Низвержение
Шрифт:
Когда голова чуть очистилась от дурных мыслей, я поднялся и принялся разбирать плоды своих трудов.
Внимание! Призрачный каскад поглотил 126 душ. Произведите выбор умений.
Задание: На вершину! Статус — Провалено.
Внимание! В ы достигли уровня 100, для дальнейшего развития выберите класс.
“ Нелегкий путь ” - Вы получили 100 уровень так и не выбрав класс.
Также следовало полутаться. Подойдя к трупу Похоти, я приложил руку к одной из ног. Я старался не смотреть на безголовое тело, так как опасался новых ударов её ментального эффекта, но обошлось. В её инвентаре не оказалось ничего интересного, кроме ещё одной черной книги. Про себя отметив, что ещё одна такая же выпала из гигантского ребенка в пыточных, я вытащил литературу из инвентаря. Тот же черный переплет, тот же непонятный язык, что и в книге с принца, только единственное, что надпись на обложке отличалась. Пусть я и понимал, что самостоятельно расшифровать книгу не выйдет, но всё же догадывался, что эта штука явно намекает мне на сбор комплекта из ещё как минимум четырех таких же. Игра явно издевалась надо мной, намекая на то, что по правилам пройти можно уже и не пытаться.
Ради интереса я посмотрел на способности Похоти, пусть их поиск и занял целую уйму времени.
? “ Аура желаний ” — 89 ур.
? “ Кровь демона ” — ваши заклинания получают бонус от силы в размере 50% от бонуса эквивалентного
? “ Кокон плоти ” — все существа подвергшиеся воздействию ауры желаний формируют вокруг вас плотный кокон из собственных тел предоставляя вам тридцать единиц брони за существо.
? “ Телекинез ” — 76 ур.
? “ Взгляд желаний ” — 100 ур.
И так далее. Способности босса подошли бы какому-нибудь иллюзионисту или сумонеру, но ни в коем случае не танку, так что я решил по старинке взять кровь демона. На этом разбор полетов был завершен и мне предстояло сразиться с ещё четырьмя убийцами психики. А ведь в этом даже был смысл. Грехи и подобные желания действительно оказывают губительное воздействие на разум и в реальной жизни. Правда об этом я знал немного, в психологии людей не особо разбирался, но что-то подсказывает, что сейчас мне грозит неиллюзорная опасность.
Проход был чем-то странным. За металлом створок оказался коридор примерно пять на пять метров, обе стороны которого были увешаны факелами. По ощущениям шел я по нему недолго, всего несколько десятков метров, но выйдя через точно такие же, что и входные, ворота, удивленно уставился на стену тумана, огороженную от меня огромным вихрем, в центре которого была башня. Я стоял на небольшом балконе и смотрел на громадный смерч окружавший меня. Костяная постройка стояла здесь как риф посреди океана. Рассекая волны ветра, она противостояла пеплу и металлу. Я ощущал себя маленьким, крошечным существом, противопоставленным всему миру, но тем не менее, упорно ползущим к своей цели. В искалеченном разуме, состоящем из ненависти, любви и боли, под воздействием чувства прекрасного формировалось нечто, что проще всего было описать как решимость. Решимость довести свой крестовый поход до конца. Если раньше я двигался чтобы достичь цели, то сейчас меня захлестывали эмоции, я ощущал в себе стихию, рвущуюся наружу. Видимо, сражение с Похотью что-то повредило в моей голове, а может наоборот, починило. Я подошел к перилам, которые казалось были украдены из какой-то библиотеки – атласно-белые с фигурными колоннами мне по пояс и посмотрел вниз. Расстояние до земли было километров пять, если не больше. Внизу что-то сверкало. Присмотревшись, я увидел линию на башне — некий промежуток между этажами, из которого били струи пламени. Из-за дальности обстрела складывалось ощущение, что я стою на миниатюрном солнце. Неплохая защита от попыток забраться не по правилам. Всё же местная архитектура пусть и немного, но подчинялась логике, хотя конечно прямые – параллельные земле коридоры, ведущие вверх на несколько километров, безумные странные демоны, вечный прах, облака с шевелящимися в них неизведанными чудовищами и гигантские металлические скелеты, облаченные в сросшиеся тела, намекали, что логика эта – крайне бесчеловечная. По левую руку от меня находился узкий проход, опоясывающий башню с одной из сторон. Это, по сути, было прямое, заботливо огороженное перилами продолжение балкона. Бесчеловечно, спроектировано так, чтобы напугать и сломить, но всё же лучше, чем порядок там, в реальном мире. Здесь все прямолинейно. Против такого порядка можно бунтовать, его можно ненавидеть и черпать из этого силы, в то время как в беспросветной серой действительности всё не так однозначно. Шаг влево, шаг вправо и мы подводим тех, кто живет лучше или хуже, возлагает на нас свои надежды и ожидания. Если эмоцией этого места был ужас, то в реальности – беспросветная безнадега. Я шёл по длинному балкону, как на плаху или может быть, как на дуэль. Так или иначе, следовать по пути было легко. Меня тянуло на философствование, а внутри разгоралась жажда жизни, вернее, жажда вернуть свою жизнь.
В конце концов дойдя до двери, я уже окончательно привел свои мозги в порядок. Возвышенную печаль сменила привычная озлобленная серьезность и горящая внутри спичка гнева. Пусть мне и стало немного легче, но пока что я не прошел и половины маршрута, так что думать рано. Тем более я вряд ли проведу в райских чертогах много времени, хотя это явно будет приятней, чем в аду. Передо мной стояли новые громадные ворота и естественно, сил открыть их не хватало. Может я что-то делаю не так? Хотя, наплевать, моя цель ведь попросту добраться до вершины башни? Не думаю что способ прохождения уж слишком сильно повлияет на конечный результат. Вдох и вновь мои кулаки крошат каменную кладку.
Глава 9
Глава 9
Башня грехов — уровень второй — расточительство.
Видимо, понимание этого слова у первобытного народца было весьма и весьма широкое. В мою голову сразу же ударила целая масса различных чувств. Сильнейший приступ чревоугодия, нет не голода, а именно желания набить брюхо, чем угодно, чтобы просто наесться. Даже сама мысль о еде вызывала слюнотечение, так же, как и с Похотью, границы сильно размывались, хотелось всего сразу и ничего одновременно. Почему ничего? Потому, что помимо неуемного аппетита, появилась ещё и чрезвычайная леность. Шкала стамины сама собой начала понемногу убывать, захотелось развалиться на диване, взять в руку баночку пива и засесть за просмотр какого-нибудь кино, ощущая себя мерзким тунеядцем, оскверняющим мир своим существованием. Камень казался уютным и приятным местом для времяпрепровождения. Лежащие то тут, то там иссушенные трупы явно разделяли со мной эту правду. Ровным слоем, тела были раскиданы по ничем не отличающемуся от расположенного на входе в зал Похоти помещению. Отвращение, неприязнь, голод, лень, слабость и ощущение тотальной бессмысленности взрывным коктейлем заливали мой разум. Может просто прилечь и немного передохнуть? Может ну это всё, вся эта злость, ненависть, да и мумии выглядят аппетитно, я слышал, в древности их поедали в качестве деликатеса. Я посмотрел на иссушенное тело, которое до этого судя по всему было мужчиной. Его ноги больше были похожи на спички, пальцы неестественно удлинились, короткие волосы выцвели, а глаза иссохли, оставив на своем месте пустые провалы. Слюни потекли, но последним усилием воли я активировал нечестивое саморазрушение. Шкала здоровья поползла вниз, а по телу прошлась волна отрезвляющей боли.
Ориентируясь как можно быстрее, я глазами нашел дверь, опасаясь за свой рассудок и персонажа. Список висящих дебафов уже перевалил за пять штук. Вчитываться я не стал, но постепенно теряющаяся стамина четко давала понять, что времени у меня немного. Периодически активируя свою основную способность, я пробирался к двери, старательно лавируя меж иссушенных останков, которыми здесь был усыпан весь пол. Я подозреваю, они были ещё живы, уж не знаю почему, но мне казалось, что здесь всё работает по аналогии с Похотью. Грех просто выжигает их и постепенно поедает, но так же, как в парадоксе Тесея, никогда не добирается до конца. Наконец, я оказываюсь напротив второй двери и с небольшим усилием её приоткрываю, протискиваясь внутрь. Из открывшейся щели на меня дует запах свежей еды, а вместе с ним приходит волна голода. Внутри оказывается длинный стол, примерно метров пятьдесят в длину. По ту сторону от стола стоит точно такая же дверь, как та, через которую я вошел. Весь поверхность гарнитура была наполнена разного рода едой и напитками — это похоже на мечту, особенно для человека, столь долго запертого в аду и ничего лучше кабаньей крови, уже месяц не пробовавшего. На белой скатерти, свисающей на пол и заполняющей собой большую часть низа комнаты, располагаются разного рода колбасы, жареное мясо, поросенок на вертеле, свежие яблоки и целая куча самых разных явств. Первое время я не мог оторвать от пищи взгляда, как от седьмого чуда света. Внутри закипает обжорство, я так давно не чувствовал вкуса пищи, так давно не ощущал приятного насыщения, но нужно держаться, я отрываю взгляд и краем глаза успеваю заметить лежащие то тут, то там трупы, которые доедают мерзкие личинки, напоминающие опарышей, размером с ладонь.
Расточительство Якра
Уровень - 120
Ага, вот и главгад. Личинка состоит из множества обрюзгших человеческих лиц, по форме сшитых в некое подобие огромной гусеницы, длиной порядка пяти метров, из многочисленных ртов которой на пол периодически выпадают новые, более мелкие. Они выползают, оставляя за собой зеленый шлейф блевотины и через некоторое время заползают обратно, откусывая от жирных, буквально готовых лопнуть от съеденного грешников по кусочку. Я не сразу это заметил, поскольку смотрел больше на еду, чем на что либо ещё в этом зале, но на деревянных стульях, стоящих прямо на растекающейся по полу скатерти сидели грешники. Они располагались по обе стороны стола и с аппетитом уплетали пищу. Каждая жертва чудовища напоминала рекордсмена по весу, за жировыми складками почти невозможно было различить лиц, я даже не сразу понял что это люди, настолько они были жирны и уродливы. Так же присмотревшись к еде, я заметил то, от чего меня чуть не вырвало. Все продукты здесь состояли из тех же личинок, слепленных в некое подобие блюд. На удивление, от созерцания этой картины я не испытал никакого отвращения, а лишь некоторое принятие своей судьбы. Не было смысла противиться. Не было смысла вообще ни в чем. В этот момент, в моих мозгах промелькнула маленькая мысль. Подлым голоском так, как это обычно бывает, погашенная, иссушенная до состояния огарка злость подсказала мне что делать. Остаток ярости и вместе с тем здравого смысла, горевший в моей душе погнал меня вперед, медленно, шаг за шагом я полз, прорываясь сквозь воздух, как будто через тягучий мед. Каждую секунду я забывал, для чего я движусь и тут же вспоминал. Мое ХП таяло на глазах, боль затмевала глаза, но мне так не хотелось что-то делать. Хотелось просто лечь, а ещё лучше сесть за стол и начать есть, но я шел. Так надо было, я не помнил почему, вернее не хотел помнить, но шел.
Заторможенно, как в замедленной съемке я преодолевал метр за метром, оглядывая голодным взглядом стол с едой и мешки жира, уплетающие столь вкусные деликатесы. Жаль, что мне нужно куда-то идти. Но нужно же. А почему? Мне так лень. Уколы боли на мгновение проясняют сознание, заставляя делать небольшие рывки вперед. Боль раздражает, наверное, для этого я иду, мне лень чувствовать боль. Нет, не хочу, злит. Устал. Хочу лечь и поесть. Не хочу ничего делать. Но всё же, несмотря ни на что, я дошел до своей точки назначения. Я подошел к мерзкой, блюющей гигантской гусенице и подсознательно подметил про себя, что её тело уходит под стол, видимо и скатерть и мебель являются продолжением личинки. Наверное, ткань, вовсе не ткань, а всего лишь кожа. Но об этом я подумал позже. С невыносимой ленью в мыслях, я пододвинулся к огромной гусенице. Вблизи она была даже больше, чем издалека. Наверное, она была не меньше того гигантского младенца. Точно так же как и демона пыточных, мне вряд ли удалось бы прорезать тварь мечом хотя бы на четверть. На секунду в голове мелькнуло отвращение, но быстро было уничтожено голодом. Я сделал укус, попутно отключив нечестивое саморазрушение. Плоть гиганта скользнула в мой желудок, сразу же вызывая рвотные позывы. Я откусывал кусок за кусочком, пережевывал кожу, глаза и более мелких гусениц. Внутри, слава богу, она состояла из самого обыкновенного сырого мяса, что несколько убавило травмирующих воспоминаний впоследствии. Мелкие гусеницы жрали меня, а я жрал их прародителя. Влияние греха было слишком сильным. Этот инстанс явно нужно проходить со снижением уровня внушения от каких-нибудь предметов. Но так или иначе, в нашем ленивом противостоянии я побеждал. Босс не восстанавливался, а я да. Его мелкие собратья не могли прокусить большую часть моей брони, а те, что таки выгрызались в мою плоть, безжалостно выталкивались наружу регенерацией. Я не знаю, сколько это продлилось. Мы жрали друг друга, жрали и жрали. В какой-то момент я понял, что в голове на заднем фоне прорезаются какие-то мысли, но мне было лень прислушиваться к этому странному чужеродному типу раздумий. У меня был свой – есть, отрывать от еды куски и проглатывать, не жуя. Ничего не осознавать, ничего не понимать, просто методично питаться. В чем проблема? Но с каждым мгновением, сознание и отрезвляющее понимание ситуации отдавалось во мне всё сильнее. Красная полоска где-то наверху, над головой еды, была выкрашена в ярко-красный и от полной шкалы осталось лишь пара делений. Это значит, что еда скоро закончится? Меня это напугало, нет, я не хочу, чтобы еда заканчивалась. Я даже попытался оторваться, но не сумел. Я поглощал мясо, меня тошнило и я продолжал методично запихивать в себя всё больше и больше. Нет, что-то не так. Я оторвался от гусеницы, каким-то задним умом, скорее инстинктивно додумался включить саморазрушение. Боль мгновенно привела в чувство. Волна безумного омерзения застыла в горле, боясь вернуться к состоянию предыдущего безмыслия, я выхватил «каскад» и рубанул наотмашь. Что-то чавкнуло, на панели появились новые оповещения. Повернувшись в сторону противника, я увидел кучу разодранного мяса и не разбирая дороги, ломанулся к ближайшей стене. Меня выворачивало и трясло. Тело, искусственное, но тем не менее, так похожее на настоящее, содрогалось спазмами. Появившаяся вновь трезвость разума меня вовсе не радовала. Я ел это… Господи… Прислонившись к стене, я вытошнил остатки сырого мяса на пол, после чего зашелся в приступе отчаянного кашля, стараясь избавиться от мерзкого солоноватого вкуса, застрявшего в горле. Мне было противно, но приступ отвращения постепенно сходил на нет. Всё так же стоя, прислонившись к опоре рукой, я смотрел в пол и переваривал случившееся. Это просто демон, при том цифровой демон, так что даже учитывая всю неприятность ситуации, я не перешел никаких граней морали или чего-то ещё. Я просто поел сырого мяса в мерзкой оболочке, как например…
– …Сожрал таракана.
Вслух проговорил я, не отдавая себе отчета. Попытка самоубеждения работала и уже через десять минут, я мог смотреть в сторону своего незапланированного пиршества. Сейчас я мог воочию рассмотреть всю мерзотность картины, нарисованной механическим интеллектом. Жирные пародии на людей, напоминающие большие шары, с отсутствующими глазами жадно вгрызались в белую скатерть, которая действительно оказалась кожей твари. То, что я изначально принял за стулья, было не более, чем гигантскими гвоздями, пришпиливающими невероятных размеров гусеницу к полу. Стол, или вернее будет сказать тело – перекрутилось под белым покрывалом и теперь напоминало кусок колбасы, неудачно засунутый в белую обертку. Посмертные конвульсии ужасного монстра сотрясали сидящих на штырях существ, заставляя их падать и тщетно перекатываться из стороны в сторону в попытке встать, тряся своими жировыми складками и пустыми обрюзгшими лицами. Мне их не жалко, в конце концов это всего лишь цифровые болванки, тем более, что скорее всего, альтернативой такому жалкому существованию были вечные пытки. Если так прикинуть, то я лучше бы сидел на гигантском гвозде, ни о чем не думая и пожирая различную мерзость, чем варился в здешних подземельях. Весь театр местного абсурда располагался в помещении, более всего напоминавшим обеденный зал какого-нибудь каннибала. Длинный, пятидесятиметровый стол-тело был по центру, а по обоим бокам виднелись дорогие картины в золотых рамках, примерно одинакового размера, на которых изображались пытки различной степени жестокости. Подойдя к одной из них, я безошибочно узнал дыбу с нижних этажей и дабы не впасть преждевременно в ярость, отвел глаза. Стены здесь были выкрашены в ярко-алый, а само помещение имело высокие потолки, примерно метра четыре в высоту, что компенсировалось его шириной – около шести метров. Под воздействием греха, разум совершенно не заметил всех этих деталей. Не желая оставаться здесь более ни минуты, я подошел к остаткам верхней части гусеницы. Сейчас можно было лицезреть всю свою отчаянную жестокость. Сшитая из лиц, утративших человеческий облик личинка, была попросту разорвана до половины. На краях раны виднелись следы от моих пальцев, которыми я выдирал куски её плоти. Стараясь не встречаться с лицами взглядом, я прикоснулся к мертвой туше и забрал из её инвентаря книгу, после чего сделав пару шагов, вышел за уже заботливо открытые ворота. Встав за створками, на абсолютно идентичном предыдущему балконе, я для начала разобрался с единственным пришедшим оповещением: