Николай Вавилов
Шрифт:
В противовес вавиловскому проект Лысенко состоял в основном из общих мест и громких фраз, выдвигал совершенно нереальное требование стопроцентной чистоты семенного материала (по Вавилову 99,5 процента) и, как это ни поразительно, не предлагал никакой конкретной системы семеноводства. Лысенко, правда, подробно описывал схему, применявшуюся Одесским селекционно-генетическим институтом, возможную в порядке эксперимента, но слишком громоздкую для повсеместного внедрения. Впрочем, Лысенко тут же писал, что приводит ее лишь для «иллюстрации» и что эта схема «отнюдь не является единственной для улучшения качества разных сортов, разных культур
«Обязательным же, по мнению комиссии, — читаем в записке Лысенко, — является признание, что условия воспитания растений не могут оказаться бесследными для последующих поколений. Задача каждой селекционной станции заключается в разработке системы мероприятий, отвечающих данному требованию улучшения качества семян путем воспитания растений на всех стадиях станционной семеноводческой работы».
Таким образом, государственное семеноводство, требовавшее четкой организации, по проекту Лысенко пускалось на самотек. Хотел или не хотел того Лысенко, но объективный смысл его записки состоял в том, чтобы возвести свои ламаркистские идеи в обязательный для всех закон.
В 1939 году решением Наркомзема была принята инструкция, которая предписывала всем селекционным станциям страны изменить методику, введя в практику селекционной и семеноводческой работы «воспитание» растений в качестве основного принципа.
Между тем дискуссии вспыхивали постоянно. При обсуждении работ научных учреждений и отдельных работников. В президиуме ВАСХНИЛ. В биологическом отделении Академии наук. Далеко не все они находили отражение в печати, и стенограммы их, разбросанные по разным архивам, ждут своих исследователей. Не все дискуссии и стенографировались. Но это не значит, что от них не осталось никаких следов. В архиве известного геолога академика И. М. Губкина неожиданно находим блокнот с конспективными записями какого-то совещания в Институте генетики. Среди выступавших Н. И. Вавилов, В. А. Келлер, Т. Д Лысенко, А. А. Сапегин. «Спор может быть разрешен только опытом»*, — записывает И. М. Губкин слова Н. И. Вавилова. [105]
105
Блокнот в рхиве И. М. Губкина впервые обнаружен Я. Н. Кумоком.
Опытом. Казалось бы, чего проще! Создать комиссию из представителей обоих направлений, разработать удовлетворяющую обе стороны методику опыта и поставить его.
Генетики не раз выдвигали такое предложение. Но Лысенко заявлял, что «с ними» — менделистами-морганистами — он сотрудничать не желает.
В 1939 году редакция журнала «Под знаменем марксизма» организовала новую широкую дискуссию.
Можно представить себе состояние Лысенко, когда сотрудник Института генетики Ю. А. Керкис в своем выступлении выразил «удивление по поводу того, что тов. Лысенко устно и в печати описывает методику экспериментов по вегетативной гибридизации, по которой у него иего единомышленников получаются хорошие результаты. Когда же за проверку этих опытов берутся так называемые формальные генетики, то у них ничего не получается: результаты отрицательные».
— У кого? — пытался сбить выступающего Лысенко.
— У всех тех, кто критически к Вам относится, — спокойно ответил Керкис. — Положительные результаты получают
— Помимо рук нужна еще голова! — выкрикнул Лысенко.
— У всех генетиков получаются отрицательные результаты, — продолжал Керкис. — Непонятная вещь. Можно допустить, что один или несколько человек не умеют экспериментировать. Но у аспирантов Лысенко получается, а у генетиков, имеющих десять-пятнадцать лет экспериментальной практики, ничего по методике Лысенко не выходит.
«Странным кажется тов. Керкису, — указывает журнал, — и другое заявление тов. Лысенко:
„…для того чтобы получить определенный результат, нужно хотеть получить именно этот результат; если вы хотите получить определенный результат, вы его получите“, — и затем: „…мне нужны только такие люди, которые получали бы то, что мне надо“».
Лысенко. Правильно сказал.
Керкис заявляет, говорится в журнале, что это непонятно генетикам. «Нам непонятно, как ученый может получать в столь спорных вопросах то, что нужно ему. Это мне непонятно. В мою голову это не укладывается».
Тем самым Керкис недвусмысленно высказал общее мнение классических генетиков, что лысенковцы попросту подтасовывают факты.
Пытаясь доказать, что он «тоже» стоит на базе эксперимента, на той же дискуссии Лысенко заявил, что менделевское отношение 3:1 — единственное утверждение генетиков, которое он объявил несуществующим без единого опыта. Надо вдуматься в это признание. Ведь «единственное утверждение генетиков» было для науки азбучной истиной, к тому же подтвержденной тысячами, десятками тысяч точнейших экспериментов!..
Нелегко пришлось Лысенко и во время выступления Н. П. Дубинина, который показал, как далеки взгляды «мичуринцев» от взглядов К. А. Тимирязева и И. В. Мичурина.
Процитировав высказывание К. А Тимирязева о том, что законы Менделя разрешают самую большую трудность эволюционного участия, Н. П. Дубинин сказал:
«Тов. Лысенко и товарищи, которые так часто выставляют К. А. Тимирязева в качестве абсолютного антименделиста, я считаю, что с вашей стороны нехорошо (в самом мягком значении этого слова) пройти мимо такого совершенно ясного указания Климента Аркадьевича. Вам нужно совершенно прямо сказать, что К. А. Тимирязев ошибался в оценке законов Менделя в этой его части. Я уверен, что у Т. Д. Лысенко хватит смелости это сказать, если он считает, что К. А. Тимирязев действительно ошибался».
<…>Вы вчера говорили, — обращается Дубинин к Лысенко, — что, исходя из философии диалектического материализма, можно отрицать закономерность расщепления по типу 3:1, вы писали об этом и раньше. Но ведь получается же расщепление потомков гибридов по одной паре признаков в отношении 3:1, это объективно существующий факт<…>. Академик Лысенко заявил вчера: «Я без единого эксперимента объявил, что этого не было, нет и не будет».
Товарищи, видите, в чем дело. Вы нашим материалам о менделизме не верите.
Лысенко. Я вам верю, но фактов у вас нет.
Дубинин. Хорошо. Вы К. А. Тимирязеву верите?
Что по этому вопросу писал Тимирязев? Вот что писал он, к этим словам нужно было прислушаться: «Так как, повторяем — писал Тимирязев, — нас здесь интересуют не законы наследственности, обнаруженные любопытными опытами Менделя, а лишь их отношение к дарвинизму, то мы можем ограничиться этими сведениями, сказав только, что они были подтверждены многими позднейшими опытами».
Дальше обращаясь к Лысенко: