Нищета. Часть вторая
Шрифт:
— Какой искусный симулянт! — с негодованием воскликнул г-н N.
Он возобновил угрозы, посулы и брань. Ничего не помогало; обвиняемый лишь время от времени вздрагивал. Вдруг он сделал судорожную попытку освободиться от цепей. Его глаза сверкнули, он заскрежетал зубами, на губах у него появилась пена. Следователь отскочил… Но он испугался напрасно: обвиняемый умирал, это были последние спазмы агонии. Смерть захлопнула папку с протоколами… В последнем из них рукою г-на N. было записано:
«Сатюрнен, лакей г-на Руссерана, являлся, по всей видимости, если не главным злоумышленником, то одним
Отчаяние — вот какой яд отравил беднягу лакея…
Как же развязаться с этим делом, уже назначенным к слушанию? Из всех материалов затянувшегося следствия можно было состряпать обвинительный акт лишь против надзирателя Соля, который все еще находился в одиночной камере и отрицал свою вину, да против горсточки мальчишек. Последние были явно непричастны к обоим убийствам; их можно было судить лишь за то, что они содействовали освобождению Огюста. Правда, они это отрицали, но против них выступали авторитетные обвинители: нужда и беспризорность… О показаниях же девочки с улицы Шанс-Миди почему-то забыли.
L. Лезорн чует опасность
Лезорн неоднократно посещал Олимпию, у которой окончательно поселилась Амели. Подруги до сих пор принимали его за Бродара. Выведывая у них всякие подробности о прошлом своего двойника, Лезорну удалось, так сказать, влезть в его шкуру. Правда, иногда бандит делал промахи, но они сходили ему с рук, ибо Олимпия и Амели особым умом не отличались.
Лезорн считал свое положение вполне сносным, но ему хотелось избавиться от постоянной опасности, какую представляли для него тетушка Грегуар и Клара Буссони; их наблюдательность пугала пройдоху. Но он не подозревал, что им известно местопребывание настоящего Бродара.
Благодаря щедротам Олимпии, Лезорн катался как сыр в масле. Тупица аббат все время повторял ей, что самое богоугодное дело — это помочь раскаявшемуся грешнику вернуться на стезю добра. Лезорн теперь прилично одевался (если не считать галстука и обуви), и его можно было принять за филера или же за лакея из богатого дома. Но еще больше он походил на злую собаку, освободившуюся от надоевшего ей ошейника.
Однажды вечером, плотно пообедав в домике графини и осушив немало рюмок с аббатом — за здоровье дам, а с дамами — за религию, аристократию и духовенство, Лезорн (в голове у него слегка шумело) решил наведаться на улицу Глясьер и выяснить, как вести себя с «этими бабами», позволяющими себе сомневаться, настоящий ли он Бродар.
Было уже около полуночи, когда бандит постучался. Тото громко зарычал, а Клара пугливо съежилась в постели.
— Кого там Бог несет? — спросила тетушка Грегуар.
— Это я, Бродар. Привяжите-ка пса!
Старушка знала, как держаться с Лезорном. Оказать ему плохой прием на этот раз было нельзя. И она начала переговоры через дверь.
— Мы всегда рады вас видеть, милый Бродар, но подумайте, что скажут соседи? Мужчина, и вдруг приходит в столь поздний час! Разве вы не знаете, что за нами все время следят?
— Знаю. Я только на минуточку. Привяжите же Тото!
— Я это уже сделала. Но если долго держать его на привязи, он может перегрызть веревку. Я еще ни разу не видела, чтобы
— Почему же вы мне не открываете?
— Мы одеваемся. Потерпите еще минуточку!
— С Огюстом вы столько не церемонились!
— Но он никогда не приходил так поздно.
Наспех одевшись, женщины впустили Лезорна. Он был удивлен их любезностью.
— Ну дружище, Бродар, — промолвила старушка, ласково улыбаясь, — поговорим немного, а более подробную беседу отложим до завтра; ведь вы не хотите, чтобы о нас сплетничали?
Фамильярно ущипнув девушку за подбородок, Лезорн сказал:
— А я и не знал, что Огюста спасли вы. Спасибо, красоточка!
— Увы, он еще не спасен; мы даже не знаем, где он, — возразила Клара, вежливо пытаясь уклониться от ласки бандита.
— А я-то пришел в надежде узнать добрые вести о нем и нарочно выбрал такой час, чтобы никто не помешал нашему разговору.
Он забыл про Тото. Собака как будто успокоилась; на самом же деле она перегрызала веревку, привязывавшую ее к чурбану, на котором тетушка Грегуар и Клара обычно сортировали волосы. Тото грыз молча, стремясь расправиться со своим врагом с ничуть не меньшим рвением, чем Девис-Рот. Овчарка отличалась удивительным упорством.
— Ваш пес, кажись, стал узнавать меня! — самонадеянно заметил Лезорн. Однако он не решился подойти к Тото, видя, с какой злобой собака глядела на него. «Черт побери, — подумал он, — я забыл про это животное; от него надо отделаться в первую очередь!»
— Вот, — продолжал он, вынимая бутылку из кармана блузы, — отличное винцо; разопьем его вместе!
— Мы сделаем это завтра, дружище Бродар! — сказала старушка и хотела уже взять бутылку; но Лезорн поспешно спрятал ее снова в карман.
— Ну, так завтра я ее опять принесу…
Не успел он закончить фразу, как Тото, уже успевший перегрызть веревку, с яростью бросился на бандита. Схватив волочившийся по полу конец веревки, Клара с трудом удержала овчарку. Та начала выть.
«С этой зверюгой просто сладу нет! — подумал Лезорн. — Ну, завтра она у меня завоет по-другому!»
Попрощавшись, он направился к двери. Тетушка Грегуар поторопилась запереть ее за ним, а Клара искала, чем бы забаррикадировать вход. Они догадались, что бандит решил избавиться от них, и хотя было слышно, как он спускался по лестнице, обе боялись, что он, сняв башмаки, вернется обратно. Подкатив к двери чурбан, женщины подперли его столом, а к столу придвинули кровать. Комнатка их была так мала, что в нее теперь невозможно было войти — мебель громоздилась от двери до самого окна. Они потушили свет.
— Но он может влезть в окно! — прошептала Клара.
— Ну, для этого ему нужно сначала попасть на крышу, — возразила старушка. — Через другие мансарды его не пустят. К тому же он из осторожности не станет просить об этом.
— Да, конечно. Но вы в самом деле думаете, что он собирается нас убить?
— Уверена в этом. Он приносил отравленное вино.
По рычанию обеспокоенного Тото они поняли, что Лезорн возвращается. Вскоре заскрипели ступеньки. Не подозревая, что за дверью воздвигнута баррикада, бандит попытался войти; в зубах он держал нож, чтобы прежде всего расправиться с собакой. Он отыскал подходящий ключ, но, повернув его в скважине, все же не смог открыть дверь. Невидимое препятствие помешало, и Лезорну пришлось уйти не солоно хлебавши.