Никому о нас не говори
Шрифт:
— Ай! — мой возглас летит по веранде. Я дёргаюсь, попав своим коленом прямо в пах Тимуру.
— Твою мать! — и его вопль звучит фальцетом.
Мне кажется, что я даже вижу, как из глаз Горина сыплются искры. А через секунду Тимур просто падает на меня сверху, упираясь лбом в диван в сантиметре от моего лица.
У меня сжимаются лёгкие, и теперь уже не от боли в ноге. От ощущения тяжёлого, мускулистого тела на себе. Тимур крепко придавил меня собой. И возле своего уха я чётко слышу его сбитое дыхание, смешанное с тихим стоном.
—
Он делает несколько протяжных вдохов и выдохов. Я телом чувствую это: каждое движение его груди, каждую напряжённую мышцу. А ещё чувствую, что Тимур невероятно тёплый. И запах. Не запах дорогого парфюма, а именно тела: терпкий и очень горячий. Я вдыхаю его, ощущая головокружение.
— Было больно. Чертовски, — шипит Тимур и наконец приподнимается надо мной, опершись на руки.
И вместе с этим забирает всё своё тепло. Осторожно решаюсь поднять взгляд на лицо Тимура.
Оно искажено гримасой боли: глаза прищурены, губы сжаты. А я виновато смотрю на Горина, который всё ещё зависает надо мной.
— Я не хотела.
— Ну да, ну да, — сухо ухмыляется Тимур.
И наконец открывает глаза. Наши взгляды пересекаются сразу же. Только почему-то ни я, ни Тимур их не отводим.
Смотрим друг на друга, пока наши тела замерли в весьма неоднозначной позе. Я лежу под Тимуром, который застыл надо мной, держась на полусогнутых руках. Но между нашими лицами не так много расстояния, и его хватает, чтобы словить щекочущее дыхание Тимура кончиком своего носа.
Миллионы, нет — миллиарды разрядов рвутся по моим венам. В темноте глаз Тимура я вижу незнакомый блеск… Или мне это мерещится.
Но вот дыхание точно у обоих становится неровным. Я пялюсь на губы Тимура, медленно дурея. И, похоже, он точно чувствует это. Облизывает их и шумно сглатывает. А меня пробирает озноб.
Боже. Что я творю-то?
Резко отворачиваю голову, а Тимур тут же подаётся в другую сторону. Плюхается на моё место у окна.
В груди у меня всё трепыхается. Тело становится ватным. Отодвигаюсь от Тимура почти на самый край дивана.
— Так как здесь нет отопления, предлагаю сложить два пледа и укрыться ими вместе. Думаю, так будет теплее, чем если ты и я укроемся по отдельности, — бурчит Тимур.
— Да. Хорошо, — соглашаюсь безропотно и, не оборачиваясь, стягиваю свой плед и откидываю его от себя.
Сзади меня слышится какая-то возня, шорохи, а потом на меня ложатся уже два пледа.
— Спи, Ань.
— Я буду ждать, пока закончится дождь, — стискиваю в пальцах край одного из пледов и прижимаю его к себе.
— Он закончится к утру, — низким шёпотом отвечает Тимур. — Не мучайся. Закрой глаза, завтра разберёшься со всем на свежую голову.
И снова у меня за спиной шорохи, скрип дивана, а потом наступает тишина.
Я не знаю, как быстро засыпает Тимур и засыпает ли вообще, но у меня закрыть глаза и отключиться
Сколько раз за последние недели я думала, что так сильно моё сердце ещё никогда не билось? Сотню, не меньше. И я всегда ошибалась.
А сейчас Тимур неприлично рядом. И от этого у меня в груди целый апокалипсис. Сердце точно проломит рёбра в этот раз. Я, кажется, с ума схожу, понимая, что Тимур у меня за спиной. Намеренно болезненно закусываю нижнюю губу зубами и заставляю себя дышать ровно.
Но внизу живота у меня тянет. И тянет так сильно, что хочется сжать бёдра, чтобы унять там то ощущение возбуждения: запретного и неожиданно сладкого.
И что мне с этим сейчас делать? Терпеть? Мучиться?
Поэтому я просто закрываю глаза, прижав к груди край пледа, и слушаю звуки в темноте. Шум дождя, порывы ветра, противное бряцание веток деревьев по стёклам и крыше веранды, а потом и сопение Тимура за спиной, которое очень быстро становится тихим похрапыванием.
И здесь я не могу сдержать улыбку. Тимур действительно храпит, но делает это как-то мило и даже безобидно… Я лежу, закрыв глаза и держа уголки губ приподнятыми, слушая напевы Горина. Но недолго...
Я перестаю улыбаться, как только понимаю, что Тимур решает поменять положение на диване. Он переворачивается и делает это слишком вальяжно. Теперь я чувствую дыхание Тимура у себя на затылке. Горин прижимается ко мне всем телом. Мою спину подпирает его торс, а в попу вдавливается ремень от джинсов.
Я зажмуриваюсь изо всех сил, когда Тимур оставляет на моих волосах своё горячее дыхание. Я не могу противостоять желанию. Разрешаю себе сдвинуться на миллиметр назад… Позволяю себе прильнуть к Тимуру. Его тепло слишком манящее.
И происходит непоправимое. Тимур делает то же самое. Льнёт ко мне ещё сильнее, обнимает одной рукой, придавливая к себе, а его нос утыкается мне в шею. Мне кажется, я лечу в пропасть. В руках Тимура как в невесомости.
А если он тоже ещё не спит? Но я ни за что не решусь спросить его об этом…
Не смогу.
Пусть лучше будет так горячо, головокружительно и без слов… Я забываю о маме, о предстоящем скандале с ней. Забываю о том, какую жуткую правду о себе рассказал мне сегодня Горин. Обо всём забываю.
Мне просто страшно хорошо чувствовать Тимура за своей спиной и его тяжёлую руку талии. Позволяю теплу крепкого тела окутать и затянуть в глубокий сон.
Глава 33
Глава 33
Мне так тепло. Даже жарко. Будто бы меня придавили к работающей батарее. Нет желания двигаться.
Который час? И почему я проснулась без звонка будильника? Проспала? И почему моё тело так жутко затекло?
Я всё-таки распахиваю глаза. Обычно утром сразу после пробуждения вижу перед собой или обои в мелкий цветочек на стене или шторы блэкаут, полностью закрывающие окно.