Никогда не влюбляйся в повесу
Шрифт:
Камилла, чинно расправив плечи, смирно сидела на стуле возле окна, разглядывая утренний поток пешеходов и экипажей, запрудивший Мейфэр. Убедившись, что не уснет, она поднялась на рассвете, умылась, расчесала волосы и уселась на стул в ожидании своей судьбы.
Рано или поздно, решила Камилла, лорд Ротуэлл вспомнит о ней и вернется. А если нет… что ж, к этому она тоже была готова. Камилла решила, что тогда ей придется самой решать свою судьбу. По-прежнему ждать у моря погоды было просто нелепо — так же нелепо, как слишком долго полагаться на какого-нибудь мужчину. Этому ее научили ошибки,
Камилла очень смутно представляла себе, что ждет ее впереди, если она свяжет свою судьбу с бароном Ротуэллом, зато она отлично представляла себе, как сложилась бы ее жизнь, останься она в отцовском доме. Нет, решила она, жизнь с лордом Ротуэллом вряд ли будет ужаснее, чем те три последних месяца, которые она провела под крышей Валиньи. И потом… вряд ли это продлится особенно долго, утешала она себя. Поспешная, на скорую руку свадьба… а потом, если Господь будет милостив к ней, появится ребенок, которого она сможет любить. И тогда она наконец-то будет свободна. Свободна, как птица, — от матери, от Валиньи. И конечно, от лорда Ротуэлла. Его серые сверкающие глаза, его дикий нрав, нелегкие вопросы, которые он имеет обыкновение задавать, способны отпугнуть любую женщину.
А тот, другой мужчина — лорд Эндерс, припомнила она, — о, этот тип мужчин был ей хорошо знаком! Обычная похотливая свинья, к тому же испорченная до мозга костей. Ей не нужен был совет лорда Ротуэлла, чтобы догадаться, что представляет собой его соперник — слава Богу, она слишком долго жила в Париже, проводя время в тесном кругу нескольких чересчур нарумяненных дам, приятельниц своей матери, и крутившихся вокруг распутных повес.
Легкий шум за спиной заставил ее очнуться — это Эмили, проснувшись, заворочалась в постели. Обернувшись, Камилла смотрела, как горничная, сонно щурясь, закрыла глаза рукой, когда луч утреннего солнца упал ей на лицо.
— Простите, мисс, — смущенно пробормотала она. — Я нечаянно проспала.
— Все в порядке, Эмили. — Камилла снова вернулась на свой наблюдательный пункт у окна. — Тебе ведь прошлой ночью не удалось поспать.
— Да и вам, мисс, тоже, — вздохнула горничная. Камилла прислушивалась к легкому шороху за спиной, говорившему о том, что горничная поспешно одевается. Скорее всего Эмили сейчас тоже гадает, что их ждет впереди, — а ей по-прежнему нечего сказать. Наконец, почувствовав, что молчание явно затянулось, Камилла обернулась и со вздохом посмотрела на Эмили.
— Не стоит так переживать, — пробормотала она. — Вот увидишь, у нас все получится.
— Да, мисс. — Послушно кивнув, горничная принялась складывать ночную сорочку. — Конечно, вам виднее…
Камилла закусила губу, чтобы не разразиться истерическим смехом.
— Что ж, будем надеяться, что все закончится хорошо, — пробормотала она. — И конечно, выйду я замуж или нет, я бы очень хотела, чтобы ты и дальше оставалась со мной, Эмили.
Но ей придется выйти замуж… она обязана это сделать!
Нет, конечно, у нее оставалась и другая возможность… она всегда могла вернуться обратно в Лимузен, продать то, что еще оставалось
Приняв решение, она глубоко вздохнула, Камилла машинально сжала кулаки, чувствуя, как ее вновь охватывает та же безнадежность, которая преследовала еще в Париже. Лорд Ротуэлл действительно был ее последней надеждой. Вчера ей на мгновение почудилось, что в глазах Ротуэлла мелькнула искра жалости… какие-то остатки порядочности — и она рискнула доверить ему свою судьбу.
Но что, если она ошиблась и он просто решил сыграть с ней злую шутку? Возможно, Ротуэлл еще хуже, чем ей казалось? У этого человека была мрачная аура. Нет, не аура зла, поправилась она, — это бы она почувствовала. Просто в душе этого человека царил мрак, окружавший его подобно темному облаку.
С губ Камиллы сорвался истерический смешок. Эмили, вздрогнув, бросила на хозяйку странный взгляд.
Нет, она точно сошла с ума, решила Камилла. Напридумывала тут бог знает что! Прежде она что-то не замечала за собой страсти к мелодраматическим фантазиям. Пора положить этому конец, не то, чего доброго, она очень скоро станет похожей на свою мать.
В этот момент в дверь негромко постучали. Эмили кинулась открывать. На пороге вырос лакей — Графиня Шарп желает видеть мадемуазель Маршан, сурово объявил он. Камилла сильно сомневалась, что эта леди была счастлива узнать, что незаконная дочь самого распутного из светских негодяев Лондона провела ночь под крышей ее дома.
Не прошло и десяти минут, как Камилла, держа в руках я чашку кофе, уже сидела в маленькой гостиной леди Шарп. Сам этот кофе уже говорил о многом. Не то дешевое пойло, которое по требованию Валиньи подавали у них в доме в отсутствие гостей, а настоящий ароматный кофе.
Сидевшая напротив леди Шарп улыбалась ей с приветливостью, которая, конечно, не могла быть искренней. Но странное дело — даже после того, как они обменялись несколькими словами, Камилла почему-то не чувствовала ни враждебности, ни даже просто неудовольствия с ее стороны. Графиня оказалась полненькой миловидной женщиной, не слишком молодой, но достаточно жизнерадостной, с ровным, спокойным характером и, как показалось Камилле, достаточно здравомыслящей.
— Итак, дорогая, если я правильно поняла, вы воспитывались во Франции, в провинции, да? — осведомилась графики, наклонившись, чтобы подлить себе кофе. — Как это мило!
«Мило» было последнее слово, которое пришло бы в голову Камилле, возьмись она описывать свое детство, но она решила, что возражать будет невежливо.
— У дядюшки Валиньи было маленькое шато в окрестностях Лимузена, — объяснила она. — Он был так добр, что предложил моей матери время от времени пользоваться им. А также его домом в Париже, когда тот был ему не нужен.