Никола Тесла. Портрет среди масок
Шрифт:
Бруно на ватмане воссоздавал разрушенную башню.
Наконец, сменив Теслу, он завершил сенсационный проект.
Он украшал обложку «Электрикал экспериментер» гигантскими насекомыми, летающими тарелками, кружащими вокруг планет, лазерными пушками, расстреливающими с грибовидного купола бескрылые летательные аппараты, людьми в шлемах для чтения мыслей.
— Знаете, что произошло? — спросил его однажды утром Хьюго Гернсбек.
Пока локомотив гудел над их головами и мыслями, раскачивая комнату, Гернсбек потер замерзшие руки.
— Что?
— Ваших
— Отлично! — воспрянул Тесла.
— Хорошо! — констатировал Гернсбек.
107. Выбери лучшую жизнь
Президент Вильсон отправил Роберта Андервуда Джонсона в Рим. Наш добрый Роберт начал жить так, как всегда мечтал. Вращался в высшем обществе, среди поэтов и аристократов. Его румяная жена с серебряной сединой все еще привлекала внимание. Как обычно, люди в окружении Кэтрин говорили о вещах, незнакомых их сердцам. Разве Эдит Уортон не писала, что дипломатия и журналистика — две стороны одной и той же личности?
Роберт опять пригрозил, что опубликует путеводитель по тосканским ресторанам. Он дискутировал с Габриэле д'Аннунцио о том, чем питаются в раю. Они разговаривали о змееволосых танцовщицах, об античных кладбищах и театрах.
— Выбери лучшую мысль, а привычка сделает ее приятной, — учил Д'Аннунцио.
Раньше смех Кэтрин звучал как упавший серебряный поднос. Сейчас она, облитая солнцем, сидела под стеклянным колоколом. Бумажная птица плавала в чашке холодного чая. Она училась оригами.
Ее мир, как ступни китаянки, стал карликовым благодаря конвенциональным соглашениям. Она позволила им очистить свой мир от всего занимательного. А с исчезновением загадок пропадает и жизнь.
Она много читала. Утверждала, что Пруст хороший психолог, но плохой поэт. Читала Чехова и полагала, что его герои ужасно ошиблись, не поселившись в Америке. Как Вирек и Фрейд, она только после войны поняла: рациональность есть обман. Человек контролирует только то, до чего ему нет дела.
В детстве она устраивала похороны мертвых белок. Любила ходить босиком. Девушкой ее учили носить корсет и советовали: будь красивой, если можешь, остроумной, если должна, но будь пристойной, даже если это тебя убьет. А она верила во взрывы эмоций, как в весеннюю грозу. Традиционные персонажи комедии дель арте — любовники, старики и клоуны. Кэт в своем лице объединила их.
«Не понимаю, как вы можете равнодушно относиться к такой преданности», — писала она по известному адресу обитателю отеля «Герлах».
Они с Теслой ругались на расстоянии.
— Истина без любви! — хохотала она так, будто видела его усмешку. — Истина без любви! Ты, дорогой мой, чувствуешь духом и думаешь, что сердце есть только у животных. И становишься притчей, которую в Китае пересказывают драконы: слушайте легенду о человеке, который хотел выдавить любовь из жизни! А понимаешь только то, что ощущаешь, — смеялась она угрожающим смехом. — И не понимаешь ровным счетом ничего, если тебе не помогает Амур, пробуждающий сонные
Когда они приехали в Югославию, Кэтрин описала Тесле вид на слияние Савы и Дуная с Калемегдана.
«Сегодня после полудня я сидела на холме и смотрела на голубые воды и солнце за ними, — писала она. — И хотела одолжить вам свои глаза, чтобы вы смогли все это увидеть, а заодно испить красоту этого дня. Наверное, у вас уши горели, поскольку мы говорили только о вас, о Риме, опять о вас, об Америке и опять о вас».
108. Но человек — никогда
Мир полон духов. Они лишили меня дома, очага, детей и жены.
В парикмахерских Чикаго люди восхваляли технику Джека Демпси. В бостонском Норт-Энде толпы шептались о Сакко и Ванцетти. Торопливые улицы Филадельфии содрогались над схемами великого Понци.
— Откуда вы звоните? — спросил Хьюго Гернсбек.
— Из Вустера, Массачусетс, — услышал он голос Теслы, искаженный расстоянием. — Мы тут кое-что строим.
— Он много путешествует, — объяснил Хьюго Гернсбек завсегдатаям Фултон-стрит.
— Откуда звоните? — спросил он в следующий раз.
— Из Буффало. Испытываю самолет с вертикальным взлетом.
Телефон в квартире Джорджа Сильвестра Вирека, или Хьюго Гернсбека, или Кеннета Суизи иногда звонил после полуночи.
Тесла смеялся. Тесла цитировал Наполеона: «Редчайшая отвага проявляется в три утра!»
Тесла выдавал триста слов в минуту. Тесла приходил к выводу. Тесла прекращал разговор.
— Это очень интересно, — шептал Гернсбек в умолкшую трубку.
Во времена биржевого безумия богатели все, кроме него. Бостонский «Вольтам уотч» рыскал в поисках его патента на спидометр, а «Висконсин электрик» мечтал приобрести его кинопроектор.
Не было никаких причин возвращаться в Нью-Йорк, город его банкротства.
А он регулярно возвращался.
С юношеской гибкостью он отпрыгивал от мчащихся без оглядки автомобилей. Он говорил, что готов схватиться с каким-нибудь юношей моложе двадцати пяти, что рука у него тверже, чем когда-либо, что стареют все, кроме него, и что, если бы не зеркала, он не знал бы, сколько ему лет.
Он ходил в кинотеатры.
Гас свет, и детский голос вскрикивал:
— Началось!
В загадочном сумраке безумие было заразительным. Сентиментальное пианино сопровождало течение времени. Старый и малый таращились на экран.
Доктор Каллигари в черепаховых очках походил на зловещего таракана. Он звонил в колокольчик перед шатром цирка: «Подходите! Сейчас проснется Чезаре, проспавший двадцать пять лет!» Черные пятна глотали полотно, собираясь на лицах. Ярмарочный Мефистофель и управляющий психушкой были одним лицом. Идиотка играла на несуществующем пианино. Лестницы и башни на полотне были искажены не стилизацией, а недавней войной. Сомнамбула шагала по искореженному городу, сжав в объятиях спящую девушку.