Ночь для двоих
Шрифт:
За разрядкой наступило благословенное забытье.
Ее дыхание шевелило его волосы. Ее сердце билось рядом с его собственным. Ее руки в темноте нашли его руки, и их пальцы переплелись.
Близость, которая укрыла и защитила его.
И все же в этом сонном тепле он не нашел мира. Что-то было не так. Возможно, все было не так. Он не хотел думать.
Ночь стала его убежищем. После рассвета наступал хаос. А в темноте существовали только ее объятия.
Вир пробормотал слова благодарности и позволил сну овладеть им.
Рассвет
Даже звуки, производимые самим маркизом, были мирными и домашними: плеск воды в умывальнике, шуршание выдвигаемых и задвигаемых ящиков, отдергиваемых штор.
Элиссанда еще спала в его постели, тихо и ровно дыша. Ее волосы разметались по подушке, одна рука лежала на одеяле и была протянута к нему.
Во сне Элиссанда казалась абсолютно безвредной, ее внешность была почти ангельской. Такие женщины легко вызывают у мужчин желание защищать. Вир прикрыл ее руку одеялом. Элиссанда пошевелилась и сонно улыбнулась.
Он отвернулся.
Стоя спиной к ней, он надел подтяжки и жилет. Отыскал на подносе, стоявшем на комоде, пару запонок. А потом как-то сразу почувствовал, что она проснулась и наблюдает за ним.
— Доброе утро, — сказал Вир, не поворачиваясь. Он был чрезвычайно занят запонками.
— Доброе утро, — ответила Элиссанда хриплым со сна голосом.
Маркиз продолжил одеваться. За его спиной заскрипела кровать. Судя по всему, супруга надевает свою ночную рубашку, которую он утром обнаружил под собой вместе с ее лентой для волос, — тонкое и светлое напоминание о событиях ночи.
— Я иду на прогулку, — сказал он, так и не повернувшись. — Можем пойти вместе, если хочешь.
То, что он собирался сказать ей, лучше было говорить вдали от лома.
—Да, конечно, с радостью.
Искренний восторг в ее голосе ударил по его сознанию, как хлыст.
— Жду внизу.
— Я быстро,— заторопилась Элиссанда. — Мне нужно только одеться и сказать несколько слов сиделке.
У двери маркиз все же задержался и взглянул на жену. После сегодняшнего дня он больше не увидит ее такой — радостной, полной надежд.
— Не спеши, — сказал он.
Элиссанда оделась с рекордной скоростью, взглянула на еще спящую тетю и поговорила с миссис Грин — сиделкой, нанятой по рекомендации миссис Дилвин после приезда в Девон. Миссис Грин заверила, что позаботится о завтраке и ванне для тети, а потом вывезет ее в сад.
Миссис Грин была очень доброй женщиной, но более твердой, чем Элиссанда. Под ее надзором тетя Рейчел уже могла пройти короткое расстояние без поддержки, что, по мнению племянницы, было чудом.
А теперь, чтобы сделать Элиссанду совсем уж счастливой, муж занимался с ней любовью. И пригласил на прогулку. Эго, несомненно, было началом новой замечательной жизни.
Они позавтракали в небольшом торговом городке Торне, перешли реку
Пройдя добрых пять миль, Элиссанда должна была чувствовать себя утомленной, но не ощущала ничего, кроме ликования.
— Ты когда-нибудь разговариваешь? — наконец спросила она, немного запыхавшись на подъеме.
— Полагаю, все мои знакомые единодушны во мнении, что я только и делаю, что болтаю.
Элиссанда сняла шляпу и принялась ею обмахиваться.
— Я имею в виду, когда ты не играешь роль.
Маркиз не ответил. Его взгляд был устремлен в сторону моря. Замок располагался на холме, с которого открывался захватывающий вид на окрестности. Элиссанда снова задумалась о его двойной жизни. Почему он ее ведет? Но у нее были причины поступить так, как она поступила, и она признавала, что у него, должно быть, тоже имелись весомые причины так жить.
— Скажи мне кое-что, наконец, — проговорил он.
Она почувствовала себя польщенной. Муж так редко задавал ей вопросы.
— Что ты хочешь знать?
— Ты спрашивала о Капри в беседе с миссис Каналетто. Ты упоминала об этом острове снова, когда хотела, чтобы мы все покинули Англию и укрылись где-нибудь. А судя по тому, что ты говорила прошлой ночью, ты всю жизнь много думала о Капри. — Он засунул руку в карман.
— Это правда.
— Но я не вижу, чтобы ты планировала посетить Капри теперь, когда у тебя есть такая возможность. Почему?
Ей никогда это не приходило в голову. Однако ответ был столь очевиден, что Элиссанда искренне удивилась вопросу.
— Потому что все это время я любила не Капри как физический объект. Это могло быть любое красивое удаленное место. Для меня имели значение лишь надежда и утешение, которые оно давало мне, пока я оставалась пленницей в доме дяди.
Маркиз повернулся к жене. Его взгляд был суровым. Возможно, он ее не понял?
Она решила сделать еще одну попытку.
— Представь себе плот. Если река слишком широка, а течение — быстро, мы не можем переплыть ее. Тогда необходим плот. Но, переправившись на другой берег, мы оставляем плоту кромки воды.
— А ты уже переправилась на другой берег?
Элиссанда погладила кончиками пальцев шелковые цветы, украшавшие шляпу.
— Я пересекла реку. И как бы мне ни нравился мой плот, он больше не нужен.
Маркиз отошел на несколько шагов.
— Значит, ты теперь довольна своей жизнью? И поддержка больше не нужна?
Леди Вир прикусила губу.
— Возможно, еще некоторая поддержка мне не помешает.
— Какая?
Она считала, что ей потребуется больше смелости, чтобы признаться в своей привязанности. Но когда он ночью обнимал и целовал ее, а утром прошел рядом с ней пять миль, оказалось, что все очень легко.