Нити жизни
Шрифт:
Ведь, какое это огромное счастье, — просто находиться перед морем и дышать. Не важно, что ты делаешь: болтаешь сам с собой, бросаешь камни в воду, куришь, валяешься на песке или купаешься. Я и море. А что еще надо? Сидеть и ждать, созерцают ли ангелы мою судьбу? Верить? Если у Бога нет сочувствия, как у оголенных проводов. Бороться? Не принадлежа себе, не владея собой полностью, а лишь половиной, в угоду не понятно кому.
И вся реальность в том, что уже ведь давно я говорю с человеком одним, а со мной говорит другой. Я заглядывала в себя, как в колодец — нагибалась по пояс вовнутрь
Удивляюсь, что меня тут еще держит? Ни здравый смысл, ни семья, ни ответственность перед…
— Вновь задумалась о чем-то грустном?
Я полуобернулась на источник голоса, рядом на корточки присел Миллер. Сейчас его лицо немного напряглось, взгляд задержался на какой-то невидимой точке в пространстве. Секунда и вот я уже в самом центре синих глаз.
Я уныло хмыкнула и, вымученно улыбнувшись, поинтересовалась:
— Если в ближайшее время мне не сделают хоть что-нибудь, будет совсем плохо?
— Знаешь, у нас есть одна общая черта, — сказал он. — Это прирожденное чувство считать себя жертвами.
На миг я застыла, соединяя слова в голове. Эмоции будто вымерли. На меня наползал какой-то густой смрад и холод.
— Ты никогда не пробовала просто всем наслаждаться, не ожидая потерь? Поверь, это хороший старт. Ведь, будущее может принимать различные формы.
— Ты сам-то веришь в то, что говоришь? — Я тяжело вздохнула, вбирая ледяной воздух в грудь: — Нельзя лишиться того, чего уже лишили.
— Вот скажи, тебе еще не надоело придавать всем словам извращенный смысл? Снимай уже шкуру бездельника, живущего своим «хочу» — тебе это не подходит. Ты ведь совсем не такая.
На меня словно вылили ведро ледяной воды.
— Что? — подпрыгнула я, распахнув глаза, как кукла. — «Бездельник, живущий своим «хочу»?» — немедля процитировала. — Эгоист! И как только ты дошел до такого?! Да, что ты понимаешь? Что ты, вообще, знаешь обо мне? — источая море презрения, переходила я на крик: — Тебя бы в мою шкуру, тогда бы ты не был так красноречив!
— Да… с таким проявлением нездорового восприятия, для тебя это, действительно, — невыполнимая задача, но попытаться стоило.
«Он что, смеется надо мной?» — Я сжала руки в кулаки и выровняла дыхание, стараясь успокоиться. Тщетно. Мой голос уже сочился чистым ядом:
— Ненавижу! Презираю!
На меня устремлен безжалостный взгляд, голос продолжает пытку:
— Неужели мои слова тебя так задели? Или правда о себе уже не котируется в твоем сознании?
В моей голове промелькнула гамма эмоций. На несколько секунд лишив дара речи, но затем, рот сам гневно открылся:
— Ты просто дьявол! Будь ты проклят! Я желаю тебе таких мучений, чтоб душа облилась лавой крови. Чтоб сожгла тебя изнутри, как сейчас прожигает меня. И всё из-за тебя!
После этого, я ринулась к воде, желая утопить себя и покончить с этим унижением, — «зверя в цирке». Но оказалась в кольце его рук и, подняв голову, встретилась с решительным взглядом злодея:
— Нет уж, дослушай! — он сжал мои плечи, я хотела отпихнуться от него, но объятия оказались слишком крепкими.
— Я же прошу о малости, просто молчите!
— К чему, к твоей дурости? Не ты ли говорила, что уже взрослая, но почему, тогда ведешь себя, как «сопливая» девчонка? Стремишься причинить боль окружающим, демонстрируя маски черствости, безразличности и ненависти. Думаешь, так проще, когда тебя ненавидят? Но любовь, которую к тебе испытывают близкие, неискоренима даже смертью, которую ты так настойчиво пытаешься приблизить. Неужели, не понимаешь, что загнала сама себя в капсулу, где ответ ясен, но ты его не видишь. Играешь со своей жизнью, словно, это игра в кости, а ты лишь одна из сторон кубика. Ты считаешь себя проклятой, но кто тогда я? — с этими словами он отцепил руки от моих плеч. Мне бы бежать. Но я осталась. И тут:
— Всю жизнь я теряю дорогих мне людей… в мои шестнадцать ушли родители — автомобильная катастрофа, я был в машине, но отделался лишь шоком и парой сломленных рёбер, а они… мгновенно.
Я смотрела в его искаженное лицо и его напряжение, словно по проводам — передавалось мне. Я влезала в это что-то по самое не хочу.
— Три года назад умерла моя сестра. И я ничем не смог ей помочь. У нее была последняя стадия рака желудка, а я, как беспомощный щенок… скулил под дверью… и ничего не мог изменить.
Что-то острое и колючее возникло в горле, мысль настигла сразу: а я до этого думала, что моя жизнь перевернулась вверх ногами.
— Желал тысячу раз умереть во всех вообразимых муках, но только, чтобы они жили, но нет, — на секунду он замялся. — Бог решил отобрать у меня всё, но только не мою жизнь. С того дня я проклял всё и вся. Мне больше ничего не нужно было, особенно жизнь. Не знаю, что бы я сделал, если б не встретил преподобного Энфера. Его слова о том, что если мне жизнь не нужна, то это не значит, что не найдется тех, кому она пригодится. И знаешь, что? Я рассмеялся ему в лицо, послав куда подальше. Я напивался каждый вечер перед дверьми церкви и проклинал каждого, кто попадался на глаза, а он только называл меня глупым мальчишкой. И я не заметил, как общение с ним, хотя, в основном, это были перепалки и чистая ругань с моей стороны, перешло в споры, затем в разговоры, а неприязнь и боль отодвинулись куда-то на задний план. Постепенно я стал возвращаться обратно к жизни. Сначала восстановился в академии. Как вспомню, сколько мне пришлось догонять… Но мысль о том, кем бы меня точно не хотели видеть родители, придавала мне сил, и среди пустоты я отыскал что-то большее. Я отыскал себя.
Меня топило нарастающее чувство вины. Горло стянуло. Слова неразборчивым градом выкатились изо рта:
— Простите, я… я не знала…
— Все в порядке, — ответил он.
И тут мой запас прочности, словно резко истончился. К глазам подступили слёзы и покатились крупными шариками на песочную подстилку.
— Я не хотела…
— Знаю, — сказал он. И прижал к себе. Я ревела.
Где-то за горизонтом небо закрылось свинцовыми тучами. Вдалеке одним за другим прогремели раскаты последнего осеннего грома.