Никто нас не разлучит
Шрифт:
– Но разве не грех – силой отдать дочь за нелюбимого ради своих корыстных интересов? – с отчаянием воскликнул я.
Мы замолчали на время. Затем я вновь стал уговаривать мою отраду не поддаваться отцу, уйти от родителей, звал её замуж. Приводил в пример героев романа Чернышевского «Что делать?» Много чего говорил.
Приехать обещал и попросить её руки у папаши. Этот вариант она сразу отвергла, мол, меня просто не пустят в дом. А она ещё будет просить отца отменить своё решение. И к родственникам обратится, чтобы посодействовали, упросили отца не ломать жизнь дочери.
До самого
В перемещениях во времени какое-то значение имело моё нахождение там, где встретился мне тот странный старик, и внимательное рассматривание купленных у него часов. И время: два – три часа пополудни. Возвращение в двадцать первое столетие происходило с того же места. Вернувшись из путешествия в прошлое, вспомнил, что завтра – воскресение. Добрёл до пешеходной улицы Баумана – «Казанского Арбата», прогулялся. Вспомнилось, как Даша исполняла романс Гурилёва на стихи Алексея Кольцова «Разлука». В голове зазвучали слова: «Так знать Бог велел – расстанемся, Но когда-нибудь увидимся…». Решил заглянуть в книжный магазин. Может, томик Кольцова приобрести? Или что-нибудь про реинкарнацию?
Однако когда вошёл, начал разглядывать новинки. Девушка передо мной в бордовой куртке с капюшоном стояла. Обернулась и улыбается смущённо. Таня! Поговорили. Она какой-то томик стихов купила, я решил в другой раз поискать нужную книгу. Вышли вместе, зашагали по улице. Много чего расположено на знаменитой улице, в старину называвшейся большой Проломной.
Удивительно, что знаменитой огромной колокольни тогда ещё не было… А за нею, в глубине двора – Богоявленская церковь. Там крестили Шаляпина. Потом он пел там в церковном хоре. Об этом мы с Таней тоже вспомнили.
– А ведь до возведения этого чуда возле церкви стояла колокольня с шатровым куполом, – произнёс я.
– Откуда ты знаешь?
– Платон говорил: «Всякое знание есть припоминание». Припоминание бессмертной души человека.
Таня быстро взглянула на меня. С удивлением и интересом.
Добрались не спеша до конца пешеходной улицы. Через дорогу на площади Тукая – знаменитый торгово-развлекательный комплекс «Кольцо».
– Ну ладно, Таня, мне домой надо.
– Саня, а может, зайдём куда-нибудь? На Кольце книжный магазин замечательный. Или в кафе? – и смотрит на меня с умоляющим выражением в глазах.
Всё-таки она похожа на Дашу. Но чего-то не хватает, изюминки какой-то, таинственности. А девушка вообще-то хорошая.
– Извини, Танюша, может, в другой раз. Мне нужно домой. Пока!
Повернул и отправился направо. Надо же, как она взглянула на меня. Как раненая птица… жалко даже её стало.
На другой день заехал Айнур. Разговорились о том, о сём. Тут я хватился, а уже без десяти два. Другу сказал, что у меня свидание. Быстро оделся, хвать – а старинных часов нет! Везде заглянул, нигде не нашёл. Дружок подвёз до места. Стою как дурак, чего-то жду. Ничего, конечно, не дождался. Час покрутился возле знаменитого дома, отправился восвояси.
Когда вернулся, стал искать обстоятельно. Оказался сей артефакт за кроватью. Как туда попали часики, непонятно. В понедельник отправился в путь. «Место встречи изменить нельзя», – вспомнился фильм, который по совету отца когда-то смотрел. Ничего не вышло с путешествием в прошлое на этот раз. Как ни вглядывался в часы, как их ни крутил, чуда на этот раз не произошло.
Вся неделя как в тумане прошла. Каждый день ходил к дому Кекина с моим артефактом. Всё бесполезно. В универе Таня каждый день на переменах ко мне подходила, что-то говорила. Не помню, что ей отвечал рассеянно. А на квартире тоска нападала такая, хоть волком вой.
Сегодня проснулся рано утром. Кто-то кричал? Прислушался. У соседей тихо. Только шум машин на улице. И тут сон вспомнил. Нахожусь я в той, прошлой жизни. В университете. И слышу, как мои однокурсники читают в газете: «Дочь купца-миллионщика Дарья Л., выданная замуж за нелюбимого, застрелилась из мужниного пистолета». И вопль после этих слов. Выходит, я от своего крика проснулся.
Встал, накинул на плечи одеяло, вышел на кухню. Налил из чайника воду в стакан, немного расплескал. Глотнул несколько раз. Руки тряслись.
Вернулся в комнату, открыл жалюзи. Метель сбивала снежинки в хлопья, крутила их, бросала в дом, который покорно смотрел своими очами-окнами. В голове зазвучал голос С. Адамо: «Томбэ ля нэжэ Тю нэ вьендра па сё суар…». Вспомнился русский перевод:
Ты не придешь этим вечером
Кричит мне мое отчаяние
Но падает снег,
Невозмутимо кружась…
Наледь, которая была вчера, подтаяла. На подоконник текли ручейки. Словно слёзы из глаз…
Романтёр влюблённый
– В моей руке – какое чудо! – Твоя рука! И на траве два изумруда, два светляка! – с восторгом процитировал юноша.
Девушка произнесла, улыбаясь:
– Есть электрики-ремонтники, а ты – электрик-романтик.
– Я не ремонтник, а монтёр.
– Нет, ты романтёр! – воскликнула она, и они засмеялись.
«Романтёра» звали Семёном Резоновым. После окончания второго курса училища вместе с двумя однокурсниками – будущими электриками, его направили на практику в дальний район области.
В селе Камышное, куда они попали, в семидесятых годах строилась новая средняя школа. Семёна, Эдика и Валеру, а также их бригадира из ПМК поселили у бабушки Стеши, маленькой добродушной старушки. Дом её – старый, но ещё добротный, с большими тесовыми воротами и высоким забором вокруг просторной ограды, находился ближе к концу села.
Бригада устанавливала электропроводку по всему зданию школы. Сорокалетний бригадир Василий работал шустро, заодно учил практикантов. Особенно нравилось ему, как споро работает Эдик, плотный голубоглазый парень со светлым волнистым чубом.