Никто не слышал мертвеца...
Шрифт:
– И глупая. Я повернулась на голос Гоуста.
– Мне кажется или я вижу в твоих глазах осуждение?
– спросила я.
– Тебя могли убить.
– Тебя тоже. Соуп, скажи ему.
– Сегодня ты спасла одного из нас, так что с этого дня можешь называть меня Джонни, - шутливо сказал он, переводя разговор в более мирное русло.
– А меня - Кайл, - подключился к нам Гас.
– Ну надо же, какая честь, - я подмигнула мужчинам. Я ждала, когда Гоуст тоже предложит называть его по имени, но этого не произошло. Мне помогли подняться. Проверив двор на наличие оставшегося врага, Браво вызвали вертолёт, который забрал нас минут через пятнадцать. Сидя в вертолёте, я думала, что вот теперь я точно бесполезна и ЦРУ не обязательно больше носиться со мной как с писаной торбой. Всё, finita la commedia{?}[комедия окончена]. Спишут, как отработанный материал, потому что пользы от меня абсолютный ноль. Жаль конечно, потому что я уже привыкла к рассудительному
Когда мы вернулись на базу, Прайс пошёл докладывать Ласвэлл о проведённой операции, всех остальных он отправил отдыхать. Гоуст был чернее тучи. Окинув всех угрюмым взглядом, он ушёл в свою комнату. Да уж, вот это благодарность. После того, как мне обработали рану, я аккуратно приняла душ и залезла под одеяло. Сон сморил меня достаточно быстро и я погрузилась в пустоту. Проснулась я среди ночи от непонятного шума.
– А-а-а, - из комнаты Гоуста раздался сдавленный крик. Я соскочила с кровати с бешено колотяшимся сердцем и подошла к смежной стене, прислушалась. Крик повторился снова. Я отпрыгнула от стены, лихорадочно соображая, что же мне делать. Самым разумным было бы разбудить Прайса и сказать ему о происходящем, но я, видимо, не совсем разумная. Я вышла из своей комнаты и тихонько открыла дверь в комнату Гоуста. Света, падавшего из окна, было достаточно, чтобы рассмотреть обстановку в комнате. Гоуст лежал на кровати, уткнувшись лицом в подушку. Я подошла ближе. Его голая спина блестела от пота. Маски на нём не было, взмокшие волосы торчали в разные стороны. Я осторожно коснулась его плеча.
– Гоуст, ты… “В порядке?”, хотела спросить я, но уже лежала, прижатая к кровати и задыхаясь от тяжести его тела.
– Что ты здесь делаешь?
– процедил он сквозь зубы.
– Ты кричал.
– И ты опять решила засунуть нос не в своё дело.
– Я просто испугалась. Думала, с тобой что-то случилось. Я говорила с ним, не до конца понимая, что вижу его лицо полностью: глаза, нос, губы.
– Не смотри на меня!
– Ладно. Хорошо. Я не буду смотреть, только успокойся. Я отвела глаза в сторону, но соблазн рассмотреть его получше был настолько велик, что вытеснил даже страх. Я снова посмотрела на Гоуста. Прекрасен. Увидев его один раз, я без труда узнала бы его в городе с миллионным населением, если бы снова встретила на улице в толпе. Я смотрела, не в силах больше оторвать от него взгляда. Тяжесть его тела больше не напрягала, а приятно волновала. Гоуст взял меня рукой за горло и легонько сжал. Наверное, я должна была испугаться, но не испугалась. Наоборот, я испытала прилив дикого возбуждения и прикрыла глаза, томно простонав. Мой стон он воспринял как призыв к действию. В следующее мгновение я почувствовала на своих губах горячий и абсолютно дикий поцелуй. Такой необузданный, страстный, как будто он вложил в него всего себя. Я обхватила его широкую шею руками, прижимаясь крепче. Мне так хотелось быть не просто ближе, а стать единым целым. Хотелось слиться в этом безумном порыве. Гоуст водил руками по моему телу, вызывая вспышки желания, которое уже невозможно было сдерживать. Мы приближались к точке невозврата, но абсолютно не думали о последствиях. Гоуст стал требовательнее в своих прикосновениях. Я вскрикнула. Этот контраст боли и удовольствия сводил с ума. Парой резких движений Гоуст оставил меня без футболки и нижнего белья, а его руки с ещё большим энтузиазмом принялись изучать неизведанное. Он смял мою грудь, продолжая истязать мои губы. Между ног у меня уже образовался настоящий водопад. Я потёрлась о него, чувствуя силу его возбуждения. Наконец-то он готов капитулировать передо мной. Я потянулась к резинке его белья и немного потянула её вниз, давая понять, что этот кусок ткани нам больше не нужен. Гоуст понял меня и избавился от ненужного элемента одежды. Его довольно внушительный горячий орган прижался к моему входу.
– Сделай это быстро, - прошептала я. Упрашивать его не пришлось. Толчок и мой взгляд помутнился от боли. Гоуст зажал мне рот рукой, пока я привыкала к ощущениям. Двигаться он не перестал. Наоборот, с каждой новой фрикцией он ускорялся, проникая всё глубже. Мысли о боли отошли на второй план. Было так приятно чувствовать его на себе и в себе. Гоуст убрал руку и я прижалась губами к его груди, пытаясь заглушить стоны. Ещё несколько глубоких толчков заставили меня выгнуться и протяжно простонать. Сдерживаться я уже не пыталась. Пусть хоть весь мир узнает, насколько мне сейчас хорошо. Гоуст уткнулся лицом в простынь рядом с моей головой и глухо простонал, содрагаясь всем телом. Мы лежали так
– Теперь моя очередь тебя защищать. Спи, а я буду охранять твой сон, - сказала я, слушая размеренное дыхание. Что же могло сниться этому большому и страшному мужчине, вселяющему в других страх и ужас? Какие кошмары мучали? Что он пережил? Через что ему пришлось пройти? Почему он стал таким? Я ведь совершенно не знаю этого человека. Может, у него есть семья. Или была. Может, он пошёл воевать только потому, что искал смерть как спасение, но, по иронии судьбы, стал лучшим в своём деле. Гоуст. Безымянный призрак, как загнанный в угол зверь, которому уже нечего терять.
========== Часть 5 ==========
Комментарий к Часть 5
Часть небольшая, так как я была ограничена во времени. Писала на ночь глядя, поэтому прошу прощения за ошибки ))) Он пытается запугать вас — верный признак, что он сам боится.Утлки Коллинз
Утром я открыла глаза, почувствовав копошение рядом с собой. Гоуст сидел на кровати, натягивая на себя одежду. Маска уже была на нём.
– Почему ты ещё здесь?
– спросил он.
– Мы же…
– Вытряхивайся из кровати и иди к себе.
– Ты меня выгоняешь?
– я чувствовала, как слёзы начинают наворачиваться на глаза.
– Выгоняю.
– Почему?
– Потому что никто не должен узнать о том, что здесь произошло. Не хочу, чтобы тебя видели выходящей из моей комнаты.
– Ты меня стыдишься? Ах, ну да, конечно! Я же для тебя подельница Макарова. Разве я не доказала, что я не такая, как он? А может мне стоит стать такой? Оправдать твои ожидания? Ведь лучше быть, чем слыть.
– Убирайся.
– Почему ты меня отталкиваешь?!
– Я сказал, вон отсюда!
– Пошёл к чёрту! Я стянула с кровати одеяло, так как моя одежда пришла в негодность, и, обернувшись им, быстро выбежала из комнаты. Забежав к себе, я закрыла дверь и сползла по ней, душа желание разрыдаться в голос. Я считала эту ночь волшебной, не смотря на то, что Гоуст был далеко не нежен со мной.
“- Гомес, вчера ночью ты выпустил на волю какого-то отчаявшегося ревущего демона. Ты напугал меня… Сделай это еще раз!” - Мортиша Аддамс.
Либо я нашла для себя весьма изощрённый способ мазохизма, либо я всё же умерла во время перестрелки и попала в свой персональный ад. Знала же, что не надо влюбляться, потому что ничем хорошим это не закончится. Гоуст стал центром моей Вселенной и я, как жена декабриста, готова была идти за ним хоть на край света, но он вышвырнул меня из своей жизни. Ему не нужна моя жертва. Боже, как же это подло. Я оделась и, собравшись на завтрак, попутно зашвырнула одеяло в комнату Гоуста. Позавтракав, я сослались на плохое самочувствие, чтобы не вести никаких бесед с Алланом и Ласвэлл о том, что произошло накануне. Мне всё надоело. Макаров, Макаров, только и разговоров, что об этом мерзавце. Он превратился в притчу во языцех. Как же он меня достал. Всю жизнь мне испортил!
Пролежав в кровати до позднего вечера, я мучилась от духоты. Я решила выбраться наружу. Окно в моей комнате было небольшое, но моя комплекция позволила протиснуться в него без особого труда. Я спряталась от посторонних глаз и легла на бетонное покрытие, блаженно прикрыв глаза. Остывающий бетон приятно холодил кожу, я открыла глаза и посмотрела на небо. Звёзды подмигивали мне, мерцая и переливаясь. Они были похожи на бриллианты, которые рассыпали на чёрном бархатном покрывале. Всегда любила смотреть на них. Звёзды заставляли задумываться о чём-то глубоком и бесконечном, забыв о своих земных проблемах. Вдруг, в тишине я услышала звук чиркающей зажигалки и в темноте зажёгся красный огонёк тлеющий сигары.
– Не спится?
– спросил Прайс.
– Мне тоже.
– Надоело сидеть в удушливой камере.
– Понимаю. Сам не люблю долго сидеть на одном месте.
– А вот мне к этому не привыкать. Но я больше не хочу.
– Знаю, вся эта ситуация и обстановка давят на тебя. На твою долю свалилось много испытаний.
– Испытаний? Капитан, я оказалась между молотом и наковальней. Меня в любой момент может расплющить насмерть. Вы гоняетесь за Макаровым, будь он неладен, и ждёте от меня помощи, а я не знаю, чем вам помочь. Я уже ничего не знаю. Как будто до встречи с вами я знала какую-то другую истину.
– Так не бывает. Истина всегда одна, единственная и неприложная.
– Только разные люди смотрят на неё с разных сторон, уверенные в правильности только своей точки зрения.
– Я с удовольствием выслушаю твою точку зрения. Ты умная девушка, Ника.
– У меня небольшой жизненный опыт, но думать я умею. Нужно быть полным кретином, чтобы надеяться, что Макаров позволит себя поймать. Он умный, хитрый, расчётливый и изворотливый, он думает на несколько шагов вперёд.
– Всё продумать невозможно. Когда-нибудь он ошибётся и тогда мы вступим в этот бой.