Ночь черных звезд
Шрифт:
— Какого хорошего?! — возопил Ри.
— Что плохого в том, что одно существо любит другое? — Целительница усмехнулась. — За них можно только порадоваться.
— Порадоваться — чему?! Тому, что они превращаются в каких-то…
— Ри, остановись, — приказала Даша. — По-моему, ты не понимаешь, что именно ты видишь.
— Я все понимаю, — отозвался Ри. — Извини, но меня блевать тянет, когда я вижу… такое. Это мужеложство, Даша. Это отвратительно.
— Ри, ты ошибаешься, — возразила Даша.
— Рад бы я ошибиться, — пробормотал пилот.
Они сидели в Дашиной каюте, время было вечернее, скоро нужно было отправляться спать, но Ри страшно хотелось выговориться. И он пришел к целительнице, и они уже полчаса говорили — вот только результат этого разговора оказался нулевым.
— Все равно ты ошибаешься.
— Даша, я не могу с ними нормально общаться, зная о том, что он там с ними делает, когда они уходят к себе!.. — не выдержал Ри.
— Пилот, они ничего не делают, — вмешался искин. — Они даже спят на разных кроватях. Уж мне-то ты можешь поверить?
— Не могу, — с отчаянием отозвался Ри. — Ты врешь.
— Зачем мне это? — изумился искин.
— Понятия не имею зачем.
— Ри, ты не прав! — Даша хлопнула по столу ладонью. — Сейчас ты чудовищно не прав, и я…
— Что — ты?! — взорвался пилот. — Нет, ну что — ты?! Ты ослепла, ты не видишь, что они на Фэба смотрят, как собака на хозяина?! Да, сдерживаются они, конечно, вполне себе, придраться не к чему, но все эти взгляды, улыбочки, все это… вся эта дрянь… это… это…
Он сжал кулаки.
— Да, Ри… проблема, оказывается, серьезнее, чем я предполагала, — медленно проговорила целительница. — Если я правильно понимаю, пытаться тебе объяснить, что ты не прав, нет никакой возможности. Так?
— Так. Потому что я прав, Даша, и ты про это знаешь.
— Давай я все-таки попробую. Это феромонозависимая раса, понимаешь? Да, они улыбаются — просто потому, что им рядом друг с другом хорошо. Они ощущают то, что мы ощутить не можем. Фэб это описывает, как запах — я с ним говорила. Это все вместе — запах, вибрации, эмоциональный фон. Им для этого даже прикасаться друг к другу не нужно, и…
— Дашенька, милая, — Ри прищурился. — Давай не будем искать им оправдания, ага? Давай скажем прямо — им это нравится, потому что по ночам он их замечательным образом дерет в ж…
Целительница вскочила.
— Ты с ума сошел, что ли?! — голос ее задрожал от возмущения. — Ри… то, что ты думаешь сейчас… Ри, это не так! Не смей говорить такие вещи!.. Ты… да как ты можешь?!
Пилот тоже встал. Покивал, вздохнул. Грустно усмехнулся.
— Судя по твоей реакции, я все-таки прав, — заключил он. — Да уж, угораздило. Ну ничего. Месяц я как-нибудь выдержу, а там, глядишь, и учеба начнется. Жалко, конечно, что все так вышло, но я с пи…ми дружбу водить не намерен. У меня, прости, свои принципы.
Он повернулся и вышел из Дашиной каюты.
Целительница проводила его взглядом и медленно села на спальную платформу.
— Даша, мы должны его убедить, что он сейчас делает ужасную ошибку… — осторожно начал искин. — Ты же понимаешь…
— Мы не сумеем, — отозвалась она. — На этом этапе, боюсь, никто не сумеет. Ни ты, ни я.
— Это плохо, — в голосе искина прозвучала горечь. — А еще хуже то, что он сейчас, вместо того чтобы думать о деле, начинает все больше и больше злиться на них троих.
— Есть еще одна причина, — медленно проговорила целительница.
— Ну да. Та, которая до сих пор у Скрипача в кармане, — подтвердил искин.
Ит был счастлив.
Впервые в жизни он чувствовал себя по-настоящему счастливым — у него до этого момента никогда не появлялось подобного ощущения. Появилась уверенность, откуда-то начал приходить покой и… радость. Ит радовался, сам не понимая, чему именно.
Может быть, тому, что, просыпаясь, он ощущал неподалеку присутствие тех, с кем хотелось быть рядом. Впрочем, Скрипач был не «неподалеку», а весьма близко — своей привычке спать, уткнувшись лбом Иту в плечо, он изменять явно не собирался, а вот новой обзавелся — и пару раз Ит просыпался на полу, потому что Скрипачу по какой-то причине вздумалось резко повернуться и занять на кровати побольше места.
Неподалеку был Фэб, и от этого радость, совершенно ирреальная, становилась еще больше. Рауф вел себя сдержанно, поэтому редкие случайные прикосновения оказывались особенно приятными — Фэб объяснил, что сейчас не время, сейчас идет работа, учеба, а вот дома можно будет и поспать рядом, и побыть всем вместе без помех. Сейчас — нельзя.
Погладить по голове можно, конечно. Руку на спине подержать.
И вечером посидеть втроем, поговорить — тоже.
Но не более того.
Ни Ит, ни Скрипач не возражали. Нельзя так нельзя, без вопросов.
Главное ведь не в этом…
— По-моему, мы влюбились, — констатировал как-то Скрипач.
— И мы, и в нас, — согласился Ит. — Я… черт, рыжий, я же так этого боялся, а оказывается, это не только не страшно, это…
— Это очень хорошо, — согласно кивнул Скрипач. — Я все думал, что же с нами будет, если мы дойдем. Куда нам придется дальше двигаться, что ждет. Если бы я знал, что все так хорошо в результате будет, боялся бы меньше. Фэб, он же замечательный.
— Кроме всего прочего, он еще и преподаватель отменный, — улыбнулся Ит. — Тебе, пожалуй, проще — в том плане, что ты до этого момента свои мозги черт-те чем не замусоривал, а я… — он махнул рукой. — В общем, мне есть с чем сравнить.
— Слушай, как ты думаешь, что будет… потом? — Скрипач смотрел на Ита пристально, вопрос, который он сейчас задал, был на поверку чем-то гораздо большим, чем Скрипач осмелился произнести.
— Я не знаю, — улыбнулся Ит в ответ. — Честно. Понятия не имею.
— Ит, а развязка…
— Поверь, это не страшно. Думаю, тебе и больно не будет, мне ведь было только потому, что внутри, по словам Фэба, живого места не осталось. В общем, не бойся. Все будет хорошо.
Скрипач кивнул.