешь ужасным ретроградом, но сестричка ты отличная».