Никто не заплачет
Шрифт:
И вот сейчас, через три года. Стас Зелинский проснулся в холодном поту, вскочил с кровати, заметался по комнате. Ему опять приснилось ничем не примечательное сероглазое лицо.
Странный парень, нахальный, простоватый жених Верочки Салтыковой, был тем самым бандитом. Три года назад именно он замыкал процессию грабителей, выносивших вещи из квартиры Веденеевых. Он шел налегке по ночной лестнице, остановился на секунду и посмотрел в лицо Стасу…
Стас понял это с такой оглушительной ясностью, что уговаривать себя, утешать,
— Что делать? Господи, что делать? — тупо повторял он, расхаживая по комнате в одних трусах. — А если этот убийца тоже узнал меня? Узнал и куражился, издевался, решил сразу, что никуда я от него не денусь? Тогда струсил, не вызвал милицию, и сейчас… Нет, меня он узнать не мог. Исключено. Он вообще не знал, что я иду именно в ту квартиру. Три года прошло.
Однако что ему надо от Веры? Он бандит и убийца. Если он убьет Веру? Неужели она не догадывается? Конечно, она не догадывается… Как же быть? Сказать ей? Слишком много придется объяснять. Она не поверит, подумает, я совсем свихнулся.
Пойти в прокуратуру? В милицию? И выложить ту старую историю? Ведь это какая-то статья. Наверняка мой поступок подходит под статью: оставление в беспомощном состоянии, недоносительство или еще что-то. Вся жизнь полетит к черту. Вся жизнь.
Жена крепко спала в соседней комнате. В квартире стояла тишина. Не зажигая света, Стас продолжал как загнанный зверь метаться по комнате из угла в угол. В этом ночном хождении не было ничего осмысленного, только паника и истерика.
Заметив, что за окном свет, Стас выпил две таблетки снотворного. Все надо обдумать на свежую голову. Нельзя принимать решения сгоряча. А чтобы голова была свежей, необходимо поспать хоть немного. Раньше он спокойно переносил бессонные ночи, а сейчас тупел, ходил как сомнамбула и ничего не соображал. Все-таки возраст, и здоровье уже не то.
Он закутался в плед, свернулся калачиком и тут же провалился в тяжелое забытье. А через двадцать минут входная дверь бесшумно открылась.
Глава 23
Толстый мальчик держал в руках пластиковую бутылку из-под шампуня, наполненную водой.
— Только попробуй брызни! — сурово сказала Соня.
— И что будет? — поинтересовался мальчик. Он был ниже на полголовы и, вероятно, младше на год. Соня окинула его надменным взглядом и тихо произнесла:
— Брызнешь — врежу.
— Да я тебе первый та-ак врежу! В другой двор улетишь! Тощая!
— Что ты сказал?! — Соня грозно насупилась и шагнула к мальчику.
Он тут же окатил ее струёй воды из брызгалки.
— Тощая! Худоба горемычная! Вобла сушеная! Ну, поймай меня! Поймай!
Мальчишка не убегал, просто уворачивался от Сониных рук и опять умудрился облить ее с головы до ног. Но вода в брызгалке на этом кончилась.
— Ну, я тебя отлуплю! Ну, ты у меня дождешься! Жиртрест,
Но ударить не могла. Она вообще не умела бить того, кто слабее. А мальчишка, хоть и толстый, был явно слабее.
— Если ты мне штаны порвешь, мать меня целую неделю будет пилить, — мирно сообщил мальчик, — лучше врежь, но штаны не рви.
Соня отпустила резинку шортов.
— Ладно, гуляй. Я сегодня добрая.
— Так не с кем гулять, — мальчишка пожал плечами, — у нас весь двор разъехался. Скукота… Кто в лагерь, кто с родителями на море. Меня скоро к тетке в Пущине отправят. А ты у Салтыковых из сорок седьмой квартиры живешь?
— Да.
— Они тебе кто?
— Вера — подруга моей мамы. Еще с детства, — объяснила Соня.
— А зовут тебя как?
— Соня.
— Меня Вадик. Слушай, хочешь, я тебе мое гнездо покажу?
— Покажи, — кивнула Соня.
— Слабо на тополь залезть?
— Да запросто. — Соня посмотрела на огромный тополь, который рос в глубине двора. — Это у тебя там, что ли, гнездо?
— Ага. У тебя деньги есть?
— Ну, тысячи две. А что?
— Давай сбегаем к ларьку, мороженого купим, на тополь залезем, будем сидеть, есть мороженое и за улицей наблюдать. Знаешь, как классно!
Идея Соне понравилась. У Вадика оказалось полторы тысячи, их хватило только на одну порцию. Быстро взобравшись по толстым сучьям раскидистого тополя, они уселись поудобнее и стали откусывать от сливочного рожка по очереди. Есть мороженое, сидя на дереве, было действительно классно.
— Хочешь, тайну расскажу? — равнодушным голосом спросил Вадик.
— Расскажи, — кивнула Соня и слизнула с вафельного рожка длинную каплю.
— А с дерева не свалишься? — прищурился Вадик.
— Ты сам смотри не свались!
— Я видел, как вашего Мотьку уводили, — прошептал Вадик, припав к Сониному уху липкими от мороженого губами.
— Что ты там бормочешь? — грозно спросила Соня. — Кто уводил? Когда?
— Когда вы думали, будто он потерялся. — Вадик многозначительно поджал губы. — Я вот здесь, на дереве сидел. За тобой наблюдал. И за улицей. Смотри, отсюда все видно, что за домом делается.
Действительно, с тополя хорошо просматривалась часть улицы, отгороженная от двора старым пятиэтажным домом с аркой.
— Ну вот, — продолжал Вадик. — Ты стала на качелях качаться. А Мотька заигрался с дворнягой. Убежал в арку. Тебе с качелей видно ничего не было. Тут откуда ни возьмись дядька с поводком.! Эй, ну ты мороженое ешь или как? Тает ведь.
— Сам доедай, я не хочу. — Соня отдала Вадику рожок. — Ну, давай дальше, что за дядька?
— Молодой такой, в джинсах. Не бомж, не алкаш. Приличный вполне. А Мотька упирался, идти не хотел. Ох он его тащил, ужас!
— Ну-ка расскажи, как этот дядька выглядел? — шепотом попросила Соня.