Нити жизни
Шрифт:
— Подниматься намерена?
— «Ну, уж нет», — подумала я. На свет Божий я выползать не торопилась.
— Мне и тут не плохо, — тускло отозвалась я.
Нет же, он слишком дотошный, его это не удовлетворило.
— Думаешь, это правильно?
— Самое то, — вздохнула я.
Он захотел что-то возразить, но остановился. Я подняла глаза. Тяжелые.
Последующие его слова прозвучали так категорично:
— Я не сдамся и тебе не позволю!
Я едва успела осмыслить, что он сказал, прежде, чем тот смотался за дверь.
«Вот и поговорили…» — подумала я. Ну и что за плоская фраза?!
Однако, вести мозговые дебаты по этому поводу долго не пришлось. Ближе к вечерней смене у меня жутко разболелась голова. Просто мигрень какая-то! Тщетные попытки унять эту разбушевавшуюся стихию привели меня к одному решению — пойти выпрашивать анальгетик.
И я пошла. Прямо через длинный коридор. Хотелось, конечно, получить желаемое еще в холе, но за стойкой дежурных почему-то никого не оказалось. «Наваждение какое-то, как нужно, так никого — скрипя зубами, я шлепала в заданном направлении, — как ни надо, так все и сразу».
Оказавшись около нужного кабинета, постучала. Никто не ответил.
Я взяла на себя смелость и ввалилась без приглашения. Ну, а что? Другим можно, а мне — нет?
Знакомая фигура, уставившись в монитор, что-то изучала и параллельно писала в журнал.
— Вы… э-э? — попыталась я привлечь его внимание, но без толку. Тогда я устремилась к нему и заняла пустующий стул напротив стола.
— Хорошо сидим? — Я решила общаться с ним отстранённо. Так легче. Не хочу больше никаких нелепостей.
Он, наконец, оторвал голову от писанины.
— Ты давно? А впрочем…
Я сглотнула: — «по ходу переработал». Но ответила:
— С минуту… как.
Он вздохнул, и устало потер виски, откидываясь на спинку кресла.
— Пытался занять себя чем-нибудь, — он посмотрел на часы, — и кажется, забылся.
— Да, в этом вы мастерик-затейник, — мстительно ответила я, вспоминая его недавнюю выходку. — В плане, «забываться»… — и одарила подозрительной улыбкой.
И чего меня разбирало?! Наверно, мое самолюбие хотело узреть его реакцию. Или это я хотела чего-то неоднозначного?
Странно, но намек он уловил довольно резво. Как будто, только его и ждал. Похоже, у него тоже «садомазохистские» комплексы.
— Я не должен был… — начал он, — этот поцелуй…
Я невольно огляделась, надеясь, что никто нас не слышит. Затем сложила руки, сохраняя полную невозмутимость, и принялась ожидать развертки глобальной темы.
Но он умолк. Я ждала, что он скажет что-нибудь еще, но он молчал. После небольшой паузы, в течение которой моё любопытство разгорелось донельзя, он продолжил:
— Это полностью моя оплошность и… нечестно по отношению к тебе.
Тут я не выдержала, с тоской размыслила о том, как я угодила в этот переплет. Ну, и кто сказал, что, правда — спасительна? Кастрировать его! Вот и оказывай бескорыстную помощь после такого. Теперь слушай, что ты — это ошибка. А впрочем, разве я на что-то претендовала?
— Не стоит, — урезонила я его. Голова меня просто убивала, лишней гильотины мне не требовалось. Я отодвинулась от стола: — Я понимаю, что это недоразумение. Позвольте заметить: всё из-за ограниченности пространства, в таких ситуациях людям свойственно
Я пошла к двери, и всё вокруг меня плыло и качалось. Но оставаться тут давило на меня еще больше, чем наковальня у меня в голове.
На секунду задержавшись, я всё же добавила:
— В жизни случаются ошибки, неудачи, однако, мы просто продолжаем жить. Верно? — голос к тому моменту у меня был несколько надтреснутый.
Ответа я так и не дождалась. И это было к лучшему. Чем ждать, пока он синхронизирует информацию и, придя к выводу бредовых аналогий, начнет их загрузку в меня. Нет, уж дудки!
Я вышла, но мне показалось, что я услышала что-то… обратное?
Но, заверила себя, что, дескать, ничегошеньки и близко не было. И всё это классический случай моей «не от мира сего» безрассудности, пытающейся найти скрытый ракурс, причем, всегда и во всем. Так что, пора прекращать тупить и идти у неё на поводу.
Чехов сказал: «Истинное счастье в одиночестве».
И он был прав — ни о ком не думать, никого не ждать, никого не представлять рядом с собой и не воспринимать всерьез. Потому, только так и надо, а всё остальные образы действий — это обман, который просто-напросто тщетно терзает нам душу, а там-то, в результате, не остается ни ран, ни опыта — одна изжога.
В интернетовской группе от меня в тот день появилась надпись:
«Я иду по раскаленным углям — Без направления, без веры. Утратив всё на пути отречения, Знаю, всё закончится гибелью. Потому что, мы просто мотыльки, Сгорающие под гнетом времени. И это, больше чем то, что я могу принять…».15 Святая ночь
Традиционные зимние праздники в Нью-Йорке — неадекватный марафон, который завладевает всеми. В своём роде открытый вирус, которым все почему-то воодушевленно заболевают. Находиться в этом городе в этот срок — полнейшее безумие, не для слабонервных. Нужно иметь определенную закалку. Не знаю, кому как, а для меня — это не больше, чем сумасшедший дом.
Рождественский дух? Тьфу!
Все эти звуки, запахи, огни, ёлки, витрины, бродящие по улицам полчища клонов Санта Клауса, армии эльфов и фей в костюмах. Многие соседи вдруг мнят себя оперными певцами и демонстрируют это другим, воя во дворах. А что делают горожане с домами? Гирляндами здесь украшено всё: балконы и окна, козырьки подъездов и контуры зданий, безвкусные игрушки разных сказочных и мультипликационных персонажей на газонах и подъездных дорожках. Буржуи! Нет бы, поберечь электричество и собственный бюджет.