Никола и его друзья
Шрифт:
— Тише!
Все замолчали, кроме Аньяна. Продолжая повторять урок по истории, он не услышал, что сказала учительница, а ведь он сидел один на парте, потому что никто не хочет садиться рядом с этим любимчиком-подхалимчиком, кроме как на сочинениях. Потом Аньян поднял голову, увидел учительницу и замолчал.
— Ну ладно, — сказала учительница. — Чтобы больше я вас не слышала! При малейшей шалости буду строго наказывать! Понятно? Теперь рассаживайтесь поудобнее и не шумите!
Тогда мы встали и тихонько поменялись местами… Было не до шуток: наша учительница очень рассердилась.
Я сел с Жоффруа, Мексаном, Клотером и Альцестом, но было не очень удобно, потому что Альцест занимает слишком много места и повсюду оставляет хлебные крошки.
Учительница строго посмотрела на нас, глубоко вздохнула и снова вышла поговорить с другими учительницами.
А потом Жоффруа встал, пошел к доске и нарисовал мелом очень смешного человечка, правда без носа, и написал: Мексан — дурак. Нас это так рассмешило, всех, кроме Аньяна (он снова занялся историей) и Мексана. Мексан встал и подошел к Жоффруа, чтобы влепить ему. Жоффруа, конечно, стал защищаться. И только мы успели повскакать со своих мест и закричать, как прибежала учительница. У нее было красное лицо и строгие глаза, по крайней мере за последнюю неделю я ни разу не видел ее такой сердитой. А потом она посмотрела на доску, и тут началось такое!
— Кто это сделал? — спросила учительница.
— Жоффруа, — ответил Аньян.
— Подлый ябеда! — крикнул Жоффруа. — Ты у меня еще получишь!
— Ну как же, — крикнул Мексан. — Попробуй, Жоффруа!
И тогда учительница очень рассердилась. Она стучала линейкой по столу. Аньян кричал и плакал. Он повторял, что его никто не любит, что это нечестно, что все только и хотят от него чего-нибудь получить, что сам он хочет умереть, и что он все расскажет родителям. Все бегали по классу и кричали. Было очень весело.
— Садитесь! — крикнула учительница. — В последний раз говорю, садитесь! Я не хочу больше вас слушать, сейчас же садитесь!
Тогда мы сели. Я с Руфусом, Мексаном и Жоакимом. И в это время в класс вошел директор.
— Встаньте, — сказала учительница.
— Сядьте, — сказал директор.
Потом он посмотрел на нас и спросил у учительницы:
— Что здесь происходит? Ваших учеников слышно по всей школе. Это недопустимо! А почему они сидят по четыре-пять человек, в то время как есть свободные парты? Пусть каждый вернется на свое место!
Мы встали, но учительница объяснила директору, что произошло с партами из-за дождя. Директор удивился и разрешил вернуться туда, где мы только что сидели. Я сел рядом с Альцестом, Руфусом, Клотером, Жоакимом и Эдом. Нам было очень тесно. Потом директор указал пальцем на доску и спросил:
— Кто это сделал? Ну-ка, быстро!
Но Аньян не успел, потому что Жоффруа встал и плача пробормотал, что он не виноват.
— Слишком поздно, чтобы сожалеть и плакать, мой друг, — сказал директор. — Вы пошли по плохой дорожке: она ведет на каторгу. Я отучу вас употреблять грубые слова и оскорблять ваших одноклассников! Вы перепишете пятьсот раз то, что написали на доске. Понятно? Что же касается остальных, то, хотя дождь и кончился, вы сегодня не будете выходить на перемене во двор. Это вас немного научит уважать дисциплину. Вы останетесь в классе под присмотром учительницы!
Когда директор ушел, мы снова сели с Жоффруа и Мексаном за нашу парту и подумали, что у нас и вправду отличная учительница и что она нас очень любит, хотя иногда мы ее выводим из себя. Ведь ей было обиднее всех, зная, что мы не имеем права выходить сегодня во двор.
Шахматы
В воскресенье было холодно и шел дождь, но мне это не мешало, потому что меня пригласили на полдник к Альцесту. Альцест хороший парень, он очень толстый и любит поесть. С ним всегда весело, даже если мы ссоримся.
Когда я пришел к Альцесту, дверь открыла его мама, потому что Альцест и его папа уже сидели за столом и ждали меня к полднику.
— Опаздываешь, — сказал Альцест.
— Не говори с набитым ртом, — сказал папа, — и передай мне масло.
На полдник каждый выпил по две чашки шоколаду и съел по пирожному с кремом. На столе были также тостики с маслом и с вареньем, колбаса и сыр. А когда мы кончили, Альцест спросил, нельзя ли еще немного рагу, которое осталось от обеда. Ему хотелось, чтобы я его попробовал. Но мама сказала, что нет, и что это отобьет аппетит перед ужином. К тому же рагу не осталось. Но мне-то есть уже и не хотелось.
Потом мы встали и решили пойти поиграть. А мама Альцеста сказала, что мы должны хорошо себя вести и, главное, не устраивать беспорядка в комнате, потому что она все утро там убирала.
— Мы будем играть в железную дорогу, в машинки, в шарики и в футбол, — сказал Альцест.
— Нет, нет и нет! — сказала мама Альцеста. — Я не хочу, чтобы в твоей комнате был хаос. Придумай какие-нибудь более спокойные игры!
— Ну что же тогда? — спросил Альцест.
— Я знаю, что делать, — сказал папа Альцеста. — Я научу вас самой умной игре! Идите в комнату, я сейчас приду.
Мы пошли в комнату Альцеста. Там и правда все было здорово убрано. А потом пришел папа с шахматами под мышкой.
— Шахматы? — сказал Альцест. — Но мы не умеем играть!
— Вот именно, — сказал папа Альцеста, — я вас научу, вы увидите, это замечательно!
И правда, играть в шахматы очень интересно! Папа Альцеста показал нам, как расставлять фигуры на доске (вот в шашках я хорошо разбираюсь!), он показал нам пешки, ладьи, слонов, коней, короля и ферзя, объяснил, как надо ими ходить, — это совсем не просто, — а также как брать фигуры противника.
— Это вроде битвы двух армий, — сказал папа Альцеста, — а вы генералы.
Потом папа Альцеста взял в каждую руку по, пешке, сжал руки в кулак и дал мне выбрать. Я вытянул белую пешку, и мы начали играть. Папа Альцеста очень добрый, он остался с нами и все время давал советы и объяснял, когда мы ошибались. Потом пришла мама Альцеста, она была очень довольна, что мы сидели вокруг парты Альцеста и играли. Потом папа Альцеста сделал ход слоном и весело сказал, что я проиграл.
— Ну вот, — сказал он, — думаю, что вы все поняли. Теперь Никола возьмет черные фигуры, и вы будете играть сами.