Ночь длинных ножей. Борьба за власть партийных элит Третьего рейха. 1932–1934
Шрифт:
Геринг, тщательно подбирая слова, говорит в Нюрнберге: «Нам нужно кипение страстей, а не холод разума». Его бледное, тяжелое лицо дрожит от напряжения. Он предрекает великие события: «Вскоре мы увидим, как Германия, которую так часто предавали и унижали, превратится в величайшую из цивилизованных стран». Папен думает, какого рода будут эти великие события. Он получает текст еще одной речи. В этот самый момент по кельнскому радио выступает Гесс, и его речь передают по всей стране. Выступление второго после Гитлера человека в партии в понедельник – это что-то неслыханное. Зачем это Гесс явился в Кельн? Зачем все чиновники были поспешно собраны в Буцвейлерхофском аэропорту? Зачем в последний момент был вызван почетный караул СА с гаулейтером Грохе и бригаденфюрером Ховелем во главе и отвезен для встречи рейхсминистра? Гесс приехал в Кельн с одной-единственной целью – произнести по радио речь, а потом вернуться в Берлин. Все это очень странно, и все говорит об импровизации и решимости, словно давно вынашиваемое решение было наконец принято и власти решили приступить к активным действиям. Гесс очень возбужден, его речь эмоциональна, но сумбурна – он угрожает в ней всем подряд: и Папену и Рему, повторяя и всячески подчеркивая следующую мысль: «Есть только один человек, который выше всякой критики, – это фюрер. Все знают, что он всегда был прав и всегда будет прав. И сила национал-социализма заключается в безраздельной преданности и беспрекословном подчинении фюреру, в точном выполнении его приказов. Его задача – определить судьбу Германии». Гесс обрушивается на критиков нацизма, а потом, тщательно подчеркивая слова, произносит несколько фраз, каждая из которых содержит скрытую угрозу: «Горе тем, кто своими тяжелыми сапогами сокрушает хрупкую сеть стратегических планов фюрера, полагая, что это позволит быстрее достичь нашей цели. Эти люди враги революции». На кого же намекает Гесс, как не на Рема и его нетерпеливых штурмовиков? Еще одно предупреждение: «Следует подчиняться только приказам фюрера, которому мы все поклялись в верности. Горе тем, кто теряет веру, кто думает, что может послужить делу революции, устраивая мятеж».
Кому еще, кроме Рема, направлена эта угроза? Франц фон Папен встревожен. Он знает, что революции часто порождают странные союзы, что в телегах, в которых в 1794 году везли по улицам Парижа приговоренных к гильотине, бок о бок сидели бывшие аристократы, офицеры королевской армии, жирондисты и сами революционеры. Гитлер с такой же легкостью может бросить в одну корзину головы простолюдина Рема и дворянина Папена.
В Оберхаузене мало кто думает о речи Гесса. Люди высыпали на улицу, чтобы приветствовать футбольную команду, возвратившуюся из Берлина с победой. Железнодорожную станцию осаждают толпы встречающих, эсэсовцы, штурмовики и железнодорожные полицейские с трудом сдерживают напор человеческих масс, радостными криками встречающих игроков, и в особенности форварда Куционну, который забил решающий гол. На шее у него огромный венок. Праздничный кортеж движется по городу. Команда едет в двух открытых машинах, а люди приветствуют ее радостными криками. Кто будет тут думать о Гессе, СА и гестапо? Толпа охвачена ликованием, и весь город радуется, размахивая знаменами и аплодируя победителям, как и в любой демократической стране, где никто не боится грубого вмешательства вооруженных людей в свою жизнь или пыток в застенках СА и СС. Штурмовики приветствуют футболистов вытянутыми руками, но никто не обращает на них никакого внимания. Точно так же встречали бы победителей где-нибудь в сталелитейном центре Англии или Швеции. Оберхаузен похож на любой город в тихой, спокойной стране, где царит порядок, а люди любят спорт и где никто никогда не думал о таких вещах, как путчи, заговоры, тайная полиция и ее наемные убийцы.
Пока толпы народа в Оберхаузене ликуют, в частях рейхсвера объявлена боевая готовность. Ожидается путч СА. Офицеры получили приказ держать под рукой оружие. Протестовали совсем немногие – те, которые не верят в угрозу переворота и не хотят прослыть простофилями, ведь, по их мнению, вся эта возня является простым политическим маневром. Когда в кабинет полковника Готтарда Хейнричи, служащего в управлении общих служб армии, является дежурный офицер, который приносит ему пистолет, Хейнричи взрывается от ярости. Аналогичные случаи происходят во многих казармах и штабных помещениях.
В Силезии войсками военного округа командует генерал Эвальд фон Клейст. Это прекрасный офицер, наделенный обостренным чувством чести и высокими моральными качествами. Несколько дней подряд он получает предупреждения из военного министерства и из гестапо о готовящемся выступлении штурмовиков. Наконец генерал решает выяснить все сам и связывается с Хайнесом, командиром отрядов СА в Силезии. Хайнес говорит, что все эти слухи совершенно беспочвенны, и клянется, что не знает ни о каком заговоре. Скорее всего, эти слухи и ложные тревоги являются частью разработанного СС плана, направленного на то, чтобы поссорить армию с СА и выиграть от их конфликта. Тогда Клейст отправляется в Берлин. На Бендлерштрассе он еле сдерживает свое нетерпение, меряя шагами приемную генерала фон Фрича. Фон Фрич, прочитав его доклады, дал приказ объявить в нескольких соединениях состояние боевой готовности. Наконец генерал принимает Клейста. Сделав несколько вступительных замечаний, Клейст переходит прямо к делу. Он сообщает Фричу о своих сомнениях и анализирует ситуацию в Силезии, где СА ведут себя совершенно спокойно. Он настаивает на своем мнении. Он говорит настолько убедительно, что Фрича начинают одолевать сомнения – неужели рейхсвер дурачат?
Вызывают Рейхенау. Он является туго затянутый ремнями и слушает абсолютно спокойно, не выказывая ни малейших признаков удивления. Рейхенау – сам участник заговора. Он знает все, но бесстрастное выражение его лица скрывает тревогу: такие дураки, как Клейст, легко могут погубить весь замысел. Чем больше мы будем тянуть, тем сильнее офицеров, подобных Клейсту, будут одолевать сомнения и тем сильнее будут их подозрения. Необходимо опередить их, застать врасплох и заставить действовать, создав ситуацию, когда уже нельзя будет повернуть вспять. В кабинете генерала Фрича Рейхенау молча смотрит на Клейста, потом на Фрича и, даже не собираясь спорить с ними, сухо произносит: «Как бы то ни было, теперь уже слишком поздно».
ГЛАВА 6
Суббота 30 июня 1934 года
Во время полета над Таунусом
2.30
В самолете из-за шума моторов разговаривать невозможно. Йозеф Геббельс кричит, пытаясь сообщить что-то Лутце. Вылетев из аэропорта Бонн-Хангелар, самолет находится в воздухе уже полчаса. Небо совершенно чистое. Гитлер сидит в кабине рядом с пилотом; воротник его кожаного плаща поднят. Он сидит, наклонившись вперед, и, как позже вспоминал Геббельс, «не отрываясь глядит вперед во тьму». Фюрер молчит. Время от времени пилот выкрикивает название города, над которым они пролетают, показывая на мерцающие внизу огоньки. Они пролетели над Элисом и Нассау, которые быстро промелькнули справа. Самолет медленно набирает высоту, вот он уже летит над горой Фельдберг. Справа виднеется слабое свечение в том месте, где Майн впадает в Рейн, а Висбаден и Майнц, которые сверху кажутся расположенными совсем рядом, окружены светящимся ореолом. Через равные промежутки времени в кабине звучит голос диспетчера, который передает сведения о погоде над Штейгервальдом или Франкенхехе, горных массивах средней высоты, которые, как и все горы Германии, тянутся, подобно венам, через всю страну. До самого Мюнхена небо свободно от облаков. Пилот сообщает Гитлеру, что он поворачивает круче на юго-восток и берет курс на столицу Баварии.
2.30. В пансионате «Ханзельбауэр» все крепко спят. В одной из маленьких комнат Эдмунд Хайнес обнимает за плечи молоденького штурмовика и, притянув его к себе, просит остаться на ночь. Он еще успеет утром тихонько выскользнуть из спальни. Молодой человек очень устал и сразу же засыпает.
В Кауферинге офицеры выкрикивают приказы. Эсэсовцы из лейбштандарта, громко стуча сапогами, бегут по коридору и выстраиваются в шеренгу. Все они тщательно отобраны – один к одному – и вышколены. Группенфюрер Зепп Дитрих уже прибыл. Он говорит спокойным голосом: «Беспрекословное подчинение приказам должно стать законом, а тех, кто их не выполняет, надо ликвидировать вне зависимости от их нынешнего положения и прошлых заслуг. Штаб СА – это рассадник измены и разврата, поэтому лейбштандарт должен его уничтожить, встав на защиту чести Германии и фюрера». «Хайль Гитлер!» – в едином порыве кричат эсэсовцы. Подъезжают грузовики, и две роты СС молча загружаются в них. Окруженный офицерами Зепп Дитрих, заложив руки за спину и расставив ноги, с довольной улыбкой наблюдает за их посадкой. Он знает, куда направятся эти грузовики, – в пансионат «Ханзельбауэр», Бад-Висзее, на берегу озера Тегернзее.
Вторник 26 июня – четверг 28 июня
Зепп Дитрих отнюдь не простой исполнитель – это один из тех лидеров СС, на которых Гейдрих и Гиммлер возлагают особые надежды. Они готовят ловушку, которую надо ежедневно подправлять, принимая во внимание постоянно возникающие еле уловимые изменения в ситуации, эти изменения могут в любой момент разрушить хрупкий политический альянс, объединивший людей с такими разными интересами, – вдруг кто-нибудь случайно проговорится или кого-нибудь замучит совесть, и он выкинет совершенно неожиданную штуку. Гейдрих все это прекрасно понимает, он привык действовать методично. Когда Рейхенау сообщает ему, что у генералов фон Клейста и фон Фрича возникли подозрения в существовании заговора СА, он тут же предпринимает ответные шаги. Необходимо сыграть на беспокойстве офицеров, показать им, что СА действительно представляют для них угрозу. Гестапо уже набило руку на фабрикации подложных документов.
Во вторник 26 июня Зепп Дитрих приезжает на Бендлерштрассе и, вызвав офицера из отдела генерала Бломберга, передает ему секретный документ, который, по его словам, он получил от одного из руководителей СА, возмущенного его содержанием. Прочитав эту бумагу, Бломберг приходит в ярость, смешанную со страхом: из нее явствует, что Генеральный штаб СА планирует во время путча ликвидировать всех высших офицеров рейхсвера. В тексте говорится, что армия должна быть очищена от закоренелых консерваторов и им на смену должны прийти революционеры. Среди тех, кого надо будет убрать в первую очередь, называются генералы Бек и Фрич.
В тот же самый день в свой кабинет входит капитан Пациг. Он долгие годы служил на флоте, но последние несколько месяцев возглавляет абвер, армейскую разведку, которая сумела уцелеть после разгрома 1918 года и в течение последовавших за этим черных лет составляла секретное ядро рейхсвера, служившего, в свою очередь, сердцем разгромленной нации. На своем рабочем столе капитан Пациг находит документ. Ни часовые, ни офицеры не знают, как он туда попал. Эта таинственная бумага представляет собой копию приказа, отданного Ремом своим штурмовикам, – секретного приказа, объявляющего о немедленном перевооружении СА. Разве это не доказательство того, что СА готовят путч? Пациг сообщает о найденном документе начальству. Вскоре после этого в его кабинет входит генерал фон Рейхенау. Вставив монокль в правый глаз, он читает приказ Рема, а потом, бросив взгляд на Пацига, произносит: «Это последняя капля. Я иду к Гитлеру».