Нити зла
Шрифт:
Будущая Айс Маракса долгое время оставалась всего лишь группкой энтузиастов внутри Либера Драмах. До того, как спасли наследную императрицу.
Последним толчком для них явилось прибытие Люции в Провал. Ее сверхъестественные способности и почти что чудесное спасение убедило их, что мессия, спасительница, о которой они мечтали, наконец-то здесь. Они стали тверже в своем инакомыслии, они спорили с Заэлисом, доказывая, что полная секретность — это не выход, что нужно разнести вести о Люции по всей стране, чтобы заручиться необходимой поддержкой. Многие крестьяне отчаялись, став свидетелями крушения Императорской крепости, а история спасенного ребенка возродит
Заэлис категорически запретил распространение каких-либо сведений о наследнице, и, против всех ожиданий, восторженные поклонники Люции успокоились. А через несколько месяцев они без предупреждения покинули Провал. С ними отправились несколько выдающихся членов Либера Драмах. Вскоре стали просачиваться слухи об организации, называющей себя Айс Маракса, буквально «последователи непорочного ребенка» на высоком сарамирском. Они стремились донести до Сарамира великую истину.
Заэлис ярился и сыпал проклятиями, Кайлин направила сестер, чтобы выяснить, насколько серьезную угрозу представляют собой Айс Маракса. Самые страшные ожидания не оправдались. Сбежавшие из Провала члены Айс Маракса сохранили в тайне местонахождение наследной императрицы. Остальные знали только, что она жива и где-то скрывается, и передавали именно эту информацию. Заэлис этим не успокоился. Он все равно считал их безответственными и неосторожными. Но прошли годы, Айс Маракса распространяли свое послание — и ничего больше, — и Мисани привыкла считать их неопасными.
А теперь она стояла перед воротами Зилы. Мисани вошла в готовящийся к осаде город вместе с Баккарой. Она пожалела, что так мало внимания уделяла фанатичным поклонникам Люции. Недосмотр мог дорого стоить.
На западном берегу залива Матакса раскинулись земли рода Колай. Дом стоит на утесе, который навис над широкой водной гладью. Далеко внизу лежат пляжи и бухточки между скалами, чистейшие полосы песка, такого белого, что от него резало глаза. У подножия утеса начинаются и продолжаются над бухтой маленькие деревушки: хижины, причалы и пешеходные мостки на сваях. Покачиваются на волнах пришвартованные лодки и джонки. В отдалении из моря выступает несколько массивных фигур: огромные, заросшие кустарником и мхом известняковые скалы. Вода подточила их основания, поэтому макушки оказались шире. Они похожи на перевернутые шишки. Вокруг них снуют рыбацкие лодки. Рыбаки пользуются длинными шестами вместо весел. Они ставят сети в тени этих скал.
Дом рода Колай возведен у самого края, в высочайшей точке утеса. Здание кораллового цвета выстроено вокруг центральной сферической секции. Над ним поднимается уплощенный ребристый купол. Единообразие архитектуры его на первом этаже с противоположной от бухты стороны нарушает кубической формы фойе, оно выдается вперед подобно притуплённому носу корабля. Вдоль обрыва идут два узких крыла, они вмещают конюшни и помещения для прислуги. В самом утесе вырублены три яруса для сада. Нижний уровень представляет собой гигантский балкон, нависающий над пляжем. Здесь растут всевозможные деревья, кустарники и цветы. Изогнутые каменные колонны поставлены в самых важных местах для усиления эстетического эффекта от смешения зелени и камня. На верхнем уровне располагается небольшой зимний сад, ажурное переплетение высоких арок и кривых колонн — кабинет Мураки, матери Мисани.
Она и сейчас там, предположил Бэрак Аван. Разумеется, видеть ее он не мог, поскольку отдыхал на нижнем уровне с Бэраком Гриджаем ту Керестин. Вне всякого сомнения, сочиняет очередную историю, с отвращением подумал Аван. Делится бедами своей семьи со всей империей.
Она слушалась его во всем — кроме этого. Аван пришел в ярость, когда до него дошли новости о последней книге жены. У всех сплетниц в стране появился очередной повод почесать языками. И без Мураки достаточно было слухов о пропавшей дочери Колай. Но она написала то, что написала. Его попытки контролировать ее творчество ничего не дали.
И все же ущерб можно уменьшить. Если все пойдет хорошо, скоро дочурка вернется обратно. Так или иначе. И можно будет сочинить новую историю, которая поможет снять пятно бесчестия. Если все пойдет хорошо…
— Боги, а ведь все не так уж плохо, не правда ли? — Гриджай возлежал на низкой кушетке и смотрел с балкона на бухту. — Здесь можно забыть о всех бедах этого мира, забыть о болезни земли… Око Нуки светит нам, в море продолжаются приливы и отливы… С этой высоты наши несчастья кажутся такими ма-аленькими…
Аван смерил его презрительным взглядом. Жирный Бэрак пьян. Между ними стоял стол, уставленный остатками трапезы, безжалостно поглощенной гостем, и пустые винные кувшины. Аван придерживался позиций аскета, но Гриджай не воздерживался от гастрономических удовольствий и весь день набивал брюхо.
— А мне нет, — холодно сказал Аван. — Приливы и отливы продолжаются, но рыба в море болеет и портится, а за эту рыбу куплено то, что ты съел и выпил. Мои рыбаки начали оставлять для себя часть улова. Хотят уберечь свои семьи от голода. И крадут у меня. — Он посмотрел из-под полуопущенных век на отдаленные утесы в восточной части залива, на неширокую, зазубренную полосу темно-синего цвета. — Легко притворяться, что все в порядке. Но это идиотизм.
— Зачем такая суровость, Аван? — Гриджай немного расстроился, что его соратник не разделяет радужного мировидения. — О боги, ты отлично умеешь портить людям настроение.
— Не вижу, чему тут можно радоваться.
— В таком случае, ты не видишь, какие возможности дает нам этот голод. Нет воина сильнее, чем человек, сражающийся за свою жизнь и жизнь своих близких. Им всем нужен тот, который объединил бы их. И этот человек — я! — Он неловко поднял кубок и расплескал немного вина на балконные плиты.
— Вон Бэракесса. — Аван лениво указал на яркую точку, которая выходила из бухты и лавировала между рыбацкими суденышками.
Гриджай прикрыл глаза ладонью, чтобы солнце не било в глаза, и посмотрел вниз.
— Ты ей доверяешь? — спросил он.
Аван медленно кивнул.
— Она будет с нами, когда придет время.
Послеобеденная встреча прошла хорошо. Эмира, юная Бэракесса из рода Зирис, посетила их по собственной инициативе. Они говорили о разных вещах: об угрозе голода, об императоре, о бедственном положении ее собственных людей. А еще она мягко поинтересовалась, не намерен ли род Керестин претендовать на престол. И не понадобится ли помощь рода Зирис, если так случится…
В империи всегда играли в такие игры. Семьи поддерживали друг друга в надежде, что тот, на чьей стороне они выступают, получит власть и, в свою очередь, возвысит союзников. Когда несостоятельность Моса стала очевидной, а единственной альтернативой ему оказался Керестин, благородные семейства начали стягиваться под знамя Гриджая. Ему даже не нужно было их призывать. Его правая рука — Колай, и он — сильный лидер. Мощь всей империи сама стекалась к нему.
Но оставалась проблема численного превосходства армии императора. На его стороне ткачи, под его командованием — императорские войска. С такой армией он почти непобедим.