Низвержение духов Тьмы. Духовные подосновы внешнего мира

Штайнер Рудольф

Ариманические силы рассчитывают на подмогу, когда основывается совершенно натуралистическая религия. Осуществись полностью идеал Давида Фридриха Штраусса [67] и реализуйся такая обывательская религия (еще Ницше написал об этом одно из своих «Несвоевременных размышлений»), ариманические силы сегодня благоденствовали бы еще больше. Но это только одно из средств, ариманические силы могут осуществлять свое и другими способами; им по нраву, когда люди пускают в ход весьма распространенные в наше время свойства: предубеждение, невежество и страх перед духовной жизнью. Трудно чем-нибудь так угодить ариманическим силам, как через предубеждение, невежество и страх перед духовной жизнью.

67

Штраусс Давид Фридрих (1808–1874) — философ и теолог. «Жизнь Иисуса» 1835/36, «Старая и новая вера», 1872.

Посмотрите

только, как много людей привержены предубеждению, невежеству и страху перед духовными силами. Вчера в публичной лекции [68] я говорил: только в 1835 году были отменены декреты против Коперника, Галилея и Кеплера. Иными словами, католики должны были вплоть до 1835 года воздерживаться от изучения коперниковского мировоззрения и т. п. Поощрялось невежество в этом направлении. И это было мощным возрастанием ариманической силы. Трудно представить лучшую службу, какая могла быть оказана ариманическим силам; они могли превосходно подготовиться к той кампании, которая должна была последовать с 1841 года.

68

Лекция от 19 октября 1917 г. в Базеле (см. ПСС. Т. 72 «Результаты духовнонаучного исследования существа человека»).

К высказанному положению я должен еще нечто добавить для полноты картины. Это дополнительное положение не может быть в наше время целиком высказано тем, кто действительно посвящен в эти вещи. Но если вы прочувствуете, что содержится в подосновах такого положения, то возможно, что вы сами догадаетесь, о чем речь.

Естественнонаучное мировоззрение — это чисто ариманическая вещь; но побороть ее можно не тем, что не хотят о ней ничего знать, а тем, что вполне сознательно хотят знать ее как можно лучше. Трудно оказать Ариману большую услугу, чем игнорировать естественнонаучное мировоззрение или непрофессионально с ним бороться. Кто непрофессионально критикует естественнонаучное воззрение, тот не побеждает Аримана, а только усиливает его, ибо он распространяет заблуждение и туман в той области, которая как раз нуждается в ярком освещении.

Надо все больше приходить к тому, что каждая вещь имеет две стороны. Ведь современные люди весьма образованны, прямо-таки безгранично образованны, и вот как думают эти образованные люди современности: в четвертую постатлантическую эпоху, в греко–латинский период еще бытовало суеверие, что по полету птиц, по внутренностям животных и многому другому можно познавать будущее. Значит, те, кто это делали, были, естественно, глупцами. При том, что ни один современный человек не знает как это, собственно, делалось. Никто в наше время не высказывается иначе, как в том примере, который я вам недавно приводил [69] : кому-то говорят, что сбылось пророчество, виденное во сне, а тот отвечает: ну, это просто совпадение! Но в основе четвертой постатлантической эпохи лежала такая наука, занимавшаяся будущим. В те времена никто бы не поверил, что, орудуя такими понятиями, как в наше время, можно что-то осуществить в социальном становлении. Иначе и в те времена не имели бы дальновидного обзора социального будущего, если бы не было определенной науки о будущем (можно в это верить или нет — от этого ничего не меняется). Поверьте, до сих пор в области социальной жизни и политики люди все еще пережевывают то, что проистекло из этой древней науки будущего. Но такую науку будущего невозможно обрести из наблюдения того, что внешне предстает нашим органам чувств. По образцу естествознания невозможно ничего добиться, ибо то, что можно наблюдать внешне–чувственным способом, это наука прошлого. А теперь я раскрою вам очень важный, очень значительный мировой закон: когда вы наблюдаете мир чисто внешними средствами, как это делает современное естествознание, то вы наблюдаете одни только законы прошлого, которые еще по инерции работают, вы, собственно, наблюдаете всемирный труп прошлого. Умершую жизнь — вот что исследует наука.

69

См. лекцию шестую в этом томе.

Представьте себе, что на нашем рисунке вот это будет полем нашего наблюдения (см. рис., белый) — то есть то, что явлено нашим глазам, нашим ушам и другим органам чувств. И представьте себе, что вот здесь (см. рис., желтый) находится вся сумма естественнонаучных законов, которые человек может открыть. Но тогда вся эта сумма естественнонаучных законов содержит в себе не более того, что находится внутри них, а то, что внутри них, — это прошедшее и окаменевший реликт. Вы должны помимо этих законов находить то, чего не может наблюдать физический глаз, чего не может слышать физическое ухо: второй мир законов (см. рис., лиловый). На самом деле этот второй мир тоже находится внутри первого, но он указывает на будущее.

С миром ведь обстоит так же,

как и с растением. (См. рис. внизу) То, как растение выглядит сегодня, это ведь неправда, ибо сокрытым образом в нем пребывает нечто, чего еще нельзя видеть, что может быть увидено только в следующем году, — зародышевое семя. Оно уже находится внутри, но только еще не видимо. Так же и в окружающем нас мире незримо присутствует будущее, вся полнота будущего. А прошедшее пребывает внутри таким образом, что оно уже сморщилось, высохло, умерло и является трупом. И вся научная картина мира дает только этот образ трупа, только прошедшее.

Конечно, если просто взирать на духовное, то будет недоставать прошлого; это верно. Но для полноты картины должна быть присовокуплена незримая часть действительности.

Как же это происходит, что люди, с одной стороны, выдвигают канто–лапласовскую теорию, а с другой — говорят о конце мира, как это делает профессор Дьюар [70] (я вчера рассказывал об этом в публичной лекции), который конструирует конец Земли, когда люди будут читать газеты при температуре минус сто градусов, а стены будут покрыты светящимся яичным белком, а молоко будет твердым. Мне хотелось бы задать простой вопрос: как можно надоить молока, если оно станет твердым! Это просто немыслимые представления, равно как и вся канто–лапласовская теория. Стоит только с этой теорией выйти за пределы непосредственного поля наблюдения, как она отказывает. Почему так? Потому что все эти теории о трупах, о безжизненном.

70

Дьюар Джеймс (1842–1923) — английский физик и химик.

Образованные люди в наше время говорят: греческие и римские храмовые жрецы были либо шарлатанами, либо суеверами, так как разумный человек, естественно, не может поверить, что по полету птиц и по принесенным в жертву животным можно что-то узнать о будущем. А люди будущего станут так же презирать современные представления, которыми сегодня так гордятся, если они почувствуют себя такими же умниками, как современное поколение в отношении римских храмовых жрецов. И они скажут: канто–лапласовская теория! Дьюар! Какие странные суеверия были у этих людей! Они понаблюдали какую-то парочку тысячелетий земного развития и из этого сделали заключения о начале и конце земного бытия. Какие же глупые суеверия существовали тогда! Ведь водились же такие суеверные чудаки, которые описывали, как из первичной туманности отделились Солнце и планеты, а затем стали вращаться. И об этой канто–лапласовской теории и конце мира будут говорить еще похлеще, чем современные люди говорят об исследовании будущего по внутренностям жертвенных животных и полету птиц.

На какой высоте чувствуют себя эти люди, воспринявшие дух и подход естественнонаучного мышления, и с каким презрением относятся они к древним мифам и сказкам! Для них это детство человечества, когда люди спали наяву! Как далеко мы от них ушли: мы знаем сегодня, что во всем господствует закон причинности, и мы распространили его на всё. Но те, кто так думает, не знают одного: что всей современной науки не существовало бы — в том числе там, где она правомерна, — если бы ей не предшествовало мифологическое мышление. Да, современной науки, если бы она не произошла из мифов, не выросла из них, не могло бы существовать, равно как не могло бы существовать растение, которое имеет стебель, листья и бутон, но не имеет корня.

Когда говорят о современной науке как о чем-то совершенно автономном, то это похоже на то, как если бы растение захотело бы расти только вверх. Все, чем является современная наука, выросло из мифа, миф — это ее корень. Вот почему определенные элементарные духи, которые наблюдают эти вещи из другого мира, смеются адским, гомерическим смехом, когда весьма почтенные профессора видят в древней мифологии, в древних мифах только старое суеверие и даже не догадываются, что они сами со всей своей ученостью выросли из этих мифов, что ни единой правомерной мысли не могло бы возникнуть в современности, если бы не существовали эти мифы. И еще кое-что другое вызывает у этих же элементарных духов поистине адский гомерический смех (здесь уместно заметить, что в своем адском гомерическом смехе ариманические силы вполне правы, ибо им предоставляется возможность по–адски хохотать), а именно, когда люди верят, что теперь, наконец, они обрели свою коперниковскую теорию, учение Галилея, обрели блистательный закон о сохранении энергии. И это уже никогда не изменится, это уж на все времена. Весьма близорукое суждение! Так же, как миф относится к нашим представлениям, так же научные представления XIX и XX веков относятся к тому, что придет через пару столетий. Они будут так же преодолены, как были преодолены мифологические представления. Кто же поверит, что в 2900 году люди будут думать о солнечной системе так же, как современные люди? То, что годится для профессорских суеверий, для антропософов не приемлемо.