Нити зла
Шрифт:
Какой-то частью сознания Кайку поняла, что ткач легко вывернулся из ловушки, которую она для него подстроила, и что он просто с самого начала заманивал ее в свою. Он нить за нитью развязывал ее защиту. А Кайку не могла выпутаться, чтобы что-то с этим сделать. Она попалась на наживку для новичков и застряла. Она не успеет остановить его. Глупая ошибка будет стоить ей жизни.
Она забилась и закричала беззвучно в отчаянной попытке освободиться. Ткач преодолел последнее препятствие… Мерзкие щупальца вонзились в ее тело. В ее плоть.
Но в этот момент волокна Узора натянулись, и по ним промчалась
Колдовской камень… Колдовской камень!
Ему больно.
Ткач оцепенел, оглушенный этим криком. Важнее всего для него было благополучие колдовского камня. Это не просто задача. Это главная цель его существования. Он не понимал до конца, что им движет, что за разум повелевает им и его собратьями. Ткач не знал, что он охраняет не просто источник силы, но и частицу лунного бога Арикарата. Он вел себя, как мать, над ребенком которой нависла угроза. Он должен его спасти. Все остальное не важно. Даже самозащита.
Ткач не понял, что Кайку нападает на него, пока она не прорвалась сквозь путаницу его защит и не вонзилась ему в сердце. Кайку напоминала иглу, мечущуюся в диораме Узора, прошивающую его насквозь, пока хватка не стала достаточно сильной.
С самого начала она умела использовать свою силу с единственной целью — разрушать.
Она разорвала ткача на куски.
Золотой Узор исчез. Кайку успела разглядеть, как на мосту разлетелся на сотни горящих частиц гнусный ткач. Обломки костей, маски, ошметки плоти и лоскутки мантии с шипением падали в воду. На нее навалилась ужасная слабость. Она рухнула на четвереньки, не выдержав такой тяжести. Мокрые волосы упали на лицо. Спина тяжело поднималась с каждым вдохом и опадала с выдохом. Внутри что-то повреждено: ткач все-таки успел до нее добраться. Воспоминание о его прикосновении вызвало у нее приступ рвоты. Как сквозь вату, Кайку слышала рокот водопадов, стоны, вопли освобожденных пленников, топот ножек гольнери по металлу — они спасались бегством.
Она вступила в бой с ткачом. И победила. Эта мысль отозвалась в ее душе ликованием и неверием.
Радость недолго владела ее сердцем. Она выжала себя досуха, истратила всю свою силу — как раньше, прежде чем Кайлин научила ее контролировать себя. Кана выгорела и выжгла тело. Кайку превратилась в жалкое, уязвимое существо, но опасность не миновала. Ей едва хватило сил, чтобы поднять голову и взглянуть в сторону колдовского камня, который случайно спас ей жизнь.
Остров кишел Мастерами. Они колотили по камню булыжниками, царапали когтями и зубами. Окровавленные кулаки и рты ясно говорили о том, какая безумная ярость владеет ими. Они вредили себе больше, чем камню, но он все-таки чувствовал боль. Кайку все еще ощущала его вопль, его призыв о помощи. Если в шахте остались ткущие, они все скоро будут здесь. И ей не пережить встречи с ними.
Она разглядела Тсату. Ткиурати склонился к колдовскому камню. Он набивал под него взрывчатку и замазывал ее грязью. Мастера не обращали на него никакого внимания, равно как и он на них. Заметил ли он вообще тот бой, который она выиграла, спасая ему жизнь? Кайку ощутила жгучую обиду и использовала силу этого чувства, чтобы встать на ноги.
Где-то вверху, в паутине мостов, сражались Погонщики, воркуны и Мастера. От усталости Кайку не могла думать ни о чем, кроме того, чтобы добрести по мосту до срединного острова — к Тсате.
Черпаки вращались, трубы всасывали воду, топки шипели, гремели и испускали пар. Им плевать на нее. У них своя цель. Колдовской камень источал гнилостное свечение. С каждым шагом воздух становился все плотнее. В нем отчетливее ощущалось некое движение. У Кайку засосало под ложечкой. Она нетвердой походкой приблизилась к Тсате и тяжело упала на колени рядом с ним. Он выглядел еще более желтушным, чем обычно: на нем сказывалась близость гнусного камня. Он искоса взглянул на Кайку и вернулся к работе.
Она уже достаточно его изучила. Самое важное для них — разрушить колдовской камень. Все остальное для Тсаты отошло на второй план. Но, духи, разве он не понимает, что она только что сделала? Хоть бы слово благодарности, поддержки… Да ладно, пусть бы порадовался, что она еще жива. Ей же не нужно многого. Но он слишком сосредоточен. И он закостенел в своих ценностях.
— Шнуры запала мокрые, — проговорил он, заложив последнюю взрывчатку. — Они не загорятся.
До Кайку дошло не сразу. Злость, вызванная его невниманием, мгновенно улетучилась.
— Тсата, нет, — в ужасе простонала она. Кайку знала, что он задумал. Знала, что сделает истинный ткиурати.
— Иди. — Он пристально посмотрел на нее. — Я останусь и удостоверюсь, что взрывчатка сработает.
— Ты хочешь сказать, что останешься и умрешь здесь! — закричала она.
— Другого выхода нет.
Она крепко схватила его за плечи и развернула к себе. Его ярко-рыжие волосы мокрыми прядями липли ко лбу. Татуированное лицо оставалось странно спокойным. Разумеется, он спокоен, в бешенстве подумала Кайку. Выбор уже сделан за него. Его проклятая психология заставит его пожертвовать своей жизнью, потому что так надо для общего блага.
— Я не позволю тебе так глупо умереть, — прошипела Кайку. — Пять лет назад убили человека, который из-за меня сунулся туда, куда ему не стоило соваться. И его смерть все еще лежит на моей совести. Твоя смерть мне не нужна!
— Ты не отговоришь меня, Кайку. Все очень просто. Если мы уйдем, то не сможем разрушить колдовской камень, И тогда все это напрасно. Речь не о нас. Речь о миллионах людей. У нас есть шанс нанести удар, и моя жизнь ничего не значит по сравнению с теми, которые мы можем спасти.
— Зато для меня значит! — закричала Кайку и тут же об этом пожалела. Но сказанного не воротишь.
Она резко замолчала. Какая-то часть ее хотела сказать что-то еще, объяснить ему, что за чувства в ней кипят, что в нем она видит человека, которому может полностью доверять, который не предаст ее, как Азара, на которого она не боится опереться. Но раны на ее сердце еще не затянулись. Она не могла вынести того, чтобы он пожертвовал собой, но и сказать ему это тоже не могла. Он посмотрел на нее с нежностью.