Николай Вавилов
Шрифт:
Генетики спрашивали: почему же «изменяется» наследственная природа только небольшого процента растений, а подавляющее большинство их гибнет? Разве не говорит этот факт о том, что здесь действует отбор, а не воспитание?
На этот вопрос Лысенко не мог дать убедительного ответа. И отвечал умело подобранными цитатами из Дарвина, Тимирязева, Мичурина, которыми его снабжал И. И. Презент.
Так создавалось учение, которое вскоре, с легкой руки его авторов и к немалому удивлению большинства биологов, стало громко именоваться «мичуринским».
Иван Владимирович Мичурин прослеживал в своем творчестве несколько этапов. Первые двадцать лет,
«Основную и крупнейшую заслугу» Мичурина Вавилов видел в том, что «он, как никто в нашей стране, выдвинул идею отдаленной гибридизации в плодоводстве. Он первый приступил к широкой мобилизации со всего земного шара видов и сортов для скрещивания».
В то же время Вавилов считал, что «в писаниях Ивана Владимировича при всех его больших заслугах есть много элементов ненаучности, как и у Бербенка»*.
Элементы ненаучности сводились главным образом н тому, что Мичурин хоть и отказался от методов Греля, но не смог до конца освободиться от лежащего в их основе ламаркистского взгляда на эволюцию. Чтобы ждать положительного эффекта от перенесения сортов, приспособленных к одним условиям существования, в совершенно иные условия, надо было верить, что приспособления, вырабатывающиеся в растении под воздействием новых условий среды, закрепляются наследственностью.
Отказавшись от прямой акклиматизации и приступив к скрещиванию, Мичурин тем не менее придавал большое значение «воспитанию» гибридных растений.
Надо сказать, что на этом пути он пришел к интереснейшим открытиям. Он, например, доказал, что доминирование одних родительских признаков над другими вовсе не предопределено в генотипе, как считали генетики со времен Менделя. Выращивание («воспитание») гибрида в определенных условиях может привести к доминированию признака, обычно считающегося рецессивным. Этот факт имел колоссальное значение для селекции плодовых и вообще растений, размножающихся вегетативным путем (то есть отростками, клубнями, а не семенами). Ведь при размножении отростками сохраняется наследственная структура исходного растения, а значит, не происходит менделевского расщепления гибрида. Поэтому, если мы получили растение с ценными качествами, его можно закрепить и размножить как сорт, хотя бы в его генотипе содержались в рецессивном состоянии вредные гены. Но Мичурин недостаточно четко формулировал свои положения, и некоторые его высказывания, особенно в ранних работах, можно истолковать в том духе, что «воспитание» гибрида приводит к направленному изменению его наследственной природы.
Так и истолковывали Мичурина Презент и Лысенко и при этом утверждали, что все успехи замечательного плодовода, давшего 350 отличных сортов плодовых и ягодных культур, объясняются не умелым подбором пар для скрещивания, как это показывает всесторонний анализ его работ, [104] а направленным изменением наследственности путем «воспитания».
По-видимому, без И. И. Презента Лысенко не решился бы выступить против основ учения о наследственности.
104
Н. П. Дубинин. Теоретические основы и методы работ И. В. Мичурина. М., 1966.
Юрист по образованию, преподававший дарвинизм и выступавший по
Но к генетике в тот период Презент относился лояльно. Ему даже принадлежала крылатая фраза: «Генетика порождает диалектику».
Рассказывают, что в 1932 году Презент предлагал Н. И. Вавилову основать в ВИРе философское отделение, поручить руководство отделением ему, Презенту, а он возьмется за обоснование достижений института с позиций дарвинизма и диалектического материализма. Получив отказ, Презент отправился в Одессу и здесь был встречен с распростертыми объятиями.
Впоследствии, на совещании передовиков урожайности, Лысенко рассказывал:
«Я часто читаю Дарвина, Тимирязева, Мичурина. В этом помог мне сотрудник нашей лаборатории И. И. Презент. Он показал мне, что истоки той работы, которую я делаю, исходные корни ее дал еще Дарвин. А я, товарищи, должен тут прямо признаться <…> что, к моему стыду, Дарвина по-настоящему не изучал».
Как видим, И. И. Презент мог «обосновать» с позиций дарвинизма все, что угодно.
Делалось это просто. Все положения Лысенко, намек на которые можно было найти у Дарвина (неважно, что некоторые положения Дарвина могли устареть, что Дарвин высказывался с большой осторожностью, а Лысенко — с крайней категоричностью), объявлялись истинно дарвинистскими; что же касается тех положений Лысенко, о которых у Дарвина не удавалось найти ни слова, и даже тех, которые были противоположны дарвинскому учению, то они объявлялись «творческим развитием» дарвинизма.
Так человека, который не изучал Дарвина, Презент объявил истинным и единственным дарвинистом.
Атака на генетику с «мичуринских» позиций особенно усилилась в 1936 году. Нельзя сказать, что Лысенко и Презент были уже к ней хорошо подготовлены. Но медлить они не могли. Через год в Советском Союзе должен был состояться VII Международный генетический конгресс, а он бы продемонстрировал огромные успехи советских и зарубежных «формальных» генетиков. И лысенковцы решили предотвратить это событие.
Острая дискуссия со страниц печати была перенесена на IV сессию ВАСХНИЛ, состоявшуюся в декабре 1936 года.
Многие генетики на сессии мастерски разбили положения Лысенко, показали, что истоки их надо искать не у Дарвина, а у Ламарка, и что завоевания классической генетики, обоснованные сотнями тысяч фактов, остаются незыблемыми. Они показали, что «новое» учение Лысенко, по существу, отбрасывает науку на много десятилетий назад. Этого, впрочем, не отрицали и сами лысенковцы.
Еще до сессии И. И Презент на страницах «Яровизации» выступил с демагогическими рассуждениями, которые сводились к тому, что дарвиновское учение создавалось в эпоху подъема капитализма, потому это учение надо считать прогрессивным; генетика же создавалась в эпоху загнивания капитализма, поэтому ее законы реакционны. А на самой сессии один из ближайших сотрудников Лысенко, Н. А. Долгушин, сказал:
«Нам кажется, что стоит только хотя бы немножко отступить назад, вернуться на биологические позиции Дарвина и забыть (!) на мгновение Менделя, его последователей, Моргана, кроссиговер (то есть перекрест хромосом. — С. Р.), капустно-редечный гибрид (то есть одно из крупнейших завоеваний генетики двадцатых годов — междуродовой гибрид, полученный Г. Д. Карпеченко. — С. Р.) и другие премудрости генетики, как станет совершенно ясным путь, по которому должен идти селекционер…»
Блестяще парировали подобные высказывания генетики.
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
