Николай Чудотворец: Полная история жизни, чудес и святости

Вознесенский А.

Еще недавно произошло событие, о котором рассказывают жители Тары и Иван Михайлов Семенов. Одна ишимская девица, долго страдавшая глазами, приехала в Самсонову помолиться многочтимой иконе святителя Николая. Помолившись, она с верой и благоговением помазала свои больные глаза деревянным маслом из лампадки, висевшей пред св. иконою, и болезнь ее немедленно миновала; она тотчас прозрела совершенно.

Эти примеры, когда казак Ипат Попов и крестьянин Димитрий Самсонов уносили с собой с родины образа великого Святителя, ясно показывают нам, под чей покров они отдавали себя и весь тот край, владетелями которого они становились. В свою очередь, благодать чудотворений, ниспосланная свыше на эти знаменные образа первых русских колонистов Сибири, красноречиво говорит о том, как принял Святитель это человеческое доверие к себе. Свидетели веры переселенцев в Святителя, низведшей небесную благодать на их иконы, – эти чудеса от прославившихся икон являются самым наглядным доказательством заступничества Угодника пред Господом за новый край и благоволения к нему такого же, какое Чудотворец искони являл древней господствующей его половине – Великой Европейской Руси.

3. Еще очевиднее обнаруживается высшее небесное попечение Святителя об этой новой половине нашего отечества в истории третьей чудотворной иконы Угодника, что в селе Семилужном, в 30 верстах от города Томска (по дороге в Иркутск). Первоначальное происхождение этого образа, до прославления его

в 1702 году, неизвестно. Может быть, он также был вынесен мирным поселением из великой России. За это говорят уже сохранившиеся до нас сведения о нем, что он принадлежал сначала крестьянину Крестинину, жившему в деревне также Крестининой. Очевидно, подобно Ипату Попову и Самсонову, предок Крестининых оставил после себя целый род свой, населивший деревню его имени, и этот образ был у них родовой святыней. Иные однако были отношения Святителя с этим родом. Потомки Крестинина не сохранили у себя благочестия и преданности предков Святителю, и Святитель поэтому не благодеяния, а гнев свой чудесно излил на них, благодеяния же свои перенес на других людей в другое место. Всеми своими сведениями об этой дальнейшей судьбе образа мы обязаны преданию сибирскому, сохранившемуся до нас в рукописи под заглавием: «Сказание о явлении образа Святителя Христова, Николая Чудотворца, града Томска в веси Семилужной, еже бысть в лето от P. X. 1702». Содержание этого сказания составляют пять чудес от этого образа. Из них первое передает собственно всю чудесную историю образа, обстоятельства его прославления и чествования, и составляет целую половину всего сказания; и только последние четыре чуда рассказывают об одних дивных знамениях от этого образа частного характера. Для нас важно прежде всего первое чудо, и поэтому мы изложим его почти в дословной передаче.

Явление св. Николая Ермаку и уведомление об этом казаков

«Приидите, о христоименитое собрание, на слышание нового чудесе, еже бысть в лето от сотворения мира 7210, от Рождества по плоти Бога Слова 1702», – так начинается сказание. В этом году, в царствование Петра Великого, в Сибири, Томского округа, в деревне Крестининой, в доме вдовы Соломин Прокопьевой лежал на одре болезни житель города Томска, сын престарелого воина Саввы Рожнева, именем Григорий. Родственники и соседи, отчаявшись в жизни больного, окружили его постель и молча ожидали разлуки души с телом. Но вот они видят, что больной чего-то начал страшиться, трепетать, и потому стали с напряженным вниманием ожидать, что будет. Больной, до сих пор недвижимый, вдруг как бы невидимой силой всем телом поднимается с постели и начинает говорить с кем-то незримым для них, говорит много и все, как будто давая ответы на чьи-то вопросы, на чьи-то замечания. Наконец он громко вскрикивает: «Господи! все это сотворю, помилуй меня», тихо опускается на постель, приходит в себя и, озирая всех, объявляет, что он совсем здоров, что только чувствует еще в себе большую слабость. Все крайне этому изумлялись, изумлялись и тому еще, откуда взялся, как очутился в доме на божничке образ Николая Чудотворца; у Соломин Прокопьевой никогда такого образа не было, и никто из находившихся тогда тут его не приносил. Вскоре (на следующий день или через день) бывший больной Григорий послал за духовником своим, священником села Спасского, что на реке Яе, Иоанном Кузминым, и ему пред приобщением Св. Дарами рассказал, что с ним было в то время, как он ежеминутно ожидал себе смерти. Родственники и соседи, бывшие очевидцами всего, что с ним тогда делалось, и слышавшие, что в то время говорил он, подтвердили его слова.

Вот его рассказ. «Лежа на постели, – говорил Григорий, – увидел я в избе и даже на улице множество черных и отвратительных чудовищ. Они сначала производили разные мерзкие игры, потом все напали на меня с такою лютостью, что я думал – меня тотчас же растерзают. Тут взмолился я в уме своем Господу Богу, да избавит меня от этих скверных демонов и не попустит мне окаянному погибнуть с беззакониями моими. Вдруг, после того, в комнате сделалось необыкновенно светло, и бесы все исчезли. При этом я увидел образ Святителя Христова Николая, сиявший как солнце; он несся сам собой, держимый невидимой силой; за образом шел старец, похожий на изобраненного на нем, в архиерейской одежде, с копьем или жезлом в руке. Икона, принесенная в дом невидимой рукой, той же невидимой рукой была поставлена на божнице и пред ней сама собой загорелась свеча. Тогда старец положил мне на сердце свой жезл, болезнь моя вмиг прекратилась, и он грозно сказал мне: «Зачем ты, злой человек, полагаешь надежду на дьявола и недобро говоришь о богатстве? Скажи мне правду, как ты вот тогда-то, идя дорогой, рассуждал о богатстве?» Тут я увидел, что ему все известно; известны между прочим и мои злые помыслы, и потому рассказал ему, как я и когда соблазнялся чужим богатством, роптал на свою бедность, и как я раз, идя дорогой, думал в себе, что богатым богатство, должно быть, носят или собирать помогают бесы, что поэтому хорошо бы и мне с ними познакомиться, что они и мне стали бы носить деньги, и за такую помощь я стал бы почитать их. На это старец сказал мне: «Малодушный! оказали ли бесы тебе какую-нибудь помощь в твоей бедности и в настоящей твоей болезни? Если бы я теперь не поспешил к тебе на помощь, то они погубили бы тебя душевно и телесно. Да знаешь ли ты, кто я?» «Не знаю, Господи мой, Господи, кто ты», – отвечал я ему. «Я – архиепископ Николай, Мирликийский чудотворец, скорый христианам помощник в бедах; икона же, на которой изображен лик мой, доселе находилась в доме соседа вашего, Ильи Крестинина, но вместе со мной отошла оттуда потому, что там ей оставаться мерзко. В доме его нет никакого благочиния, там одно беззаконие. Сам Илья – простоумен и глумитель, дети его и внучата воспитаны беззаконно, живут не по-христиански, церковь Божию оставили; в доме его отовсюду собираются кудесники, ветреники и ветреницы для бесчинных игр, песен, плясок, все это сквернит человека и ведет его к погибели; поэтому я и вышел из его дома, не терпя в нем беззакония и неистовства. В дом же вдовицы сей Соломин пришел я, уважая чистоту ее и страннолюбие. Но и у нее не без греха: за детьми своими она не наблюдает, во всем снисходит им, и они с сверстниками своими сквернословят, в дни воскресные и праздничные едят и пьют рано, что все истинному христианину не прилично. И ей, Соломин, и им, ее детям, скажи ты, Григорий, чтобы исправились, иначе зле погибнут и они. Что же касается до Ильи, то его сокрушат тяжкие болезни, в них он и жизни лишится; дом его сгорит; с домом погибнут и два его сына; то же самое будет с домом и детьми Соломин, если не исправятся. Образ мой, который ты видел вошедшим в дом этот, пусть будет отнесен с подобающей честью в деревню Семилужную, и пусть поставят его там в молитвенном доме Вознесения Господня; я хочу, чтобы там стоял и был почитаем мой образ».

Икона Николая Чудотворца

После того светоносный старец сказал

мне: «Отселе, Григорий, исцеляет тебя Господь мой, Иисус Христос, мною, рабом Своим, и ты, когда совершенно оправишься, востав убо, иди в град Томск и рцы без боязни всем во граде священноначальникам и судиям градским и прочим гражданам, яко вси они прогневали Творца своего и Господа, и ходиша в путь беззакония своего и мерзкие похоти, и вси уклонишася, вкупе нептребни быша, всяк возраст и всяк род, рабы и свободны, простим и воины, начальницы и подначальнии, мужи и жены, отроки со старцы, иноки и бельцы, иереи и вси церковницы, присно согрешающе, досаждая, обида, лихоимствуя, оболгал, неистовствуя, прелюбодействуя и прочими изобилуя бесчинии. Аще же от всех сих не престанут, не умолят сотворшаго Господа своего покаянием, слезами и не покажут веры своея делами, заповеданными христианам, глаголю же – кротость, умиление, любовь, долготерпение, человеколюбие, благостыня, милование, мир, истина, их же кроме всех грядущих напастей свободиться не могут. К тому же и сия повелеваю, да запретят ненаказанным, еже бы от всякие игры бесовския престали, и дабы хранили уста свои от сквернословия; аще же сего не сотворят и не отстанут путей своих лукавых и развращенных: то Божия отмщения не избегнут». Наконец старец тот сказал мне: «Будешь ли ты объявлять людям об этом видении, возвещать это страшное веление? Если нет, то сейчас же погибнешь, злосчастный». Тут-то я и закричал: «Господи! Сотворю все это, помилуй меня!» После того он тихо опустил меня на постель и, сказав: «Завтра я опять приду к тебе, ожидай меня», стал невидим. Тогда я, заметил рассказывавший, уже совершенно уразумел, что являвшийся был действительно славный чудотворец Мирликийский, Святитель Николай. На следующее утро, продолжал говорить исцелевший и удостоившийся видения Григорий Рожнев, когда я лежал еще в постели и размышлял о своем страшном видении, снова внезапно явился в дом тот светоносный старец, был он, как и прежде, в архиерейском облачении, с двумя крестами на персях и с третьим, самым светлым, на раменах, стал пред святыми иконами и читал книгу. Но вскоре, согнув книгу, он подошел ко мне; я смотрел и услаждался прекрасным видением; тогда он наклонился и, сказав мне на ухо: «Ныне я отхожу от дому Ильи, и благодать моя уже не пребудет в нем», стал, как накануне, невидим.

Все, доселе рассказанное исцелевшим Григорием, клятвенно подтвердили перед Спасским священником Иоанном брат Григория, Иван Рожнев, хозяйка дома – вдова Соломия Прокопьева с сыновьями, и многие их односельчане, которые, как сказано вначале, пришли навестить умиравшего и потому были свидетелями всего случившегося с ним; видели, например, сначала его при последнем издыхании, потом в ужасе и трепете, далее поднявшимся на постели всем телом, и при этом слышали, как он сперва кому-то долго отвечал, а под конец в страхе вскричал: «Господи! все это сотворю, помилуй меня».

Томск. Часовня Иверской Божией Матери и Богоявленский собор

Предвещание и вместе угроза св. Николая касательно Ильи Крестинина вскоре сбылись; в ночь на четвертые сутки после видения, бывшего Григорию Рожневу, у того крестьянина сгорела кладовая со всем имением, а в 30 день после видения сам он впал в какую-то тяжкую болезнь и вскоре умер.

Икона Святителя Николая, перенесенная невидимой силой из дома крестьянина Ильи в дом крестьянской вдовы Прокопьевой, согласно повелению Святителя, была отнесена крестьянами, при сопутствии священника Кузмина, из деревни Крестининой в деревню Семилужную и поставлена в Вознесенской часовне, вместо которой теперь давно уже существует церковь.

Между тем (во время между пожаром у Ильи Крестинина и его смертью) Григорий, сподобившийся видения, совершенно оправился от болезни, пришел в Томск и рассказал о всем случившимся с ним, между прочим о явлении ему Святителя Николая и о прещении [24] Божием на Томск, архимандриту Алексеевского монастыря Варлааму, протопресвитеру Григорию Васильеву, священникам градским, а также воеводе, стольнику Григорию Петровичу Солового, сыну его Лаврентию и всем лучшим гражданам. Вызванные в город – вдова Соломин, Иван Рожнев и другие, бывшие свидетелями случившегося с Григорием Рожневым, единогласно подтвердили все рассказанное им, а пожар, истребивший, по предвещанию Святителя Николая, дом и имение крестьянина Крестинина, свидетельствуя о божественности бывшего тому Рожневу видения, в то же время служил и предвестием бедствий, грядущих на Томск.

24

Прещение – угроза, наказание. – Прим. ред.

Для отвращения гнева Божия от города воевода, лица духовные и граждане положили общим советом послать в деревню Семилужную священно-церковнослужителей (Воскресенской церкви священника Афанасия Андреева с причтом), с нарочитыми гражданами для того, чтобы принести оттуда с подобающею честью ознаменованную особенной благодатью Божиею икону Мирликийского Чудотворца в город. Посланные отправились и, когда принесли святую икону, граждане все, от мала до велика, вышли ей навстречу, приняли с радостью и умилением, и долго, в посте и покаянии, молебствовали пред ней. Господь призрел на слезы и молитвы жителей Томска и, по ходатайству святителя Николая, применил свой гнев против них на милость.

Поистине вечным свидетельством благодатного значения Святителя для всего нашего отечества и – в частности – для Сибири является событие обращения к Господу города Томска с раскаянием и молитвой о помиловании, потому что неисчислимы все благотворные последствия этого чуда. Чтобы понять всю важность этого чудесного вмешательства Святителева в нравственный быт жителей Томска, нужно себе представить нравственное состояние Сибирского края в то время. Известно, какое вообще было то время. Сам великий преобразователь России Петр Первый всеми силами своего гения, всеми бывшими в его распоряжении средствами, при содействии всех служивших ему верой и правдой людей, начальников и подчиненных, старался воззвать Русь от праха невежества, предрассудков, суеверий, обмана, лицеприятия, лихоимства, к свету знания, порядка, справедливости, – и однако далеко не все удалось царю. Его первый посев еще далеко не скоро после него дал свою жатву, в общем же Русь продолжала при нем коснеть в своих пороках грубости и невежества. Так было со всей Русью. То же, только еще в большей мере, можно было сказать о Руси Сибирской. Только теперь нелицеприятная история обнаруживает пред нами все, что тогда и долго после того делалось в этом краю, далеком от высшей власти. Без высшей и карающей руки начальники его позволяли себе в отношениях к подчиненным произвол полный, – всякая несправедливость и насилие им ничего не стоили. То же делали, опираясь на них, и сильные граждане. Зато на бедняка и слабого валились всякие обиды, и ему негде было искать помощи и защиты. В этом лежал неиссякаемый источник новых преступлений – мести и самозащиты. Прибавьте к этому зависевшее от тех же причин почти полное отсутствие просвещения, отсюда грубость и развращенность нравов, множество нелепейших суеверий, общих всему населению, и, только представив себе все это, подумайте, насколько требовалось и как благодатно было для всего Сибирского края грозное предостережение Святителя Николая городу Томску от чудотворного образа этого Угодника.