Никто не виноват! (Так убивать не честно!)

Хейер Джорджетт

– Почему?
– изумилась Мэри.

– Я ведь не вчера на свет появилась, я знаю наших сплетников. Им только повод дай. На бедной девочке всю жизнь останется клеймо.

– О, какая ерунда!
– вскричала Мэри.
– Что вам до этих сплетников, тетушка Эрми? Сами знаете: на всякий роток не накинешь платок! И вообще пошлите их всех к черту!

– Тебе хорошо говорить, девочка - ты ведь у нас образованная, сказала Эрминтруда.
– А я не могу позволить себе послать их к черту, хотя, признаюсь, меня не раз уже так и подмывало это сделать. Нет, милая,

я не могу рисковать счастьем Вики. Она воспитывалась как настоящая леди и отец ее был истый джентльмен, да и я, что бы про меня ни говорили, всегда считалась женщиной уважаемой.

– Но ведь никто не станет вас меньше уважать, если вы разведетесь с Уолли, - сказала Мэри.

– Это только ты так думаешь, милая, - вздохнула Эрминтруда.
– Ты ко мне слишком хорошо относишься, спасибо тебе. А всякие проныры вроде Паркеров тут же распустят слух, что мы с Уолли нарочно подняли эту шумиху, чтобы я могла выйти замуж за настоящего князя!

Мысли о ее блестящем поклоннике и недостижимом титуле вконец добили Эрминтруду, которая с громким плачем зарылась в подушки, жалобно причитая, что ей до конца дней своих придется оставаться пташкой, заточенной в золоченой клетке.

Мэри не смогла сдержать смеха.

– Тетушка Эрми, но ведь золото принадлежит вам! А что, князь уже и вправду успел предложить вам руку и сердце?

– Настоящей женщине, - провозгласила Эрминтруда звенящим голосом, ни к чему говорить все напрямик! У князя благородное сердце и намерения самые чистые!

– Несомненно, - сухо сказала Мэри.
– А он знает, что вы с неодобрением относитесь к разводу?

– Мне пришлось сказать ему! Не могу же я позволить ему тратить на меня свою жизнь? Господи, за что мне такие муки! Моя бедная голова совсем раскалывается!

Мэри снова смочила платочек и приложила его ко лбу страдалицы.

– Что же вам тогда делать, тетушка Эрми?
– участливо спросила она.

– Бог его знает, - всхлипнула Эрминтруда. Потом неожиданно звучным голосом добавила: - Одно я знаю точно - тратить деньги моего покойного мужа на то, чтобы откупиться от этой развратной дряни, я не стану! Это я твердо решила.

– Это и в самом деле ужасно несправедливо, - согласилась Мэри.
– С другой стороны, если им не заплатить, то ведь может разразиться ужасный скандал, да?

– Пусть он сам с ней рассчитывается!
– вспыхнула Эрминтруда.
– Сам нашкодил, должен сам и платить! Еще рассчитывает, что я должна расплачиваться с его паршивыми девками! Это просто невыносимо! Нет, Мэри, так продолжаться не может! Нужно положить этому конец! Раз и навсегда! Подумай сама: что мне уготовлено в будущем? Женщина в самом соку, по рукам и ногам связанная таким мужем как Уолли, который об меня разве что ноги не вытирает. Сам он потихоньку совсем сопьется, а я - из-за его чудовищного поведения - не смогу даже завести себе горничную моложе семидесяти!

– Не обижайтесь, тетушка Эрми, но ведь вы Уолли уже сто лет знаете! Все его недостатки видны невооруженным глазом. Давайте я принесу вам чай со свежим тостиком, и вам сразу станет лучше.

– Да я и

кусочка в рот не возьму!
– заявила Эрминтруда.
– Сама знаешь, как я себя чувствую, когда Уолли меня доводит. Пощупай, как у меня лоб горит! Должно быть, на неделю теперь слягу. Ах, как плохо иметь артистическую натуру - ты просто обречена на страдания!

Если Эрминтруда планировала растянуть свой нервный кризис на неделю, то ее домочадцы, как подумала Мэри, были обречены на ничуть не меньшие страдания. Она поспешила согласиться, что щеки Эрминтруды пылают, но воздержалась от замечания, что день выдался на редкость жарким, а толстый плед тоже не способствует прохладе. Вместо этого она предложила позвонить доктору Честеру и пригласить его прийти.

Это предложение неожиданно нашло живейший отклик у Эрминтруды.

– Пусть принесет мне что-нибудь успокаивающее, - слабым голосом попросила она.
– Никого другого я видеть не желаю, но Морис всегда действует на меня умиротворяюще. Он меня понимает. С ним я могу говорить по душам.

Мэри отправилась выполнять поручение. Хотя она и предпочла бы, чтобы Эрминтруда не слишком распространялась о случившемся, но по зрелом размышлении решила, что, раз уж избежать этого невозможно, то пусть тетя лучше выплачется в жилетку Морису Честеру, которого знала едва ли не с детства, нежели князю или Роберту Стилу.

Спустившись в холл, она увидела, что Вики разговаривает по телефону. Девочка расцветила свой очередной выход, нацепив теннисные шортики и легкомысленную маечку без рукавов. Положив трубку, она обернулась и увидела Мэри.

– О, приветик, Мэри! Опять этот паскудный Гарольд Уайт звонил. Тебе не кажется, что он уже становится назойливым?

– А что он хотел на сей раз?

– Позвать Уолли, разумеется. Как думаешь, никто на меня не обидится, если я поиграю в теннис? А то я сказала Уайту, чтобы он прислал Алана. Я хотела посидеть с мамочкой, но она предпочла уткнуться носом в стенку.

– Ты уж, Вики, оставь ее в покое, пожалуйста. Я хочу позвать к ней Мориса. А ты могла бы и Джанет пригласить. Тогда сыграете в паре с князем.

– Нет, благодарю покорно - твоя Джанет просто редкостная зануда! К тому же, она отправилась в церковь. Между прочим, я пригласила Алексиса поиграть! Поступок истинной самаритянки, учитывая, как он меня утомил.

– И меня тоже!
– невольно вырвалось у Мэри.
– Но ведь завтра он уедет, да?

Вики наморщила хорошенький лобик.

– Я не уверена. Более того, я всерьез опасаюсь, что он собирается задержаться. Я уже сказала ему - со свойственным мне тактом, разумеется, что Эрминтруда относится к тем старомодным женщинам, которые никогда не согласятся на развод, однако боюсь, что последняя выходка Уолли расчистила ему сцену для благородства и самопожертвования. Кстати, ты сама не хочешь поиграть с нами в теннис?

– Нет, я не могу. Я должна присматривать за тетей Эрми. А вот что нам делать целый день с этим дурацким князем, ума не приложу! Надо все-таки организовать парный теннис. Впрочем, пока я должна вызвать Мориса и...