Низвержение
Шрифт:
— О, я чувствую, чувствую, — прошептала Ребекка-один. Всё время, пока старый стигиец говорил, она, запустив руку за воротник, тёрла себе спину между лопаток. Сейчас она вытащила руку, и Ребекка-два увидела у сестры на пальцах крошечные пятнышки крови.
Она и сама ощущала тупую боль вверху позвоночника и неодолимый зов природы.
Стигийской природы.
Хотя близнецы ещё не достигли зрелости и не могли участвовать в намеченном событии, они испытывали такое же жгучее, опьяняющее желание. Ребекке-два казалось, что у неё в жилах течёт не кровь, а электрический ток. Древняя сила манила её, звала исполнить своё назначение в завершении
Ребекка-два вытерла пот со лба. Она с изумлением поняла, что пытается бороться с этим внутренним позывом, и встревожилась — с какой стати ей сопротивляться?
Это ненормально.
Она отвернулась от сестры и старого стигийца — вдруг они каким-то образом почувствуют, что с ней происходит?
Раздался скрежет, потом трубы затряслись, и наконец брякнуло сообщение. Первый Офицер, держась за живот, поспешно приковылял из своего кабинета к трубам, нашёл нужную, открыл на ней задвижку и извлёк продолговатую округлую капсулу величиной с небольшую кухонную скалку.
— Что там, сэр? — спросил Второй Офицер, выглянув из Темницы в приёмную.
— Да погоди ты, — осадил его коллега. — Прочитать спокойно не даёшь! — В свете последних событий в Колонии оба полицейских не высыпались неделями, что не лучшим образом сказывалось на их настроении.
— Уже и спросить нельзя, — пробормотал Второй Офицер.
Первый Офицер тем временем открутил крышку капсулы и выудил наружу тоненький свиток. Из-за усталости он выронил сообщение и, разразившись несколькими отборными ругательствами, нагнулся за ним. Едва полицейский выпрямился, как взвыл:
— Ох ты, брюхо! — позеленел и застыл, прижав руку к животу.
— Не отпустило ещё? — поинтересовался Второй Офицер.
Вместо ответа тот угрюмо глянул на него, давая понять, что вопрос совершенно излишний. Наконец Первый Офицер развернул свиток и принялся разбирать мелкие буквы.
— Проблемы в Северной… драки… стигийцы просят выделить все доступные силы.
Второй Офицер ответил не сразу, но известие о беспорядках в Северной пещере его не удивило. За последнее время колонисты уже не раз поднимали друг на друга оружие, и полицейскому трудно было их за это винить. Многих теперь выселяли, превращая городские дома в казармы для постоянно прибывающих новогерманских солдат. Всё, что стигийцы предоставляли взамен, — это временное жильё в сырых грибных полях, где наспех настроили лачуг.
Потом ограничили пайки: огромная доля продовольственных запасов Колонии направлялась новым войскам, проходящим обучение у стигийцев.
Ещё больше накаляли ситуацию вспышки болезни, которая вызывала сильнейший понос и происходила, вероятнее всего, от нынешней перенаселённости в пещерах. Первый Офицер до сих пор мучился этим недугом.
Так что Второй Офицер совсем не удивился ни новым беспорядкам, ни тому, что стигийцы поручили уладить дело колониальной полиции.
Первый Офицер уставился на коллегу, барабаня пальцами по стойке в приёмной.
— Если хотите, возьму это на себя, — предложил Второй Офицер.
— Да, хочу, — коротко ответил Первый.
— Есть, сэр. Раз уж вы готовы удерживать позиции.
Невзирая на то, что тюремные камеры были до отказа забиты недовольными колонистами, Первый Офицер лишь презрительно хмыкнул: как только кто-то смеет сомневаться, что он не справится один? Он скомкал послание от стигийцев, но тут его живот издал неописуемый звук:
— Мне пора! — бросив на бегу полицейский и скрылся в кабинете, захлопнув за собой дверь.
— Держите себя в руках! — буркнул ему вслед Второй Офицер. — Хотя, может, лучше не надо, — добавил он и позволил себе усмехнуться.
Однако его веселье быстро улетучилось. Покачав головой, полицейский потянулся через стойку и снял с колышка свой шлем. Надев его, Второй Офицер потянулся ещё раз — за дубинкой. Она могла ему потребоваться — столкновения на улицах становились всё более ожесточёнными.
Помахивая дубинкой, полицейский толкнул дверь и вышел из участка. Он ненадолго задержался на лестнице, оглядывая дома через дорогу. В сиянии никогда не гаснущих фонарей со светосферами Второй Офицер заметил движение в одном из окон на верхнем этаже — как будто кто-то наблюдал оттуда за участком. Наверняка причин для беспокойства не было, но Второй Офицер теперь отовсюду ожидал опасности. Он никогда прежде не замечал за колонистами бунтарских настроений или настолько сильной неприязни к стигийцам — правящему классу подземного мира. Однако стигийцы, похоже, были настолько поглощены операцией в Верхоземье, что их уже не интересовало, что думают и делают жители Колонии, — лишь бы не вмешивались в их планы.
Второй Офицер неспешно спустился по ступенькам и вдруг услышал внизу поскуливание. Он ещё не потерял надежды на то, что его кошка-Охотница, Колли, когда-нибудь вернётся. Она убежала после взрыва в Лабораториях — происшествия, после которого Второй Офицер удостоился официальной благодарности за то, что отважно преследовал злоумышленников. По крайней мере, так он сказал стигийцам, и они, по всей видимости, приняли его версию событий.
Но когда полицейский посмотрел под ноги, то увидел вовсе не Колли, а маленькую собачку-альбиноса. Это был щенок гончей с ослепительно белой шерстью. Он, поджав хвост, уставился розовыми глазёнками на огромного человека. Животное явно изголодалось, а больше всего обеспокоило Второго Офицера то, что в Колонии таких чистокровных собак могли себе позволить только самые обеспеченные семьи. Похоже, хозяева оказались в такой нужде, что просто выбросили щенка на улицу.
— Бедняжка, — пробормотал полицейский и протянул ему руку, величиной с гроздь бананов. Щенок заскулил, обнюхал ему пальцы и подошёл ближе. Второй Офицер погладил его по голове.
А когда полицейский пошёл дальше, щенок увязался следом.
Вскоре Второй Офицер добрался до Черепных ворот. Из караульни тут же показался стигиец в характерной тёмно-зелёной форме Дивизии. Второй Офицер по нескольку раз в день ходил этой дорогой: на службу, по разным делам и со службы. Тем не менее стигиец внимательно рассмотрел его пропуск, несколько раз подозрительно поглядев на щенка, как будто полицейский пытался пронести мимо поста запрещённый товар.
Наконец солдат вернул ему пропуск и поднял фонарь, подавая знак открыть ворота. Решётка уползла внутрь черепа, вырезанного в камне, — словно чудовищный призрак спрятал зубы. Второй Офицер двинулся дальше, в тёмный туннель, начинавшийся во рту черепа и служивший главным проходом из Квартала в Колонию. Оттого, что щенок вприпрыжку бежал за ним, дорога показалась полицейскому не такой долгой и мрачной.
На последнем отрезке туннеля Второго Офицера сопровождал ровный гул. С высоты ему было хорошо видно Южную пещеру Колонии с бесчисленными рядами домов, окутанными пеленой тёплого воздуха и дыма.