Нити зла
Шрифт:
Кайку оступилась, проскользив несколько дюймов по грязи. Интуиция кричала что-то, но она не могла разобрать…
Магкриин здесь. Сейчас.
Движение слева. Кайку повернула голову. Мгновения чудовищу хватило, чтобы покрыть расстояние между ними. Все вокруг как будто замедлило ход. Неторопливо летели с неба капли дождя. В груди бухало — глухие взрывы сердцебиения. Кайку вскидывала винтовку, уже зная, что не успеет прицелиться, не успеет выстрелить. Она разглядела что-то красно-черное, наверное, кожу, один слепой глаз и спутанные плети волос. А потом — крючковатое лезвие, выброшенное вперед, чтобы распороть ее глотку. И в этот момент она ничего, совсем ничего не могла сделать…
Кровь бросилась в лицо. Кайку ощутила невероятной силы удар. Чудовище врезалось в нее и накрыло своей тушей, придавив к земле. Вспышка боли ослепила ее. Не вздохнуть…
…как тогда, в канализации, когда гниющая рука демона тянула ее вниз…
…потому что воздух не попадал в легкие, и рот наполнился кровью, и перед глазами была кровь, и горло…
…о духи, она не может дышать, потому что горло вспорото, как рыбье брюхо, горло…
А потом весь мир снова пришел в движение. Саран и Тсата стаскивают с нее безвольную, обмякшую тушу. Кайку жадно хватает воздух ртом, и он, такой сладкий, восхитительный, с шумом наполняет грудь. Рука метнулась к горлу. Оно скользкое от крови, но целое. Ее грубо ставят на ноги. Дождь смывает кровь с кожи. Одежда, наоборот, темнеет от разбавленной красноты.
— Ты ранена?! — крикнул Саран. — Ты ранена?!
Кайку подняла руку, пытаясь показать, что вот сейчас придет в себя и ответит. Ей никак не удавалось отдышаться. Взгляд остановился на чудовище, лежавшем мордой вниз в грязи.
— Посмотри на меня! — Саран схватил ее за подбородок и развернул лицом к себе. — Ты ранена?
Кайку оттолкнула его руку, внезапно рассвирепев. Мужчина не смеет так с ней обращаться! Воздуха в легких по-прежнему не хватало, чтобы оформить слова. Прижав руку к груди, она наклонилась и глубоко вдохнула.
— Она не ранена, — сказал Тсата, но было ли это обвинением, поддержкой или констатацией факта осталось неясным: ткиурати не очень хорошо владел тонкостями языка.
— Я не… ранена, — с трудом выдохнула Кайку, глядя Сарану в лицо. После мгновенного замешательства шпион отошел от нее и, кажется, занялся собой.
Тсата перевернул магкриина на спину. Этот больше походил на человека, чем предыдущий. Одежда на нем почти сгорела. Гибкое тело с рельефными мышцами покрывала грубая красная кожа. Только лицо твари сохранило по-настоящему зверское выражение, по крайней мере, то, что от лица уцелело. С одной стороны оно покрылось волдырями от ожога, с другой винтовочный выстрел размозжил его в кровавое месиво. Виднелись только желтые изогнутые зубы и плоский нос. Вместо волос с головы монстра свисали тонкие щупальца.
Кайку оглянулась.
— Ты его подпалила. Не удивительно, что он двигался медленно, — сказал Тсата.
— Ты застрелил его? — безжизненно спросила Кайку, пытаясь понять, что произошло. Он сказал, что магкриин двигался медленно? Проливной дождь уже смыл кровь с ее кожи, однако с волос все еще сбегали розовые струйки, а спина и ноги были перепачканы в грязи. Кайку этого не замечала.
Тсата вздернул подбородок вверх. Кайку не сразу вспомнила, что это кивок.
— Вы бросили меня, — вдруг выпалила она, переводя взгляд с одного на другого. — Вы оба бросили меня, зная, что эта тварь здесь!
— Я оставил тебя с Тсатой, — возразил Саран и посмотрел на ткиурати. Под бледно-зелеными татуировками лицо последнего оставалось совершенно спокойным.
— Так было нужно. Магкриин напал бы на тебя, Саран, если бы ты ушел один. Но если бы мы все разбрелись поодиночке, первой жертвой стал бы самый опасный или самый беззащитный. Это в любом случае была бы она.
— Ты использовал меня как наживку?! — закричала Кайку.
— Я спрятался неподалеку от тебя и следил. Магкриин не ожидал, что мы сознательно подвергнем опасности одного из наших.
— Ты мог промахнуться! Он меня чуть не убил!
— Но не убил же. — Тсата явно не понимал, почему девушка пришла в ярость.
Кайку перевела взгляд с Тсаты на Сарана. Тот поднял руки, показывая свою полную непричастность.
— Это что, какая-то особая охамбская логика?! — Лицо пылало. Она все еще не верила, что кто-то мог вот так в легкую разыграть ее жизнь. — Что-то типа вашего треклятого паша? Пожертвовать одним на благо группы?
Тсата, кажется, удивился:
— Именно. Ты быстро изучила наши обычаи.
— Да будьте вы прокляты со своими обычаями! — бросила Кайку и решительно натянула капюшон. — До Кайсанта уже не далеко. Пошли.
Остаток пути провели в молчании. Сараи и Тсата шли все так же настороженно, но для Кайку опасность миновала. Ярость выжигала ее изнутри. Путники вышли из джунглей прямо перед Воротами Зании. Увидев их, Кайку почувствовала облегчение и неимоверную усталость. Она медленно приблизилась к Священным воротам и поблагодарила богиню за благополучное возвращение, как того требовал ритуал. Закончив, Кайку заметила, что Саран делает то же самое.
— Я думала, что в Кураале не верят в наших языческих богов…
— Сейчас нам нужна помощь от любых богов, — мрачно ответил Саран. Кайку не поняла, шутит он или говорит серьезно. Она прошла через Ворота и направилась к крепостной стене Кайсанта. Саран следовал за ней.
Глава 5
Аксеками, сердце империи, нежился в лучах позднего летнего солнца.
Город стоял в месте слияния двух рек. Через этот водный узел проходила вся торговля северо-западного Сарамира. Джабаза и Керрин текли в Аксеками с севера, где раскинулись обширные желто-зеленые равнины, и с востока. Реки четко разделяли столицу на районы. В центре Аксеками два потока соединялись, и здесь рождалась новая река. Посреди бурливого водоворота высилась шестигранная каменная платформа, соединенная с берегами тремя одинаковыми горбатыми мостами, причудливо украшенными. На каменной площадке стояла статуя Изисии, Царицы богов, богини мира, красоты и мудрости. Сарамирская традиция предписывала не изображать богов напрямую, чаще о них напоминали священные строения или животные аллегории. Сарамирцы считали, что для человека слишком самонадеянно пытаться постичь форму божества. Но в данном случае обычай нарушили. Статуя представляла собой фигуру женщины, высеченную из темно-синего камня. Она была облачена в пышные одежды, голову богини украшала искусная прическа из перевитых прядей. Широкие рукава скрывали сомкнутые руки. Изисия устремила взор на северо-восток, к императорской крепости. Лицо ее выражало спокойствие. У ее ног Джабаза и Керрин соединяли свои воды, и новая река, Зан, широкой сверкающей лентой убегала из города на юго-восток.
Будучи центром экономической и политической жизни Сарамира, Аксеками напоминал никогда не смолкающий улей. Вдоль береговой линии шли пристани, доки, склады. Там толпились приезжие, торговцы матросы и рабочие. Южный берег Керрин выглядел ярким и хаотичным. Толпы разряженных гуляк и бездельников текли мимо трактиров, баров, лавочек, магазинов покрупнее. Речной район жил своей жизнью. На севере поднимался холм, в центре которого стояла императорская крепость. У подножия его вычурные здания храмов соперничали со спокойными библиотечными павильонами. На площадях ораторы и демагоги распинались перед прохожими, силясь передать им свои убеждения, по широким улицам лошади тянули за собой скрипучие телеги и загроможденные чем-то манкствы. Рыночный квартал. На лотках под цветастыми навесами возможно было найти товары со всего Ближнего Света. Путники торопились смыть с себя пот и дорожную пыль в роскошных общественных банях и отдохнуть в открытых парках. В садах стояли скульптуры, некоторые из которых относились к эпохе Торуса ту Винаксия, второго императора Сарамира.