Нина (отрывок)
Шрифт:
Нина приоткрыла глаза и тут же заслонила их ладонью. Прямо перед ее лицом ярко пылал переносной софит. Оператор водил переносной камерой по углам комнаты, усеянным сверкающими осколками. За его спиной Нина увидела Ивана с микрофоном в руке и почему-то в бронежилете. В комнате мелькали фигуры милицейских офицеров в форме и людей в штатском.
А мрачный голос Ивана с болезненной резкостью отдавался в ее сознании:
– ...При задержании киллер оказал серьезное сопротивление. Он открыл ураганный огонь из двух пистолетов,
Иван выдержал эффектную паузу и весело скомандовал оператору:
– Все, стоп машина!
Софит погас. Следя за тем, как Иван сматывает шнур микрофона, Нина попыталась встать, однако ноги еще не слушались ее.
– Иван!
– позвала она, почти не слыша собственного голоса.
– Что ты несешь? Ты все наврал... Он не убийца.
Бобровский застегнул кожаную сумку и похлопал оператора по спине.
– Серж, подожди меня в автобусе, я еще должен договориться с ребятами из убойного отдела.
– Ты все наврал, - громче повторила Нина.
– Зачем ты это? Я не любовница, я жена.
Иван, наконец, обратил на нее внимание. Он присел на корточки, заглядывая в ее глаза.
– Ну, положим, уже не жена, а вдова. Но теперь-то какая разница? Тебе уже все равно. Все это дурной сон, старуха. Выброси и забудь.
"Вдова? Почему вдова? Что значит вдова?" - хотела спросить Нина, но все слова жестким комком застряли в горле. Все помутилось перед ней, и щеки снова стали мокрыми. Нина вытерла их кулаком.
– Послушай, - Иван похлопал ее по коленке.
– Ты должна дать мне интервью. Эксклюзивное. Только мне. Мы же с тобой друзья. И ты там все расскажешь. Все, что сочтешь нужным.
"Я вдова. Саша умер. Саши больше нет", - думала Нина, слушая голос Ивана, доходящий до нее как будто из-за глухой стены.
– Алло!.. Нина!
– Бобровский, порывшись в карманах, достал смятый листок и что-то написал на нем, а потом вложил в руку Нины.
– Вот мой мобильник. Когда оклемаешься, обязательно позвони. Договоримся о встрече и все такое.
"Саши нет. Мы никуда не уезжаем. Мы остаемся здесь.
– Нина оглянулась.
– Как грязно. Надо убрать. Что здесь делают все эти люди? Почему они шатаются туда-сюда по моему дому?"
Еще одно лицо появилось перед ней, и еще чей-то голос пробился сквозь ее навязчивые мысли.
– Я старший следователь Сергеев, я веду уголовное дело, возбужденное против вашего мужа. Хочу задать вам несколько вопросов. Вы меня слышите?
Нина молча смотрела на седого человека в очках с толстыми стеклами. "Какая ужасная оправа, - подумала она.
– Это он специально носит такую ужасную оправу, чтобы вызывать страх и отвращение. Как они все отвратительны в этих своих мундирах цвета грязного асфальта, с дурацкими звездочками, и в этих нелепых фуражках с такой высокой тульей, как у гитлеровцев. Саша умер. Они убили его".
Следователь придвинул второе кресло к Нине и сел рядом. Раскрыл на коленях папку, приготовился записывать.
– Предупреждаю, что за дачу ложных показаний следует уголовная ответственность. Зачем вы сняли этот дом?
Нина молча разглядывала его оправу. "Он похож в ней на странное насекомое. Вроде стрекоза, но без крыльев. Ядовитое насекомое. Паук. Тарантул. Укус смертелен. Саша умер. Они убили его".
– Зачем вы сняли этот дом? Силакова, вы меня слышите?
Нина попыталась ответить, с трудом разлепив онемевшие губы.
– Что? Говорите, прошу вас, громче, - он наклонился к ней.
– Что вы сказали? Зачем вы сняли дом?
– Чтобы жить...
– Что? Не слышу. Зачем?
– Чтобы жить...
– Так, ладно. Давайте так. Вы сейчас отдыхайте, приходите в себя. А я вызову вас повесткой, дня через три. Договорились? Идите отдыхать.
К ним подошел низкорослый полковник в милицейской форме. Круглый живот выпирал из-под расстегнутого кителя.
– Куда ты ее отправляешь?
– Наверх, товарищ полковник. Пусть поспит.
– Не надо. Нечего ей здесь делать. Пусть заберет личные вещи и валит отсюда. Бандитская подстилка. Она здесь не прописана, и договор аренды не на нее.
– Я вас не понял, товарищ полковник.
– Гнать, гнать отсюда, что тут непонятного, Сергеев? Личные вещи собрать под присмотром. Чтобы ничего отсюда не вынесла.
"Личные вещи, - отозвалось в голове у Нины.
– Надо собрать личные вещи. Опять собирать вещи".
– Вот они, все мои вещи, - неожиданно для себя выговорила Нина.
– Два чемодана и ребенок.
– Я вам помогу, - сказал следователь в толстых очках.
– Я отнесу вещи, не надрывайтесь. Где стоит ваша машина?
– Машины больше нет. Не надо мне помогать. Вы убили моего мужа, ровным, равнодушным голосом сказала Нина.
Следователь все же не отстал от нее и помог донести чемоданы до обочины дороги. Петька спал у Нины на руках. Она долго сидела на чемоданах, боясь разбудить сына.
По шоссе пролетали редкие автомобили. Старенький грузовик, проехав мимо нее, остановился и сдал назад. Водитель спросил только:
– В Москву, дочка?
Нина кивнула, и он подхватил чемоданы, а потом подсадил ее в кабину.
Петька проснулся, когда грузовик уже свернул с кольцевой.
– Приехали?
– он протер глаза кулаком и прилип носом к окну.
– А где море?
Водитель рассмеялся:
– Море в другой стороне.
Нина прижала Петькину голову к своей груди, словно хотела, чтобы он ничего не увидел. Никогда уже не будет в их жизни моря и солнца. Никогда не будет Саши. Все кончилось.