Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934
Шрифт:
Перед ратушей тоже собралась огромная толпа, выкрикивающая здравицы в честь Гитлера. Приезжает Ильзе Шталь, невеста гаулейтера, одетая в длинное белое шелковое платье, с диадемой в волосах. Ее глаза сияют от счастья, в руках – букет роз. Рядом с ней шагает гаулейтер Тербовен, со свастикой на рукаве и Железным крестом на груди. Его густые, зачесанные набок волосы и решительное, чисто выбритое лицо придают ему вид совсем еще молодого человека. Мальчик и девочка (оба из гитлерюгенда) несут шлейф невесты, а позади них с серьезным видом идут Гитлер и Геринг. В большой городской ратуше все делается медленно и торжественно, с подчеркнутой солидностью. На женщинах, стоящих сзади, длинные платья, все мужчины – в форме. Среди гостей присутствуют несколько офицеров СА, включая и Карла Эрнста, обергруппенфюрера СА из Берлина, который сам только вчера женился и решил до отъезда в свадебное путешествие посетить бракосочетание Тербовена. Штурмовики и эсэсовцы гадают, зачем Гитлер и Геринг почтили это событие своим присутствием. Эрнст обменивается мнением со своим соседом, офицером Черной гвардии, – очевидно, это сделано из политических соображений. Женщина в длинном платье, увидев Гитлера, салютует ему вытянутой рукой, а Ильзе Шталь и гаулейтер Тербовен неподвижно стоят перед доктором Рейзманом-Гроне, мэром Эссена. Стоя бок о бок, эсэсовцы и штурмовики слушают его речь. Эта свадьба, серьезная и полная символического смысла, проходит по новому обычаю, и никто из присутствующих в зале еще не знает, что она войдет в историю как «эссенская кровавая свадьба».
«Сегодня весь наш Эссен светится от счастья, – начинает свою речь Рейзман-Гроне. – В 1550 году древний дуб, геральдический символ рода Дар-Бовенов, пустил свои корни в тяжелую почву нашего монастыря. А сегодня Йозеф Тербовен, один из побегов этого дерева, вступает в брак».
Все присутствующие сидят. Гитлер, сложив руки на груди, по-видимому, внимательно слушает. Геринг сидит рядом с ним с застывшей улыбкой на лице. Мэр Эссена продолжает: «Политический лидер провинции Северо-Западный Рейн олицетворяет для нас, ветеранов, все наши надежды на светлое будущее». Эрнст и принц Август-Вильгельм, офицер СА, молча сидят бок о бок, а рядом с ними с бесстрастными лицами сидят несколько офицеров СС Кто в этом зале знает, что соединения СС уже получили секретный приказ о мобилизации? Кто знает, что капитан Рем, совершающий в эти минуты свою обычную прогулку по берегу озера Тегернзее, уже исключен из всех ассоциаций ветеранов и из Офицерского корпуса? «Гаулейтер Йозеф Тербовен, – продолжает мэр, – вступает сегодня в брак с молодой девушкой, родившейся в далекой восточной провинции, чьи предки были стойкими как сталь. [Фамилия Шталь означает сталь.] Это – знамение Судьбы, поэтому этот нежный цветок, выросший в далекой провинции, совсем нам не чужой. Невеста нашего гаулейтера – тоже член нашей партии, и мы испытываем к ней такое сильное уважение и любовь, что она вскоре увидит, что обрела здесь вторую родину».
Издалека доносится звук сирен, извещающий об окончании одной смены на заводах Эссена и начале другой. Здесь, в шумных цехах, содрогающихся от оглушительных ударов молота, среди ливня раскаленных брызг, которые сыплются, когда расплавленная сталь выливается на катки прокатных станов, куется мощь нацистской Германии, мощь Третьего рейха. «Эта свадебная церемония – событие огромного исторического и политического значения, – продолжает доктор Рейзман-Гроне. – Наш родной Эссен, или Ассинди, представляет собой мощную крепость. Его история насчитывает тысячу лет, его стены помнят Карла Великого и последнего Гогенцоллерна. Это также очень гостеприимный город. Мой фюрер и вы, господин премьер-министр, дорогие гости в этом крупнейшем металлургическом центре страны».
С улицы слышны крики «Зиг хайль!», которыми толпа приветствует Гитлера и молодоженов. Гитлер и Геринг встают и расписываются в новой золотой книге почетных посетителей города. После этого официальный кортеж движется из ратуши в собор, где должно состояться венчание. Перед входом в него, на площади Адольфа Гитлера, молодые члены гитлерюгенда, которые ждут появления Гитлера, не переставая кричат от радости. Они разойдутся только после того, как с площади уедет последняя машина.
Свадебный ужин – очень серьезное мероприятие. Сначала выступает Геринг, после его речи слышны приветственные крики и возгласы: «Зиг хайль!» Потом группенфюрер СС Цех, произнеся короткую речь, поворачивается к штурмовикам и заявляет: «Я хочу выпить за ту давнюю дружбу, проверенную в боях, которая связывает эсэсовцев, штурмовиков с рабочими и интеллектуалами».
Время приближается к 16.30. Именно в этот момент генерал Бек, руководитель штаба армии, напоминает своим офицерам, что они должны держать оружие под рукой. Неожиданно во дворе здания на Бендлерштрассе раздается звук свистка. Солдаты быстро выстраиваются перед дежурным капитаном. Во дворе установлены пулеметы, а по стенам протянута колючая проволока. У входа тщательно проверяют офицеров, возвращающихся из увольнения. Они с изумлением оглядывают двор, который выглядит так, как будто его обитатели готовятся к длительной осаде. Офицерам сообщают, что их вызвали в казармы, поскольку штурмовики или проникшие в их ряды коммунисты готовятся совершить переворот. Штабам всех военных округов передают последние приказы министерства. Они кратки и точны:
1. В каждой казарме необходимо предупредить надежного офицера об угрозе переворота СА.
2. Проверить инструкции на случай боевой тревоги.
3. Проверить охрану казарм.
4. Проверить охрану всех складов оружия и снаряжения.
5. Все вышеизложенное должно быть проделано в тайне, не привлекая внимания.
Последний пункт кажется многим очень странным, но, возможно, это сделано для того, чтобы поймать штурмовиков за руку.
В пять часов вечера Гитлер, в сопровождении Брюкнера и оберфюреров Дитриха и Шауба, приезжает на завод Круппа. На заводской трубе высотой около 68 метров развевается нацистский флаг. В приемной главного административного здания компании «Заводы Круппа, фон Болен и Халбаха» Гитлера встречает сама фрейлейн Ирмгард фон Болен. Она оказывает Гитлеру такие почести, с какими Круппы принимали немецких императоров и королей. Сам Крупп, выдающийся немецкий инженер, показывает фюреру заводские кузнечные, литейные цеха, прокатные станы и завод по производству грузовиков. Гитлер посещает горячие и холодные цеха и вдыхает тяжелый воздух, в котором стоит острый кислый запах расплавленной стали; пораженный мощью производства, он почти не слушает пояснений инженера. Он смотрит на красные и желтые водопады, низвергающиеся из плавильных печей, на раскаленные добела болванки, которые бегут по каткам и расплющиваются под чудовищными ударами механических молотов высотой в два этажа. Он вдыхает запах мощи империи Круппа, на которую будет опираться его рейх. Крупп показывает фюреру мемориальную доску, на которой написано: «В память о наших товарищах, которые 31 марта 1923 года погибли на этом месте от французских пуль».
В 1923 году 31 марта пришлось на Страстную пятницу. Рур в то время был оккупирован французами. Около девяти часов утра на завод Круппа, охваченный забастовкой, вошел военный отряд и отправился в цех, где стояли грузовики. Рабочие стали протестовать, собираясь в группы. В одиннадцать часов французы открыли огонь – одиннадцать человек было убито и тридцать серьезно ранено. Рабочие, заявил Крупп, бастовали в знак солидарности с компанией и Германией.
Гитлер внимательно слушает. 1923 год, оккупация Рура – самое начало, когда, воспламененный французами, немецкий национализм пережил свое возрождение. Из этого движения черпал свои силы и нарождающийся нацизм. Сегодня, через пятнадцать лет после заключения Версальского мирного договора, рейх снова прочно стоит на ногах и заводы Круппа работают на полную мощь. Вокруг фюрера собрались рабочие и аплодируют ему. Потом Гитлер долго беседует с Круппом; говорят, что глава немецкой металлургии жаловался на штурмовиков, на беспорядок, который они создают, и на их постоянные призывы к новой революции.
Гитлер покидает заводы Круппа с озабоченным видом. Официальные лимузины быстро доезжают до центра Эссена, где стоит отель «Кайзерхоф». Здесь, в большой гостиной отеля, превращенной в кабинет, фюрер читает поступившие в его отсутствие сообщения. Многие из них посланы Гиммлером; во всех говорится о подготовке путча СА. Послания содержат точную информацию о вооружении отдельных частей, а также высказывания тех или иных членов СА. Гитлер созывает своих помощников на совещание. Присутствуют Геринг и Лутце – руководитель СА, которому Гитлер доверяет. Звонит Гиммлер. Он утверждает, что штурмовики готовятся к нападению на части рейхсвера. В тот же самый момент рейнская служба СД сообщает, что штурмовики Рейнской провинции приставали к иностранному дипломату. Впрочем, история эта весьма туманная и больше смахивает на провокацию или обыкновенную фальшивку. Но Гитлер взрывается: эта выходка СА угрожает безопасности Германии. Если Крупп и вправду жаловался ему на штурмовиков, то гнев Гитлера легко объясним. Все три основных политических элемента, на которых он строит свои политические расчеты, – экономическая мощь, военная мощь и международные отношения, – все они страдают от вмешательства СА.
Он просит, чтобы его немедленно соединили с пансионатом «Ханзельбауэр» в Бад-Висзее. Он требует объяснений от Рема. 30 июня в одиннадцать часов утра (как они и договаривались) он будет в Бад-Висзее. Рем должен собрать к его приезду всех обергруппенфюреров и группенфюреров, а также инспекторов СА. Рем совсем не удивлен звонком фюрера. Он заказал в отеле «Вирьяресцейтен» большой банкет, на котором для Гитлера будут специально приготовлены вегетарианские блюда.
После разговора с Ремом Гитлер успокаивается. Он несколько минут разговаривает со служащими отеля, а потом провожает до крыльца Геринга, который уезжает в Берлин. Машина Геринга отъезжает, а Гитлер салютует приветствующей его толпе. Однако, когда он возвращается в свою комнату, Лутце видит, что Гитлера снова охватила тревога и неуверенность, словно после отъезда Геринга на него снова навалились сомнения, которые поглощают всю его энергию. Гитлер вспоминает прошлое, свою давнюю дружбу с Ремом.
День 28 июня подходит к концу. Фюрер никак не может принять решение и колеблется, зато другие хорошо знают, чего они хотят, а также как этого добиться. «У меня создалось впечатление, – скажет позже Лутце, – что определенные люди хотели извлечь максимум пользы из отсутствия Гитлера в столице, ускорив события и добившись нужного им результата».
Для этих людей важен каждый шаг. Они создают и распускают самые чудовищные слухи, на которые только способно их воображение, оказывая давление на сочувствующих им офицеров Генерального штаба рейхсвера, добиваясь, чтобы его приказы становились все более строгими. Необходимо было вызвать в стране кризис.