Нина (отрывок)
Шрифт:
– А у нас сыр кончился, - всхлипывая, говорил Петька.
– Я хотел колбасу для взрослых порезать. А она твердая, как деревяшка. Ножик как соскочил, меня как ударил! Мамочка, ну не плачь! Это же я порезался, а не ты. Ну почему ты плачешь, мамочка! Ну я больше не буду! Только ты не плачь, мам!
– Я не плачу, - шептала Нина, стоя перед сынишкой на коленях и прижимая его к себе.
– Сокровище мое, прости меня, пожалуйста.
– Да чего там, прощаю, - сказал Петька и погладил забинтованной
От этого заботливого жеста Нину словно взорвало изнутри. Она зарыдала, трясясь всем телом, то прижимаясь к сыну, то отворачиваясь от него, чтобы вытереть мокрое лицо.
В какой-то момент Петька вывернулся из ее рук и подал Нине полотенце:
– У тебя уже все лицо черное, в полоску. Мама, ну чего ты так расстроилась? Ну опять проспали, ну ничего. Поедем в Грецию в другой раз. Она ведь никуда не денется. А нам и тут хорошо, правда? Ты только вытри лицо, а то я тебя боюсь.
10
Выйдя из дома, Нина с удивлением обнаружила, что вокруг ничего не изменилось. Так же, как и всегда, светило солнце, и проносились коптящие машины, и толкались покупатели в магазине. И никто ее не спрашивал ни о чем. Никому не было дела до ее горя. Раньше чужое равнодушие могло бы обидеть ее, но сейчас она даже была благодарна этим людям. Никто не приставал к ней, не бередил душу. И даже когда старушка в очереди обозвала ее сонной тетерей, Нина не обиделась, не разозлилась, а, наоборот, извинилась так искренне, словно каялась в смертном грехе.
Когда она вернулась домой с продуктами, Петька сидел у телевизора.
– Мам, дядю Ваню показывают! И папу!
"Какого еще дядю Ваню?" - заторможенно подумала Нина, переливая молоко из пакета в кастрюльку для кипячения. Но голос, донесшийся из комнаты, заставил ее сразу все вспомнить.
На экране красовался Иван Бобровский, в строгом костюме, при галстуке, в тонких очках. Он уже не был похож на криминального репортера. Весь его вид, и голос, и жесты, - все говорило об основательности и добропорядочности.
– ...в задачи журналиста не входит осуждение. В мои задачи входит только подача информации. А судить уже будете вы.
Нина увидела на экране телевизора свои любимые семейные фотографии. Лучшие моменты их жизни. Их свадьба. С Петькой у роддома. На лыжах в лесу...
Голос Ивана звучал проникновенно:
– Таким он был раньше... веселым и честным парнем. Жена любила его, сын обожал. Почему он предал их, их любовь? Ведь то, чем занимался знаменитый киллер по прозвищу Ветер, прямо противоположно любви.
Нина кинулась к шкафу, достала альбомы с фотографиями, лихорадочно перелистала - и обнаружила несколько опустевших страниц. "Вор, - подумала она почти равнодушно.
– Он просто вор. Забрался в мою квартиру. Украл мои вещи. Мелкий грязный воришка".
А Бобровский продолжал вещать:
– В итоге его карьера закончилась вот так: бесславно и позорно. У кого осталась о нем добрая память? У его сослуживцев - офицеров-десантников? У его семьи, жены и ребенка, которые ничего не знали о том, чем занимается их муж и отец? Или может, у семей расстрелянных и взорванных им людей?
Нина переключила телевизор на другой канал. Петька спросил:
– Ты не хочешь смотреть про папу? Что сказал дядя Иван? Папа скоро приедет?
– Нет. Он уехал от нас навсегда. Хочешь молока?
– Давай, - Петька спрыгнул с кресла.
– А как уезжают навсегда? Туда какой самолет летит? С большими-большими крыльями, да?
Поставив кастрюльку с молоком на плиту, Нина обнаружила, что в коробке кончились спички. Беспомощно оглядываясь, она увидела свою сумочку. Там должна быть зажигалка. Вот она, на самом дне. А это что за бумажка? Чего только не найдешь в дамской сумочке.
На сложенном листке она увидела телефонный номер и надпись, сделанную незнакомым почерком - "Иван".
Если бы не эта бумажка, Нина смогла бы просто вычеркнуть Бобровского из своей жизни, как уже вычеркнула Пестрову со своим агентством. Но четкие, жирные цифры и важная подпись смотрели на нее нагло, с вызовом.
И Нина приняла вызов.
Она набрала номер и услышала, как Иван говорит кому-то рядом с собой:
– ...Извините, важный звонок. Да, слушаю, Бобровский.
– Это Нина. Ты просил позвонить. Я хочу знать, как ты...
– Кто это? А, это ты. Мне сейчас некогда. У меня важные гости. Позвони мне примерно так через неделю, через две.
– Иван, нам надо поговорить. Срочно.
– Это тебе срочно надо, а у меня есть дела поважнее. Сама понимаешь, новая должность, целая армия персонала, миллион разных заморочек. Через недельку созвонимся.
Он первым положил трубку, и Нина еще с минуту слушала короткие гудки. Новая должность? Пошел на повышение? А вчера еще плакался, что его вот-вот пинком под зад вышвырнут с телестудии?
Что же такого сделал журналист Бобровский, чтобы поправить свои дела?
Он снял репортаж о задержании знаменитого киллера. Да, он так и сказал - "знаменитый киллер".
Журналист Иван Бобровский оказался в нужное время в нужном месте, вот и все. Теперь он будет процветать, и его самодовольная физиономия будет каждый день маячить на экране.
Неужели все так просто? Обычное везение, случайность? Почему везет именно таким, как Бобровский? Почему именно он был вместе с группой захвата, когда она набросилась на Сашу?