Никто не умрет
Шрифт:
– Гражданочка, идите наймите такси. У ворот всегда стоят тачки.
– Я боюсь теперь в вашем городе ходить по улицам, а в чужую машину я, тем более, ни за что не сяду. Видите, до чего девочку довели ваши... прости господи. На ней лица нет. Или вы хотите, чтобы я пожаловалась вашему начальству, что тут у вас творится?
– Ладно, - милиционер поморщился, - я вас довезу до "куда вам надо", если мне по пути.
– Мотель "Светлячок". Только не говорите, что он вам не по пути.
Милиционер высадил их у входа в мотель. Они прошли стеклянную дверь и сразу же попали чуть ли не в объятья Ильи. Он до их прихода сидел перед телевизором с пультом
– Сколько можно вас ждать? Я уже с утра обо всем договорился. Завтра рано утром отъезжаем, а вас все нет и нет. Едем на контрольно-пропускной пункт Турий рог. Слышали такой? Там нас уже ждут с распростертыми объятьями. Не знаю, как вы, а у меня уверенность, что удача будет нас преследовать до самого Китая и обратно...
– В Турий рог? Это зачем?!
– Нет, нет, нет, только без вот этих ноток в голосе. Вперед, в атаку. Ура!
– В какую атаку?
– Ну, как же Сонечка, Вы согласились ехать со мной в Китай.
– Быть такого не может.
– Ивана, подтверди, - Илья обратился к девушке, - Твоя тетя согласилась, ведь, я с ума не сошел. Правда?
Ивана пожала плечами.
– Хватит с меня всяких впечатлений, - сказала Соня.
Она подошла к стойке портье и попросила у сонной дамы перезрелого возраста, которая со скучающим видом сидела по ту сторону, ключи от номера.
– Дядя Илья, помните, вы говорили про информацию? Мы с тетей-мамой были в порту, там теплоход отправлялся в плавание за японскими машинами. И я встретила одну женщину, которая сказала мне, что корабль может утонуть, и все люди на нем погибнут, захлебнутся. Она так это красочно расписала, что я теперь волнуюсь - вдруг с тем кораблем и правда что-то случится. Я не хочу, чтобы кто-то умер. - Ивана говорила от волнения скороговоркой перебивая сама себя.
– Не переживай, так, - стал успокаивать Илья, - гораздо чаще терпят крушение самолеты, чем тонут корабли.
– Ой, дядя Илья, я теперь и за самолеты буду бояться.
– Да не бойся ты, я же не о конкретном самолете, а вообще. Если вообще, то это не считается информацией. И она нигде не материализуется. Это так - болтовня.
– Вот и она сказала, что пошутила. Что раз она так говорит, то корабль наоборот не утонет.
– Вы, Илья, лучше ничего больше ей не говорите. Она сейчас начнет за всех в мире переживать, и не уснет до полуночи.
– Соня, держа полученный от портье ключ за брелок, четырехугольный кусок пластмассы, на котором было нацарапана цифра 20, потрясла им.
– Ей нужно срочно в постель, отдыхать. Ни о каких поездках пока речи быть не может. Я только что проводила своего жениха-путешественника на том корабле, о котором сейчас вам рассказывает Ванечка. Мне теперь надолго хватит впечатлений о нашем путешествии сюда.
– Хорошо, не будем сейчас о поездке - утро вечера мудренее, - согласился астроном.
На следующее утро Илья встал до рассвета, сходил на стоянку, проверил, заводится ли машина, постучал по колесам, подкачал левое заднее, которое показалось ему немного приспущенным. Потом вернулся в мотель. Поскучал перед телевизором. И в тот момент, когда за окнами посветлело, а в его душе прибавилось уверенности, он встал, чтобы отправиться к своим новым знакомым в номер с твердой решимостью любыми средствами убедить Соню составить ему компанию в поездке по Китаю, с экрана телевизора
Илья больше не мог спокойно слушать. Он, шагая через две ступеньки, быстро поднялся на второй этаж, где располагался номер Сони. К двери он подошел на цыпочках и тихо поскреб ее поверхность. Соня ждала прихода Ильи. Она предполагала, что он утром придет уговаривать ее ехать с ним в Китай. И у нее были заготовлены масса отговорок, почему она не может этого сделать. Она придумывала их весь вечер, пока не заснула, и сегодня с утра, как проснулась, до стука в дверь.
Она вышла в коридор, прикрыв за собой дверь, но не успела произнести заготовленную речь, Илья ее опередил, тревожным шепотом сказал:
– Только что по ящику сказали, что у берегов Японии кораблекрушение. Этот тот самый теплоход, кажется, о котором вчера говорила Ваня...
Соня сначала не поняла, хотела переспросить о каком ящике идет речь, но тут до нее дошел смысл слов Ильи. Она прислонилась к стене - ей срочно понадобилась опора.
– Ужас.
– Выдохнула она.
– А я ему вчера такого наговорила... Как же так... И ничего уже нельзя исправить. У меня на сердце останется тяжкий груз на всю жизнь. В последний день его жизни я не нашла для него ни одного слова любви, только обвинения. Я не пожелала ему счастливого пути, - приговаривала Соня.
На глазах у нее начали собираться слезы.
– Сочувствую.
– Илья сделал скорбное лицо, однако в тайниках его души, которая была даже для него загадкой, маленькая частичка себя ликовала о том, что теперь Соня свободна.
– Я себя никогда не прощу, - стонала она, все больше себя растравливая.
– Не надо себя корить. Возможно, ваш мужчина был достоин ваших слов. Но вовсе не смерти. Однако Вы ни в чем не виноваты. Проблема не в Вас, а в техническом состоянии корабля, на котором он плыл. Но не это главное, почему я к Вам пришел. Мне кажется, мы должны сообщить в милицию о той женщине, с которой разговаривала ваша племянница в порту, - прошептал Илья, но запнулся, встретившись с взглядом Сони.
Соня покачала головой. Слезы ее высохли, как только речь зашла о племяннице.
– Дурацкая мысль, - сказала она с решительными нотками в голосе, - Девочку затаскают по допросам и очным ставкам. Это недопустимо.
– Но это нужно бы сделать, чтобы найти виновных...
– пробормотал Илья менее уверенно.
– Пусть ищут виновных без нее, - сказала она, - Это их работа, а наша задача - уберечь ребенка от стресса. Она не должна узнать о несчастье. И никто не должен узнать о том, что с ней случилось в порту.
Прозвучавший во фразе "наша задача" намек на его близость к этой маленькой семье, состоящей из двух интересных ему людей, порадовал Илью, но объективности ради, он не мог игнорировать факты и угрозы, поэтому возразил Соне:
– Но она все равно узнает. Новости будут трубить об этом еще неделю. И люди будут обсуждать. Не услышит только глухой или тот, кто не знает русский язык. А Ивана, как я понял ни тем, ни другим не страдает. Потом она сама обязательно кому-нибудь расскажет, я так понял ее характер, что молчать Вы ее не сможете заставить.