Нити судьбы
Шрифт:
– Он, до фанатизма, обожает Милену, – продолжал Элендар. – И это мне не нравится. Конечно, я сказал ему, чтобы он не смел исчезать вместе с Миленой, как тогда, но… я ему не доверяю. От него можно ожидать всего, что угодно. Поэтому, мне кажется, что будет лучше, если Милена, хотя бы, будет знать об этом.
– Хотел её предупредить? А ничего больше говорить не собирался? – спросил Кавэлли.
– Нет. А зачем? Вот если она выживет, тогда другое дело. Сейчас я не вижу в этом особого смысла.
– А я уж было подумал, что ты решил рассказать ей всё.
– Вы, двое! – не удержалась я. – Может, хватит
– А ты думала, что такое огромное количество народу мог убить обычный человек? – поинтересовался брат (похоже, после всех этих разговоров, я перестала сомневаться в нашем родстве). – Нет, Кристофер демон, хотя и изгнанный из нашего мира. И, да, это тот самый Кристофер, которого ты знала. А по поводу, зачем ты ему? Мне он сказал, что он тебя любит.
– Любит? Только этого мне не хватало для полного счастья! – буркнула я (новость о том, что меня любит маньяк, мне не льстила). – И он собирается ко мне прийти? Когда? И почему, в таком случае, он раньше этого не сделал?
– Он просто не мог тебя найти, – ответил Элендар. – А теперь нашёл и жаждет встречи. Вот я и решил, что тебе лучше знать об этом, чем он явится к тебе нежданно-негаданно.
– С чего, вдруг, такая забота-то? – с интересом посмотрела я на «братика». – Тебе, ведь, всё равно, если я умру от крови демона. Так зачем ты меня предупреждаешь о том, что ко мне в гости скоро придёт маньяк?
– Он просто не хочет допустить, чтобы Кавэлли (пусть только и на половину) пострадала от рук фанатеющего от неё маньяка, – ответил за Элендара Верде. – Это будет как-то… недостойно для той, в ком течёт наша кровь.
– Репутация семьи?
– Именно.
– Как я понимаю, больше вы мне ничего не скажете, – не стала я настаивать на том, чтобы мне сразу раскрыли все карты (мало ли – на самом деле не выживу). – Но, могу я задать один вопрос?
– Задавай.
– Мой отец. Где он сейчас?
– Нам самим об этом неизвестно, – ответил Верде Кавэлли. – До недавнего времени мой брат был заточён повелителем Ада, в темнице.
– За что?! – поразилась я.
– За твою мать! – злобно, с ненавистью, сказал Элендар. – За то, что он полюбил человеческую женщину, бросил из-за неё свою семью, предал нас!
– Иметь любовников среди людей можно хоть тысячу, – продолжал дядя. – Но, Саварис… для него твоя мать была не просто любовницей. Из-за неё он чуть не отрёкся от своей демонической сущности, хотел навсегда покинуть Ад… Повелителю было от чего впасть в ярость. Он заточил Савариса в темнице, в которой тот и находился последние восемнадцать лет. А около года назад кто-то из Верховных демонов помог моему брату получить прощение у повелителя Люцифера, и он был отпущен. Кто именно помог твоему отцу и зачем – нам неизвестно. Ясно только то, что если бы Люцифер ещё восемнадцать лет назад узнал, что отцом ребёнка твоей матери был Саварис, то моего брата бы тогда уничтожили. Можно сказать, что он ещё легко отделался. А когда Люцифер узнал о твоём существовании, то было уже поздно что-то менять.
– А вы с самого начала знали, что мой отец – Саварис Кавэлли?
– Да. Демоны, в которых течёт кровь одного рода, всегда узнают друг друга. Как только ты родилась, мы сразу поняли, чья ты дочь. Но, разумеется, Люциферу об этом не сказали. Хотя Саварис и натворил много дел, но он был главой нашей семьи, – объяснил Верде.
– Почему, был?
– Ты думаешь, что он может им оставаться после того, как его наказал правитель? – сказано было таким тоном, что сразу стало ясно, что Элендар был не очень высокого мнения о моих умственных способностях. – Это невозможно. Его уже не примут ни в каких кругах аристократии демонов. Он навеки будет изгоем. Он, тот, кто должен был защищать свою семью, управлять ею, променял всех нас на одну человеческую женщину!
– Хватит, Элендар, – остановил его Верде. – Мы и так уже сказали больше, чем надо.
– А кто у вас сейчас тогда главный? – поинтересовалась я.
– Никто, – просто ответил демон.
– То есть, как? Я думала, что раз вы брат моего отца, то…
– Нет, главенство в семьях демонов не передаётся таким образом, – покачал головой дядя. – Всё гораздо сложнее. Один раз в поколение в семье Кавэлли рождается демон с крыльями дракона. То есть, в отличие от наших, – за спиной Верде материализовались чёрные перьевые крылья. – Они кожистые, чешуйчатые. Дело в том, что Кавэлли ведут свой род от чёрного бога-дракона. Его кровь в нас до сих пор живёт, но проявляется, как я уже и сказал, только в одном. Но, кроме Савариса, сейчас такого ребёнка нет и это сильно подрывает власть и влияние Кавэлли на мир демонов. Род демонов без главы – это, всё равно, что стая волков без вожака. Разрозненная, слабая…
– И это значит, что вам остаётся только ждать, пока не родится ребёнок с крыльями дракона, так? – сделала я вывод. – М-да, тяжело, наверное, следовать традициям. Но, ещё вопрос. Вы с самого моего рождения знали о моём существовании. Так почему же вы ни разу не вмешались в то, что со мной происходило? Ни когда меня гнобил Виктор Деланье, ни когда надо мной ставили какие-то эксперименты, ни когда какой-то гад стёр мою память?! В конце концов, вы не вмешались, когда меня хотели убить результатом экспериментов моего отца!
– Если ты сама не можешь о себе позаботиться, то ты не нужна никому, – ответил Элендар. – Зачем нашей семье тот, кто рассчитывает на чужую помощь? Это мир, где ты можешь рассчитывать только на себя и свою семью. Но, ты не Кавэлли. Ты ещё не доказала того, что достойна этого. Если ты выживешь после пробуждения крови демонов, тогда и посмотрим.
– Я не собираюсь никому ничего доказывать! Тем более, доказывать что-то тому, кому на меня плевать! И в семейку демонов я не набиваюсь! Надеюсь, вы мне всё сказали, что хотели? А то я чувствую, как сейчас злится мой кукловод и мне не улыбается после возвращения увидеть горящие здания!
– Так спокойно говорит о том, что мы ей не нравимся, – хмыкнул Верде. – Смелая. А, может, глупая. Хотя, это, в общем-то, одно и то же. Не боишься, Милена, что за твою прямолинейность ты можешь сильно пострадать?
«Что-то такое мне говорил когда-то Загир, – вспомнила я. – Он тоже меня спрашивал об этом, а потом долго занудствовал на тему, что я должна знать, кому можно всё говорить, а кому – нет. И, кажется, я его слова пропустила мимо ушей».