Нити зла
Шрифт:
Солнце медленно катилось по небосводу. Остановиться решили у края углубления. Люция свернулась калачиком на циновке и уснула. Ночной переход дался ей нелегко. Сил хватало, но все детство она провела в укрытии Провала и к долгим пешим путешествиям не привыкла. Воины нервно глотали холодную пищу, осторожно оглядываясь по сторонам. Людей здесь можно было не бояться, потому как никто не селился поблизости от Альскаин Map, но даже самые толстокожие ощущали присутствие духа, и мурашки ползли по спине. Ни жара, ни солнечный свет не помогали справиться с этим ознобом. Боковым зрением люди замечали
Заэлис и Кайлин сидели рядом. Заэлис смотрел на спящую дочь, и в глазах его отражалось беспокойство. Кайлин молча рассматривала черную дыру в центре воронки.
— Заэлис, еще не поздно повернуть назад, — сказала сестра.
— Нет. Решение принято.
— Решения можно менять.
Заэлис нахмурил брови, между ними пролегла глубокая морщина. Он с болью смотрел, как поднимается и опускается худенькая спинка Люции.
— Но не это, — ответил он.
Кайлин ничего не сказала. Если бы она могла заставить Заэлиса остановиться, то сделала бы это без раздумий, но рисковать своим положением или Красным орденом не осмеливалась. Ей вдруг захотелось, чтобы Кайку и Мисани оказались здесь, возможно, им удалось бы отговорить Заэлиса. В голову пришла безумная идея: незаметно повлиять на старика с помощью Узора. Но даже если он ничего не поймет — догадается Люция. И, кроме того, нельзя так предавать его доверие — это может дорого стоить.
Поэтому Кайлин ничего не оставалось, кроме как смотреть, как их единственная надежда спустится в Альскаин Map, и надеяться, что она вернется обратно.
— А как Азара? — Заэлис резко сменил тему. — Что от нее слышно? Возможно, она скоро нам понадобится.
— Она ушла.
Оба до сих пор называли ее Азарой, даже после того, как она провела в Провале несколько дней под именем Сарана. Они с самого начала знали, кого отправили на поиски ткущих Узор по всему Ближнему Свету, но не представляли, какие еще обличья может принимать это существо.
— Она ушла чуть-чуть раньше Кайку. Подозреваю, у них возникла какая-то размолвка, — продолжила Кайлин.
Заэлис вопросительно поднял бровь.
— Я пристально слежу за самой непоседливой из своих учениц, — пояснила она. — Не думаю, что мы еще встретимся с Сараном Иктисом Марулом. Она меняется.
— Ты с ней говорила? Что тебе известно?
Черно-красные губы Кайлин искривились в слабой улыбке.
— Она выполняет для меня небольшое поручение. Мне удалось убедить ее, что это… в наших общих интересах.
— Поручение? — медленно, с недоверием повторил Заэлис. — Какое такое поручение, Кайлин?
Она покосилась на него.
— Это наши дела.
— О боги? Ты только что отослала моего лучшего шпиона! И не говоришь, зачем! Что происходит, Кайлин?
— Она не твой шпион, — напомнила ему Кайлин. — Если она чья-то, то моя. И она сейчас за границей по делам Красного ордена.
— А я думал, что Либера Драмах и Красный орден работают вместе… Ничего себе сотрудничество.
Кайлин тихонько посмеялась.
— Если бы это было сотрудничество, Заэлис, мы бы и близко не подпустили Люцию к Альскаин Map. Если бы у меня была на то власть, я бы запретила эту экспедицию. Нет. В Провале правит Либера Драмах, и ты это прекрасно знаешь. Но мы ничего тебе не должны. Мы можем помогать тебе, но мы не принадлежим тебе. И прежде чем все это закончится, мне необходимо позаботиться и о собственных интересах.
Люция проснулась уже после полудня, немного перекусила и молча, не сказав никому ни слова, подготовилась к тому, что ей предстояло.
Потом она прошла сквозь кольцо пожирателей душ и остановилась у зева уходящей вниз шахты. Сзади ее освещало солнце, но покрытые шрамами шея и верхняя часть спины ничего не чувствовали: нервные окончания умерли. Она смотрела вдаль, на восток, где бежали крошечные облачка и чистая лазурь переливалась в оттенки пурпурного.
Девочка позволила себе расслабиться и прислушалась. Ветер нашептывал какую-то бессмыслицу, а вокруг ворочались и грохотали медленные, непонятные мысли холма. Здесь не пробегали звери — инстинкт предупреждал их о том, что скрывалось под землей.
Люция тоже чувствовала это повсюду, но четче всего — под холмом. Как дыхание некоего огромного зверя, который спит, но знает об их присутствии. Воздух казался плотным и порождал обманы зрения вроде быстрого движения на грани видимости.
К ней подошли Кайлин и Заэлис. Он попытался ободрить Люцию улыбкой — абсолютно неубедительно. Сестра удивительно нежно потрепала ее по волосам.
— Помни, Люция, что никто тебя не принуждает.
Люция не ответила. Кайлин понимающе кивнула и ушла.
Сопровождавшие их воины принесли с собой материал для люльки и собрали ее, пока Люция спала. Она представляла собой легкий стульчик, сплетенный из тростника камако, и несколько веревок, чтобы обеспечить Люции безопасный спуск в пещеру. Они усадили Люцию в люльку и привязали веревками, довольно неуклюже, потому что смотрели на нее с благоговением и боялись причинить боль. Закончив, двое подняли Люцию, а остальные закрепили конец длинной веревки на самом крепком на вид пожирателе душ. Девочку бережно опустили в провал, и она повисла над шахтой. Спинка импровизированного стула касалась одной из стен. Заэлис взглянул на нее, и в его глазах отразилась борьба чувств. Он склонился к ней.
— Возвращайся.
Она едва скользнула по нему своим странным, отсутствующим взглядом и ничего не ответила.
— Опускайте! — велел один из стражей своим напарникам, и погружение началось.
Первые несколько метров дались нелегко. Опускали рывками, и Люции приходилось отталкиваться от черного волглого камня. Это длилось не дольше минуты, но она исцарапала руки и ноги и заработала много синяков.
А потом узкий провал раздвинулся, и Люция повисла в пустоте над Альскаин Map. В необъятной подземной пещере крохотная фигурка в люльке… Реальность ситуации потрясла Люцию, на нее нахлынула волна ужаса. Еще хуже было от того, что произошло это с разрешения отца. И тут Люция поняла: какая-то часть ее до последнего ждала, что Заэлис изменит решение, скажет, что она не обязана туда идти, и никто не осудит ее, если она откажется… Он этого не сделал. Он никогда не оставлял ей выбора. Как он мог так поступить? Как мог?