Низший - Инфериор. Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
Из воды там на глубокой воде резко поднялись и выпрямились широки паруса, закрепленные на серферных досках. Среди волн мелькнули блестящие темные спины и короткие плавники каких-то рыб, а еще через секунду доски уже двигались по мелководью со скоростью хорошего бегуна, нацелившись точно на пылающее поселение. Я не просто так любовался происходящим — успел навинтить на ствол винтовки глушитель и занять позицию чуть получше. Багги стояла за небольшой песчаной дюной — на нее я и взобрался, укрывшись в зыбкой тени чахлого кустарника. Убрав бинокль, я прильнул к прицелу и повел оружием, разглядывая атакующих.
Никакой одежды кроме странноватых ремней на на плечах и поперек груди. Тела покрыты цветными
Несколько секунд…
И паруса упали в волны, замедляя бег серфов — но не полет прыгнувших на лодки и причал разрисованных макак. Я ждал… пока хрен поймешь, что происходит…, может у них так какая-нибудь кукурузно-тунцовая фиеста так начинается, а я главному клону башку случайно прострелю…
Как только первые нападающие оказались на пирсе, они рванули к ближайшим хижинам. Тут их и заметили — с чудовищным запозданием. Сначала крикнул один из стариков рыбаков. А затем вся деревня взорвалась единым паническим воплем. Мужики побросали ведра и рванули к дома — наверняка за оружием. Женщины бросились к детям. Между камней, под мостками и плотами, мелькали те быстрые и пока мной неопознанные хищные тела. По полочкам «свой», «чужой» и «дохлый» я все расставил еще секунд через пять — когда самый ретивый хреносос в татуировках замахнулся гарпуном на мирно сидящего на досках и нихрена не понимающего ребенка лет шести. Винтовка хорошо пристреляна, поэтому я не промахнулся, всадив пулю точно в центр широкой груди. Взмахнув руками, гоблин выронил оружие и рухнул в будто вскипевшую воду, а я уже вел ствол дальше.
Выстрел…
Орущая девка с большим тесаком получила пулю в живот и, согнувшись, завалилась опять же в воду — так, будто именно там спасение, а не гибель.
Выстрел…
Еще одна, постарше и помассивней, поймала пулю левым боком и рухнула на бревна. Вопя так, что перекричала остальных, она из последних сил кувыркнулась в океан.
Какого хрена?
Похоже, я нехило отстал в этой жизни, раз простреленные гоблины так спешат укрыться в теплой и едкой соленой воде. Выплыть с такой раной почти невозможно, а отсидеться даже на мелководье вряд ли удастся, а тут прямо действие на чистых инстинктах.
Ответ я получил почти сразу — во вспененной покрасневшей воде крутнулись те же рыбьи силуэты, на поверхность показалось два буквально вытолкнутых тела, а следом безвольных и наверняка уже сдохших гоблинов с бешеной скоростью повлекло в открытый океан, протаскивая под мостками, обходя камни и при этом удерживая их запрокинутые головы над водой. Да тут какой-то сучий симбиоз… но с кем?
Второй ответ тоже явили сразу — вымахнувшие из волн три длинных грациозных тела с силой ударили в отмахивающихся тесаками и кулаками рыбаков, сбив их в воду и рухнув туда же. Одна из рыбин упала на доски и забилась, грамотно подталкивая себя к краю.
Дельфины…
Это были долбанные мать их дельфины — огромные, темно-серые, умные и в змеящихся по всему телу татуировках.
Охренеть!
Выстрел… второй… следующие две рыбину получили по пули, а затем еще три я всадил в их друзей с гарпунами. Перезарядившись, чуть сместился и продолжил стрелять уже без счета — выцеливать было легко благодаря
Я так увлекся, что слишком поздно услышал шорох песка под чьими-то быстрыми шагами. Резко перекатившись, услышал слабый треск и меня тут же обдало диким жаром, а затем и болью, ударившей по левому плечу.
— С-сука! — выдохнул я, всаживая нож в живот упырка, вскинувшего над головой вторую пылающую хреновину.
Я провернул нож, выдернул, рухнул и покатился по земле, сбивая жрущее меня пламя. А утробно застонавший гоблин разжал пальцы, схватился за пузо, в то время как выроненная тыква упала и раскололась о его тупую бритую голову с парой тату. Он вспыхнул разом — весь с головы до пят. Заорав, размахивая руками, он побежал с воем к океану, но невыносимая боль сжала его, скрутила, уронила на песок и заставила там метаться некоторое время, прежде чем милосердный болевой шок не вырубил его. Скрипя зубами от боли, я подхватил винтовку и попер вверх по склону обратно к вершине. По пути вколол в горящую огнем руку шприц с обезболом. Рухнув, уже не пытаясь скрыть свою позицию — я мать его все еще дымился, а внизу полыхал труп! — с шумом выдохнул, воткнул новый магазин и продолжил стрелять. На этот раз я бил больше по сраным водоплавающим, а не по уже полностью деморализованным гоблинам. Прикончив трех дельфинов и ранив вдвое больше, я заметил, что даже серьезно раненные они не уходят пока не подберут из воды двуногих сообщников и снова перевел прицел выше.
Выстрел… и летящий через мостик в красивом прыжке темно-серый дельфин падает в воду дохлым куском мяса с пробитой башкой.
Выстрел… и убегающий татуированный хреносос получает пулю в жопу. Под ним резко подламывается нога и он падает, насаживаясь хлебалом на тонкое бревно, где и замирает уродливым трясущимся насекомым.
Выстрел… и бегущая ко мне прямо сквозь пламя прибрежных мостков лысая девка падает на тлеющие доски и начинает неспешно жариться.
Снова перезарядившись, я поднялся и двинулся в сторону вниз по склону, переведя огонь на вставших из линии прибоя новых гоблинов. Убил двоих, прежде чем получил ответку, угодившую в бронежилет. Следом прилетела еще одна пуля и я рухнул плашмя, но прежде успел словить еще один гостинец обожженным левым плечом. Плеснула кровь, вернулась боль, а с ней и злоба. Слившись с винтовкой в одно целое, я не унимался до тех пор, пока не убил еще четверых, выцеливая вооруженных огнестрелом, а оставшихся не заставил вернуться в волны и исчезнуть — но прежде успел воткнуть по пуле в еще две жопы.
На этом все затихло — сама заваруха. А вот вопли, визги и прочее только разгоралось. Но это уже было не мое дело. Убедившись, что в рыбацкой деревне врагов нет, я вернулся к багги и занялся собой.
К моменту, когда я извлек из плеча пулю и залил пораженную ожогом кожей спреем из драгоценного баллончика, там в поселении наконец-то дотушили пожар, щедро заливая дымящуюся древесину и трупы соленой водой. Унялись крики, хотя раненные все еще нет-нет да вскрикивали, а затем затихали. Я заметил, что тех татуированных убивали сразу, не пытаясь с ними общаться. Убивали прямо как бешеных псов.
Когда я закончил обрабатывать раны, шипя от удивительно сильной боли — прямо сука сильной! — в деревне окончательно все улеглось, а самые смелые из рыбаков рискнули нырнуть в воду и начали вылавливать трупы и буксировать их на причал, откуда их по цепочке передавали на берег. Меня они заметили гораздо раньше, еще во время стрельбы, но пока никто не спешил ко мне приближаться, хотя группка мужиков в возрасте оживленно о чем-то совещались рядом с самой нарядной и стоящей особняком круглой хижиной.