Ночь беззакония
Шрифт:
Единственное, в чем мне повезло, так это в том, что я ношу фамилию Донахью. Я шел в свою комнату, улыбаясь сам себе, зная, что все это закончится менее чем через пять лет. До тех пор мне нужно было просто держать рот на замке.
Единственное, что я знал об Айелсвике — это то, что это была до смешного богатая страна средних размеров, расположенная где-то между Англией, Ирландией и Шотландией. Это также было одно из немногих мест в мире, где до сих пор сохранилась монархия. Когда разблокировал свой телефон, чтобы проверить погоду, прежде чем собирать вещи, на экране высветилось приложение новостей.
Главные
Люди
Лирик Мэтьюс найдена мертвой в своей Нью-Йоркской квартире.
Мое сердце билось в ушах, когда слова Линкольна вернулись ко мне.
— Итан видел, как ее машина вчера подъехала к твоему подъезду, придурок.
Лирику видели в моем доме, а теперь она мертва — передозировка, если верить статье, на которую я кликнул. Что если Итан решил рассказать другим людям о том, что он видел? Не то чтобы он действительно что-то видел, но все равно не хотел думать о том, какой вред могут нанести эти слухи. Моя тарелка и так была полна дерьма из-за Татум и ее брата.
Дерьмо. Татум. Лирика была ее лучшей подругой. Не может быть, чтобы она не слышала об этом.
Я представил, как ее тело сотрясается от рыданий, пока не исчезнет звук и не останется ничего, кроме боли. Это была единственная вещь, от которой я не мог защитить ее, единственная вещь, которую не мог предотвратить.
Бросил телефон на плед, больше не заботясь о погоде в Европе, и упал обратно на кровать. Она была одна, возможно, боялась, а я уходил. Как же это было хреново! Я провел большую часть своей жизни, защищая ее от уродливого. Что ж, смерть была как раз таким уродством, и я ничего не мог с этим поделать. Это был извращенный способ судьбы проверить, как далеко я зайду, чтобы защитить ее. Я не сомневался, что Малкольм имел в виду то, что сказал, отправляя ее, поэтому я встал и достал из шкафа свой чемодан.
— Через океан, — сказал я вслух, как будто судьба ждала ответа на свой вызов. Как далеко ты готов зайти, чтобы защитить ее? — Я пересеку океан, чтобы сохранить ее в безопасности.
Даже если бы это означало причинить ей боль в процессе.
Татум была сильной. Она справится с этим.
Она должна была.
ГЛАВА 9
Татум
Передозировка наркотиков. Смертельный коктейль, — так они это называли.
Они обвиняли ее в том, что ее мама была наркоманкой и умерла от передозировки наркотиков, поэтому Лирика должна была сделать то же самое, верно? Они показывали фотографии из Инстаграм ее дикого поведения и цитировали ее Твиттер, чтобы оправдать свою историю. И никто не подверг это сомнению, потому что те, кто знал другое, молчали, а те, кто говорил, ни черта не знали.
Такая трагедия.
Она была так молода.
У нее было такое блестящее будущее.
Я ненавидела эти новости.
Сегодня была ее панихида. Я сидела на первой скамье рядом с ее отцом, держа его за руку. Майкл Мэтьюс был человеком, который создал наследие своими словами, но сегодня он был
Я смотрела на ее улыбку и была благодарна отцу Лирики за то, что он принял предложение похоронного бюро. Он сказал, что иногда проще закрыть гроб и выставить фотографию. Видеть ее там, холодную, жесткую и безжизненную, было бы слишком тяжело. Мистер Мэтьюс согласился. Таким образом, мы могли запомнить ее так, как хотели. Я хотела запомнить эту улыбку.
Люди входили в отдельную комнату внутри собора. Некоторых из них я знала. Некоторых нет. Все они раздавали объятия и фальшивые соболезнования. Ложные, потому что никто по-настоящему не любил Лирику. Она высказывала свое мнение в элитном мире, где людям платили за молчание.
Но она была моей лучшей подругой.
Теперь ее больше нет.
Лирика не принимала наркотики. Она видела, что они сделали с ее мамой, и ненавидела их. Любой, кто провел с ней пять минут, знал это. Она была откровенной и уверенной в себе. Она была саркастичной и громкой. Но это не делало ее наркоманкой. С ней случилось что-то другое, кто-то, у кого денег больше, чем морали, заплатил за то, чтобы это было замято. Может быть, кто-то стал слишком извращенным. Может быть, они были слишком грубы. Я не была ханжой, но знала, что такие вещи случаются. Нас окружали влиятельные люди, а где были влиятельные люди, там были и другие влиятельные люди, скрывающие свои секреты.
Тихий, тоненький голосок шептал в глубине моего сознания. Или сбрасывают их на дно озера. Я вздрогнула от далекого, мутного воспоминания, в реальности которого не могла быть уверена.
Пастор поднялся за трибуну, чтобы произнести речь, и время замедлилось. Я не была готова к прощанию. Мой желудок сделал то, что всегда делал, когда мое тело искало Каспиана. Я скучала по тяге в воздухе, когда он был рядом, скучала по утешению, которое находила в его взгляде. Прошло несколько дней с тех пор, как я открыла ему те интимные части себя, которые до сих пор держала только для себя. К концу церемонии мой разум окончательно примирился с сердцем, что он не придет.
После поминок мои родители должны были пойти на мероприятие по сбору средств. Мне не хотелось заставлять себя улыбаться, слушая о том, как мне повезло, что я из хорошей семьи, поэтому я пошла домой. Мой отец не разговаривал со мной с того самого утра, когда меня поймали на лжи ему и полиции. В конце концов, я сказала, что пошла на вечеринку, выпила слишком много и мне было стыдно рассказать им. Я придумала историю о том, что Чендлер Кармайкл отвез меня в дом друга на случай, если кто-нибудь видел его в моей машине той ночью. Потребовалось несколько слез, что было несложно, учитывая, что я только что узнала о смерти лучшей подруги, но полицейские убедились, что говорю правду. Мой отец также убедил их замять дело о пьянстве несовершеннолетних. Внешне он выглядел как заботливый отец, но знала, что внутри у него все кипит.