Нити жизни

де Море Эль

Вот уж, правда, жизнь — это крученый мяч, брошенный шальной рукой. И кто знает, куда его закрутит в очередной раз…

— Это же не… — изрек мой голосовой аппарат, всё больше впадая в панику — округлялись глаза.

Когда же фигура получила какой-то документ из рук администратора регистратуры, намылилась в двери, где лестница вела в сторону другого корпуса.

— Что за? — шепнула я, выходя из оцепенения. — Ну, уж нет, так не бывает! — Дальше я уже не рассуждала, а мчалась вдогонку.

— Эй, — кричала я вслед,

взлетая по лестнице.

Тишина.

Я настойчиво продолжала, ускоряя шаги.

— Алё, гараж! Эй! Да, черт тебя возьми! Я к тебе обращаюсь. Подожди!

Ответа не следовало. И это злило. Догнала я его уже только на площадке третьего этажа. Достижение.

Мы вошли в переходной коридор. Он остановился и выжидательно посмотрел на меня, как будто, вглядываясь в меня, старался что-то понять.

Перепутать было не возможно, передо мной находился — Нейл.

Врать и оправдываться не буду — настоятельно решила я. Слишком унизительно и то, и другое. Но он не оставил мне выбора.

— Что тебе надо? — спросил хладнокровно.

— Ты что, оглох на два уха сразу?! — тараторила я, переводя дух. — Мог бы и притормозить!

— Я пришел один и ухожу один. Не вижу причин останавливаться по пустякам, — он говорил, а рот его усмехался, хотя и как-то сдержано.

Замечательно, я — пустяк!? — эхом отразилось в моем рассудке. У этого парня просто талант к комплиментам.

— Почему ты здесь? — выдавила я, подавив огрызающие губы слова.

— Каникулы, — произнёс он, и мне показалось, я уловила некую жалобность, несмотря на видимую усмешку. — Как погляжу, у тебя тоже?

Я опустила глаза. Говорить не хотелось, но всё-таки неловко выдавила, глядя в сторону:

— Угу.

— Видимо, просторы Европы уже не так привлекательны?

Я подняла глаза и была погребена под холодным взглядом, который смотрел на меня, прагматично оценивая. Что на это скажешь? Пришлось проглотить. Я всеми силами воззвала к разуму, но он, подлец, не отозвался. В голове была неизмеримая пустошь, а в душе скрёб червь.

— Или это новый способ релаксации? — паузы, которые он вставлял в диалог, усиливали эффект от сказанного. Он словно втаптывал меня в грязь каждым своим словом. И от этого презрения появилось желание стать невидимкой. Как он смеет, находясь по разные стороны жизни, еще и упрекать меня в чем-то?!

— Не тебе меня осуждать, — сорвались с языка слова. И тут мои глаза зацепились за амбулаторную карту, которую он сжимал в руке всё это время. Точнее за строчку с его инициалами. Меня, как переключили в другой режим, я забыла все прочее и с недоумением спросила:

— Ты пациент?

— Тебя не касается! — рявкнул он, пряча бумажные свитки за спину.

Я хмыкнула, почувствовав, что задела за живое, залезая во что-то тайное. Я настроилась по-боевому: желание расспросить заняло все мысли, но пытать было некого, кандидат в допрашиваемые,

сверкая обувкой, быстро смывался по коридору в другую часть больницы.

— Ну ладно, иди с миром — буркнула я, — однозначно — это не конец.

Вытащив из кармана пижамы резинку, я подняла руки, собирая волосы в пучок. Это так, на всякий случай, чтоб никто с приведением не попутал. А то перемещается тут что-то среднее между человеком и призраком, попробуй, пойми да разбери.

Возвращаться к себе я не могла решиться. Вдруг, смерть еще там караулит. Поэтому, дав задний ход к лестничному проёму, я побрела к верхним этажам с надеждой, что глупец-охранник, как обычно, забыл запереть дверь, ведущую на крышу.

— Так оно и есть, — сказала я, толкая железную дверь под пружиной.

Прохладный воздух поймал нос в капкан. На такой высоте он был куда чище и приятней. Да и шум города оставался где-то там внизу.

Ступив на гравий, я, шаркая, потопала по каменистому настилу.

Крыша по своим размерам была широкой, два выводящих сюда выхода по технике безопасности соединяли оба корпуса в единое звено. Но разделение даже здесь присутствовало.

Пациентам моего крыла вход сюда был категорически воспрещен, конечно, куда сердечникам такое восхождение на «Эверест». Хватит с нас и брожения по коридорам.

Зато, крыло наших соседей было даже обустроено. Кадки с растениями: пальмы, кактусы и даже пара шезлонгов, и маленький навес от солнца. Почти курорт. И, действительно, тут было не плохо. Я не единожды сюда поднималась, правда, только вечерами, чтобы не встретить никого из персонала, которые обычно обедали здесь в перерывах.

Совершив вираж за лестничный выступ другого корпуса, я остановилась, совершенно обалдевшая: кто-нибудь скажите, у меня что, глюки?!

— Ну, всё — вечер встреч, — выдохнула я, взбудоражив выбившуюся челку. Этот узкий мир уже начинал выводить. Не понимаю, как такое возможно.

Всё же, оказывается, он высокий, — поймала я себя на отчужденной мысли, наблюдая исподтишка, как шпионка, — даже сейчас, когда ссутулившись, перегнулся через перекладину ограждения. Глаза закрыты, кисть одной руки свешена с металлического подлокотника, пальцы держат сигарету. Задумался, что ли, о чём-то…

Немного растерянная: то ли подойти, то ли улизнуть, пока не обнаружили, — я затопталась на месте.

Решили за меня. Гравень под подошвой заскрипел и привлек ненужное внимание. Попалась.

— Что ты здесь забыла? — изрекло обернувшееся лицо.

— Кислород впитываю, — ответила я и в два шага сузила пространство между нами.

— Здесь, — скосил он глаза на меня, — лишь, никатин. И выпустив дым, стряхнул пепел.

— И негатив, — сказала я, присаживаясь на корточки. — А кто виноват? — я, запрокидываю голову, заглядывая в его глаза.