Никому о нас не говори
Шрифт:
А Тимур вдруг делает шаг назад. Я тут же поднимаю взгляд. Он обиделся?
Но Тим лишь улыбается и хитро щурит глаза. Уже через мгновение он хватается за ворот худи одной рукой и стаскивает его с себя через голову.
Вещь быстро летит на диван. Ещё секунда, и Тим расстёгивает свои джинсы. Они тоже отправляются следом за худи. Теперь Тимур в передо мной в одних чёрных боксерах, которые топорщатся в районе паха.
И глаза Тима непристойно блестят, когда он резко
А я только и успеваю зажмуриться.
— Ты чего делаешь? — хриплю, ощущая, как растекается по венам жар.
Я и при свете свечей старалась не смотреть Тиму туда… на него…
— Открой глаза, Аня! — строго произносит Тим.
От его приказного тона у меня учащается пульс. Глаза я всё-таки открываю. Передо мной совершенно голый Тимур. Ноги расставлены на ширину плеч, руки разведены в стороны, широкая грудь в татуировках гордо выставлена вперёд… Мой взгляд скользит по накачанному прессу и тёмным завиткам волос, спускающихся к паху…
Я нервно сглатываю. Всё это я уже видела, но при дневном свете это всё так… развратно. Правда, от такого разврата мой рот почему-то заполняется слюной. Такое бесстыдное шоу и пугает, и завораживает одновременно.
— Смотри. Видишь, я вот не стесняюсь, — Тим усмехается.
То, что он не стесняется, — это видно. Ведь так гордо Тимур демонстрирует мне не только грудь, но и свою эрекцию. Каждый её сантиметр...
Заливаться краской мне просто некуда. Это и так предел. Я растерянно стою напротив Тима, хлопая ресницами. А он уже приближается ко мне. Встав вплотную, тянет замок на моей толстовке вниз.
— Я уже видел тебя голой, и мне это нравится.
Её полы сразу же расходятся, демонстрируя спортивный топ. И меньше чем через секунду Тимур осторожно тянет уже за рукава, стягивая с меня толстовку окончательно. Кажется, она тоже летит куда-то на диван. Но ему и этого мало. Тим цепляет пальцами бретели топа и опускает его к талии, обнажая мою грудь. А я стою словно заворожённая, окутанная тёплом голого тела Тимура. Дышу глубоко. Мне чертовски стыдно, но всё это и чертовски возбуждает…
— Давай пошлём куда подальше твоё стеснение… — нахально шепчет мне в губы Тим.
Что стоит ему просто взять, перекинуть меня через плечо и рухнуть со мной на диван, который сразу же жалостливо скрипит под тяжестью наших тел? Да ничего. Тим так и делает.
Придавливает собой. Целует шею, ведёт языком по ключицам. Его ладони гладят мой живот. Мышцы невольно сокращаются, будто мне пустили разряды тока под кожу. Но это приятно. Даже слишком. Я выгибаюсь ему навстречу. Низ живота тяжелеет от нарастающей там теплоты, и пальцы на ногах поджимаются.
А
Через дрожащие ресницы вижу его пальцы, ухватившиеся за резинку моих мультяшных трусов. Я готова провалиться от стыда. Это ведь ни черта не эротично.
Но Тим легко избавляет меня от них и — о боже! — облизывает губы: пошло, вызывающе, горячо. Он не просто смотрит на моё обнажённое тело, он пожирает его голодным взглядом. Ему осталось зарычать, чтобы я совсем растеклась по дивану…
Шорох. Стук пряжки ремня о пол. Хриплый мат Тимура. И я вижу в его руках блестящий квадратный пакетик. Тим открывает его: вонзается зубами и резко дёргает за край.
А мои щёки горят адским пламенем, и дышу я уже рывками. Моё тело колотит на плюшевом пледе, что застелен вместо простыни. Я вижу, как Тим, кусая губы и шумно дыша, уверенным движением раскатывает презерватив на члене.
Его тело напряжено. Каменные линии мышц выразительно подчёркнуты узорами татуировок… Я сама кусаю губы, повторяя за Тимом, и стыдливо прикрываю глаза.
В этот раз всё по-другому. При дневном свете нет того флёра романтики и сладкой эротики. Есть жгучая пошлость и что-то откровенно животное. Да и Тим сейчас другой. Откровеннее, напористее… Он целует меня, жадно толкаясь языком в мой рот.
Двигается жёстче. Обнимает сильнее. Этот дурацкий старый диван скрипит на всю веранду точно в такт каждому движению Тима. Это так вульгарно и так смешно, что мы пытаемся не смеяться. Прячем смех в долгих и таких же вульгарных, как и скрип дивана, поцелуях.
***
Серые кольца плотного дыма с ароматом чего-то сладкого поднимаются в воздух. Лёжа на плече Тимура, я насчитала их уже с десяток. Каждый его затяг электронной сигаретой становится кольцом из дыма.
Я против курения, но слабость в теле такая приятная, что мне не хочется даже говорить. Я укрыта пледом полностью, Тим — всего наполовину. Одна его волосатая нога вытянута наружу. А на улице уже сгущаются сумерки, погружая веранду в уютный полумрак.
«И ведь можно было потерпеть всего полчаса до темноты», — усмехаюсь я про себя.
Но нет. Тим всё равно заставил меня краснеть.
— Спишь? — сипло интересуется он, выпустив из лёгких очередное серое облако.
— Нет. Считаю колечки, — морщусь я, потому что дыма в этот раз Тим выдыхает слишком много. Он щекочет мне нос. Я едва сдерживаюсь, чтобы не чихнуть, и слегка толкаю Тимура коленкой по ноге, которая как раз таки и скрыта под пледом. — Бросай курить. Это вредно.