Ниссо
Шрифт:
Сразу остепенившись, Азиз-хон улыбнулся. Наклонился к узелку, связал конца и, сунув узелок в расщелину, завалил ее листьями. Вздохнул, покачал головой и медленно направился к дому, вертя в пальцах черенок плети. Его сердце положительно размягчалось, когда он раздумывал о Ниссо. И он совсем не знал, что делать с ней дальше.
Во дворе дома Азиз-хон увидел Зогара: валяясь на циновке, он сплевывал абрикосовые косточки. Азиз-хон подступил к нему в бешенстве, грозя плетью, пробормотал:
– А тебя я отправлю рыть канал в ущелье. И чтобы больше ты не смел нюхать следы девчонки! Валяешься
И ошеломленный Зогар, услышав над собой свист плети, кинулся в сторону, перепуганный, как провинившаяся собака.
5
Шли дни и недели. И ничто не менялось в доме. Только кэклик Ниссо был признан всеми. Теперь он всюду ходил за Ниссо, не разлучаясь с нею ни днем, ни ночью. Все, казалось, оставили Ниссо в покое. Азиз-хон был с нею неизменно добрым. Все шло к тому, чтобы девчонка, постепенно успокоившись, прижилась в доме Азиз-хона. Но Ниссо оставалась по-прежнему замкнутой, и никто не знал ее дум. Зогар постепенно стал перед ней заискивать. Он даже несколько раз пытался угощать Ниссо украденными у старухи сладостями, но Ниссо каждый раз презрительно отстраняла его подарки.
Зогар, однако, не успокаивался. Однажды утром кэклик пропал. Ниссо, растерянная, бегала по всем закоулкам дома и сада и готова была уже заподозрить Зогара. Но, забравшись на стену и обозревая спускающуюся в долину тропинку, она вдруг увидела Зогара, бегущего вверх по тропе с кэкликом в руках. Ниссо помчалась через двор к каменным старинным воротам и столкнулась здесь с Зогаром, сразу протянувшим ей кэклика:
– Возьми! Он убежал вниз, я увидел, догнал его. Ты все думаешь - я плохой, а что делала бы ты сейчас без меня?
И прижимая к груди притихшую птицу, Ниссо в первый раз ответила Зогару с искренней теплотой:
– Спасибо, Зогар!
Прошло еще несколько дней, и кэклик пропал опять.
– Он стал уходить, - сказал Зогар, - он ищет другую птицу.
Близился вечер, солнце уже положило розовые лучи на снега дальних гор.
– Я знаю, где он сейчас! Он, наверное, вон на том поле внизу, - показал Зогар со стены, на которую оба залезли в поисках птицы.
– Видишь, дом Зенат-Шо, пять тополей вокруг, первый канал, второй канал, за ним - поле. У Зенат-Шо тоже есть кэклики. Вот твой, наверное, и побежал к ним, прошлый раз я там и поймал его.
– А ты можешь за ним пойти?
– Нет, Ниссо, сегодня не могу. Абрикосовые косточки велено мне колоть!
– Ах, - в горести воскликнула Ниссо, - что же я буду делать? Ведь ночью он может убежать в горы!
– Конечно, может. Даже наверное убежит. Пропал тогда твой кэклик... Знаешь что, Ниссо? Вот как я тебе помогу. Пусть теперь ты будешь знать, что я тебе друг... Слушай. Азиз-хон сегодня ушел к халифа. Так?
– Так.
– Он поздно вернется. Пойдем по этой тропинке. А ты возьми мой халат, мою тюбетейку. Вот немножко станет темней, спустись тут, под стеной, побеги туда, разве долго тебе сбегать? Наверное, Азиз-хон не вернется. А если вернется, я буду ему на дудке играть. Ты знаешь, он любит. Он не заметит, как ты придешь. Видишь, какой я тебе друг, а ты все и смотреть на меня не хочешь.
– Я боюсь, Зогар. А если узнает он?
– А! Придет рыба, съест кошку! Кто
Ниссо колебалась. Но Зогар так убеждал ее, а кэклик так явно мог пропасть, а соблазн - хоть раз, хоть один только раз спуститься туда, в свободный мир, - был так велик, что Ниссо согласилась.
Едва стемнело, она уже спускалась по скалам в темном халате Зогара, в его тюбетейке, со сладостно-тревожным ощущением запретности своего поступка. Ловкие ее руки и ноги прилипали к выбоинам в скале, глаза зорко выискивали во тьме путь дальше, сердце билось учащенно, ветер, скользящий над Большой Рекой, шевелил волосы. Вот и кусты облепихи, на которые так часто глядела она сверху; вот и узкое руслице ручейка, обтекающего скалу по искусственному карнизу; вот и первые тополя... Ухватившись за ветку, Ниссо спрыгнула на землю, каменистую землю долины. Никто не заметил ее.
Осторожно крадучись между оградами и каналами, пригибая сочные стебли ячменя, Ниссо быстро достигла поля бедняка Зенат-Шо. Сейчас она найдет кэклика, - он, конечно, где-нибудь здесь, в посеве, - и побежит назад. Все-таки она напрасно так плохо всегда думала о Зогаре!
Кто-то прошуршал травой рядом. Ниссо приникла к земле.
– Кто здесь? Опять воровать пришел?
– раздался над самым ухом Ниссо гневный мужской голос.
Ниссо метнулась в сторону, но замерла, схваченная сильной рукой за плечо.
– Пусти!
– сдавленным шепотом в отчаянии произнесла Ниссо.
– Я не воровать... Кэклик мой должен быть здесь...
– Кэклик?.. Какой кэклик?.. Э, да это женщина... Откуда ты, что делаешь здесь?
– Пусти, не кричи!
– взмолилась перепуганная Ниссо.
– Я... я... Только молчи, не кричи!
Все еще не отпуская Ниссо, молодой яхбарец всматривался в ее лицо.
– Да ты не пугайся, если ты не вор. Тут вор ко мне ходит, просо крадет. Никогда не видел девчонку в мужском халате! Откуда такая? Зачем дрожишь? Сядь, язык есть - говори! Ну, сядь, или я на волка похож? Я сам тебя испугался.
И почувствовав в тоне мужчины приветливость, Ниссо преодолела испуг. Они сели рядком на землю, до плеч укрытые высокими колосьями. В нескольких словах Ниссо объяснила, кто она и откуда и как попала в дом Азиз- хона, и Керим, старший сын Зенат-Шо, участливо ее выслушав, посоветовал ей поторопиться домой, "если она не хочет, чтоб этот волк Азиз-хон разорвал ее на две части". А кэклика взялся поискать сам. "Вряд ли забрел сюда кэклик, но если найдется - завтра младший брат принесет его Азиз-хону. Куда может деться в селении ручной кэклик?"
И хотя Керим сам торопил Ниссо, но по глазам его даже в темноте было видно, что он вовсе не так уж хочет с ней расставаться. Впрочем, он слишком хорошо понимал, чем грозит девушке долговременная отлучка из дому.
– Иди, - сказал он.
– Ничего плохого тебе не хочу... иди скорее, если ты не безумная.
И, отпустив руку Ниссо, не сказав больше ни слова, Керим встал и отошел от нее.
А Ниссо, тревожась о том, что будет, если Азиз-хон заметил ее отсутствие, прежним путем устремилась назад. Добежав до скалы, она со стесненным сердцем полезла наверх, цепляясь за выбоины и шероховатости камней.