Нити зла
Шрифт:
((ВЫПУСТИ НАС!!!))
Сила ментального порыва едва не сбила Кайку с ног. Сострадание отозвалось в ней настоящим страданием.
— Кайку, — позвал Тсата. Воркуны почти настигли их.
Она решилась. Радужки глаз стали темно-красными. Кана беспрепятственно выплеснулась из нее. Волосы взметнулись, будто призрачный ветер играл с ними. Сила с готовностью рванулась из ее лона по золотым нитям воздуха и вонзилась в металлическую решетку, что отделяла их от озера и колдовского камня. Два столба со скрежетом
((НЕТ! НЕТ! ВЫПУСТИ НАС!!!))
— Тсата! Сюда!
Ткиурати обернулся на скрежет. Увидев путь к отступлению, он подбежал к решетке, на мгновение затормозив перед Кайку. Их глаза встретились: его — светло-зеленые и ее — демонически красные. Она сунула ему в руки мешок с взрывчаткой.
— Ты первый.
Он не задавал вопросов и не пререкался. Просто прыгнул, надеясь, что озеро достаточно глубокое, чтобы не разбиться о дно. Кайку услышала всплеск. Первый воркун выбежал из-за поворота тоннеля и по-кошачьи помчался к ней. Остальные задержались только на секунду.
Кайку взмахнула рукой, и решетки боковых тоннелей лопнули и зазвенели о камень. Пленники торжествующе взревели и хлынули из своих темниц. Но в этот момент Кайку уже летела вниз. Воркуны наткнулись на дикую, обезумевшую толпу бывших узников, которые совершенно не дорожили своими жизнями. Воркуны и Погонщики, которые прибежали позже, оказались лицом к лицу с десятками гротескных существ, жаждавших только одного — крови.
Их смерть оказалась столь же малоприятной, сколь и жизнь пленников.
Победители помчались дальше по тоннелю, заполняя собой пещеры и сея вокруг разрушение и хаос. Они в равной степени искали смерти и мести и находили и того, и другого в избытке.
Кайку упала в ледяную воду. От холода сковало грудь: она не смогла бы дышать, даже если бы захотела. Вопли отдалились. В ушах шумели только пузырьки воздуха. Она оттолкнулась от воды, устремилась наверх, туда, где мерзко светился колдовской камень, и вынырнула с шумным вдохом. Волосы облепили половину лица. Шум вокруг едва не оглушил ее.
Тсата уплывал от нее, обхватив одной рукой мешок с взрывчаткой. Она позвала его, но он не остановился, и она поплыла за ним. Позади нее визжали воркуны: пленники рвали их на части. Некоторые существа просачивались через сломанную решетку и неуклюже падали в воду, плыли или тонули — в зависимости от строения их искалеченных колдовской пылью тел. Двое уже ползли по стенам шахты, как пауки. Гольнери разбегались во все стороны, маленькие башмаки стучали по железным мосткам, которые сплетались над головой Кайку. Все Связники и искаженные, которые охраняли дно шахты, по тревоге побежали на ферму червей. Карлики остались беззащитными и метались в панике. Вокруг творился ад.
Кайку плавала лучше Тсаты и догнала его, когда он вылезал на маленький скалистый островок, от которого шаткий мост протянулся к центральному острову. Там мерцал колдовской камень. Огромные черпаки продолжали свою работу, двигались вверх и вниз, трубы высасывали воду из озера. Кайку схватила Тсату за здоровую руку. Он готов был бежать, но обернулся. В зловещем свете лицо его казалось мрачным.
— Нам нужно… — начала она, но он покачал головой. Тсата знал, что она скажет: нужно прятаться, убираться отсюда, пока не появились ткачи. Прятаться он не собирался.
Он прищелкнул языком и поднял руку. По мосту хромала фигура в маске и лохмотьях.
— Задержи его, — попросил Тсата и помчался по мосту к колдовскому камню. В руках он нес промокший мешок взрывчатки.
Кайку не успела возразить, не успела сообразить, представляют ли узники для нее и Тсаты такую же угрозу, как для всех остальных. Ткач, увидев, что ткиурати направляется прямо к их мерзкой святыне, выбросил в Узор облако волосков, которые должны были разорвать Тсату на куски. Кайку среагировала мгновенно, кана выплеснулась из нее, чтобы перехватить это смертоносное движение. Их сознания столкнулись. И весь мир залило золотом.
Кайку превратилась в пучок нитей, что переплетались с нитями ткача. Она использовала преимущество неожиданности, чтобы проникнуть как можно глубже, прежде чем ткач сжался, как кулак, заключив их схватку в плотный шар. Перед ней появлялись узлы, она распутывала их и рвалась вперед, какие-то ей удавалось обойти. Разум рассыпался на тысячи мыслей, каждая из которых вела свою битву в светлом мире Узора. Гнев ткача накрывал ее: не такая яркая и непостижимая злоба, как у руку-шаев, а нечто более… человеческое. Женщина проникла в царство мужчины, и за это она должна страшно поплатиться…
Внезапно видение померкло. Сделалось темно. Кайку стояла в коридоре, длинном коридоре, где тени плясали на стенах. За закрытыми ставнями ослепительно вспыхивали багровым молнии. Лунная буря. Как в тот день, когда она видела это место в последний раз. Вазы с цветами стояли на столах, и крупные венчики шевелились от движения ветерка. Шел дождь. Кайку не слышала шума за окном, но ощущала теплую влажность воздуха. От тишины закладывало уши. Она слышала только ток собственной крови.
Дом отца в лесу Юна. Дом, где погибла семья Кайку, и где ее выслеживали демоны шин-шин. Ей так и не удалось избавиться от кошмаров с коридорами и невидимыми существами на ногах-ходулях, которые прятались за дверьми и углами. Но это не сон. Это реальность.
Кайку взглянула на себя, и ее догадка подтвердилась: она снова была ребенком, маленькой девочкой в ночной рубашке. Она одна в пустом доме. И нечто идет за ней.
Она ощутила быстрое приближение этой темной сущности — комок ярости и злости. Что-то настигнет ее через несколько секунд… Чудовище столь огромное, что оно проглотит ее целиком. Кайку была ребенком. И поэтому она побежала.
Ночь напоминала смолу, густую и липкую. Она приклеивала ее ноги к полу. Кайку не могла бежать, не повернувшись спиной к чудовищу, и не могла обогнать его. Но она все равно бежала, хотя страх перед этим воплощенным злом переполнял ее, и ей хотелось рыдать и умолять его уйти. Но она знала, что ничто не заставит его повернуть назад или пощадить ее.