Нимфа с большими понтами
Шрифт:
Подруги покачали головами.
— Должно быть, уже спит, — заключил Глеб. — Ну и охранник! Да с такой охраной нас тут всех, словно куропаток, перережут.
И только сейчас подруги заметили, что Глеб пьян. Он буквально с трудом держался на ногах.
— С чего это ты так набрался? — расстроилась Леся. — Если завтра поминки, то тебе надо быть в форме.
— Эх, Леся, хорошая ты девчонка! — помотал головой Глеб. — Встреть я тебя раньше, так, может быть, и не совершил бы я этих ошибок. Деньги ведь что? Пустой звук. Главное — это взаимное уважение
— А пить-то зачем? — спросила его Кира, которая все еще зависала под потолком.
— Пью я по другой причине, — произнес Глеб. — Надо же за помин души человека выпить. Чай, не чужая она нам всем была.
— Что-то раньше ты по Маше так не убивался, — возразила Кира.
— Да при чем тут Маша? — удивленно воскликнул Глеб. — Вы что, еще ничего не слышали?
— Что мы должны были слышать? — сердито спросила у него Кира. — Мы целый день в разъездах!
— Вы же в Паневку ездили! — заявил им Глеб. — За покупками! И не слышали ничего?
— Ну ездили! — сказала Кира. — Все покупки лежат в багажнике. Можешь пойти и вытащить.
— Не до них сейчас! — отмахнулся Глеб и заплетающимся языком принялся объяснять: — Что в них сейчас толку? Все равно для поминок уж все готово. Давайте лучше выпьем! За помин души Светкиной.
— Как?! — ахнули подруги. — Как Светкиной души?
— Что ты такое говоришь?
— Какой еще помин?
— Да такой, — отозвался Глеб, которого изрядно пошатывало и штормило. — Какой обычно бывает, когда хороший, в общем-то, человек берет и умирает.
Подруги молчали. Не могли поверить, что слышат это все всерьез. О чем говорит Глеб? Ведь не может быть, чтобы…
— Преставилась наша Светка, — подтвердил их подозрения Глеб. — Сегодня Оксанка после вашего отъезда в больницу позвонила. Ее там и огорошили. Умерла, говорят, пациентка. Не спасли.
— Но как же так?..
— Они же говорили, что опасности никакой для ее жизни нет!
— Ошиблись, выходит, — развел руками Глеб. — Так что, выпьем?
И он извлек из кармана початую бутылку водки. Таскал он ее с собой уже не первый час. И она успела уже нагреться. Да и оставалось водки там лишь на самом донышке. И стаканы в кабинете нашлись только для виски. Но сейчас подругам было не до соблюдения правил этикета. Они с благодарностью приняли из рук Глеба стаканы с теплой водкой и опрокинули ее в себя.
— Пусть земля ей будет пухом! — торжественно провозгласил Глеб и допил водку прямо из горлышка бутылки.
После этого он передернулся и еще постоял немного, глядя перед собой неосмысленным взглядом. Потом хмыкнул, повернулся и ушел. Девушки его не задерживали. Им было о чем подумать и без него.
— Какой ужас, — произнесла Леся, когда Глеб ушел и даже его неуверенные шаги затихли. — Как Светку жалко!
Кира машинально кивнула. Светку было очень жалко. Но еще Кира не могла не думать, что скончалась девушка кое для кого удивительно вовремя. Не умри она, и у ее убийцы могли быть большие неприятности. Очнувшись, она могла назвать его имя. Или сообщить
— Привет! — услышали они у дверей незнакомый голос.
Девушки вздрогнули. Думая об убийце Светки, они невольно ожидали увидеть именно его. Но, обернувшись, увидели знакомое лицо одного из оперов, который приезжал вместе с Колей.
— Привет! — ответила Кира, с трудом вспоминая, что вроде бы Коля называл своего коллегу Валентином. — Привет, Валя!
Тот вошел в библиотеку и тоже удивился царящему тут беспорядку. Но подруги не дали ему и рта раскрыть.
— От чего умерла Света? — выпалила Леся.
— Это у врачей спросить надо, — растерялся Валентин. — Но Колька перед тем, как я его сменил, вроде бы говорил: сердце у нее не выдержало.
— Она же молодая была!
— И у молодых сердце слабое бывает, — ответил ей Валентин. — Воспаление у нее началось. Думали, что антибиотиками собьют. А видать, не получилось. — И тяжело вздохнув, парень констатировал: — Проклятый этот дом. Одного за другим людей отсюда вперед ногами уносят. Не нравится мне такая работа. Ничего не ясно. Поставили меня тут вместо Николая. А чего? Зачем? Кого и от кого мне тут охранять? Того и гляди, убийца сзади к тебе подкрадется, по голове тюкнет, а ты и знать не будешь, за что.
— А Николай куда уехал? — спросила Кира.
— Это личное, — отмахнулся Валентин.
Но услышав про личное, Кира моментально сделала стойку. И потребовала подробностей.
— С младшей сестрой у него там какие-то проблемы, — пояснил Валентин. — Вроде бы с плохой компанией связалась. Митинг какой-то несанкционированный устроили, витрины били, а она там чуть ли не самая активная. Ну, активистов в первую очередь и замели. Вот Николай и умчался ее из обезьянника вызволять.
И покачав головой, Валентин добавил:
— Если хотите знать мое мнение, то ремня надо этой девчонке хорошего дать. А перед этим дня три среди бомжей и шлюх подержать. Тогда уж не потянет геройствовать.
И высказавшись, Валентин утопал на дежурство, оставив подруг наедине друг с другом и затянувшимися поисками таинственного Куалонга.
…Никакой сестры у Николая сроду не было. Он был единственным ребенком у своих родителей. И даже его тетушки и дядюшки не позаботились ему подарить кузенов или кузин. В общем, сестры не было. И митинга, в котором она якобы участвовала, тоже не было. И проблема, по которой Николай был отозван с дежурства, заключалась совсем в другом.
Валентин не сказал подругам правды по неосведомленности. Задание, по которому был отозван Николай, являлось для всех строжайшей тайной.
Дело было в том, что операм удалось напасть на след тех двух оборванцев, которые подвозили Фёклу и от которых та убежала, нанеся им легкие физические повреждения.
— Молодец, девка! — одобрительно отозвался о ней следователь Кушаков. — Бойцовского характера. У нее и в прошлом уже драка с одним мужиком была. Жаль, что все так глупо в этот раз вышло.