Ночь и город
Шрифт:
— Лжешь, — сказал Носсеросс.
— Ладно, вам лучше знать. А теперь отпустите мою руку.
Носсеросс сжал пальцы еще сильнее, однако через мгновение ослабил хватку. Хелен потерла запястье.
— Что еще? — спросил Носсеросс.
— Мэри выставляет вас дураком. Мне доподлинно известно, что в прошлую пятницу, между двумя и тремя часами пополудни, она ходила к нему на квартиру. И она собирается убежать с ним.
Лицо Носсеросса по-прежнему оставалось непроницаемым, как скала.
— В прошлую
— Да. Я слышала их разговор. Она сказала вам, будто идет к портнихе.
— К портнихе, — повторил Носсеросс.
— Он предложил ей отправиться с ним на его яхте в тур по Средиземному морю. Она согласилась. Если вы будете держать ухо востро, то услышите много интересного. У меня все.
— Тогда собирай свои вещи и проваливай, — сказал Носсеросс.
— Вы хотели знать, и теперь вы все знаете, — ответила Хелен.
— Ты неправильно все поняла, а теперь просто мутишь воду. Убирайся! — прошипел Носсеросс полузадушенным голосом.
— Вы должны мне пятнадцать шиллингов комиссионных за коктейли.
Носсеросс сунул руку в карман, вытащил два фунта, скатал их в тугой комок и бросил его в Хелен. Ударившись о ее плечо, деньги упали на пол. Она нагнулась за ними. Носсеросс указал большим пальцем на дверь.
Хелен взяла пальто и покинула клуб.
Десятью минутами позже в его кабинет вошел Адам.
— Фил, — сказал он, — Чешант хочет знать, обналичите ли вы его чек.
— Скажи ему, — отвечал Носсеросс, — что я обналичу его чек с удовольствием. И еще Адам… возьми у него заказ, а затем скажи: «Это от Фила с наилучшими пожеланиями; мистер Носсеросс почтет за честь, если сегодня вечером сэр Вильям Чешант будет его гостем».
Адам пристально взглянул на него.
— В чем дело? Вы неважно выглядите.
— Я немного нездоров.
— Желудок беспокоит?
— Верно, желудок. Послушай, Адам… Прикрой-ка на минуту дверь. Ты не мог бы оказать мне одну услугу? Я знаю, что могу тебе доверять.
— Все что угодно.
— Мэри сидит за столом с Чешантом?
— Да. А что?
— Ты не мог бы покрутиться вокруг и послушать, о чем они говорят? Мне важно это знать.
— Нет. Подобными вещами я не занимаюсь.
— Даже в порядке личного одолжения мне?
— Нет. Мне очень жаль. Даже в порядке личного одолжения вам.
— Ладно, — вздохнул Носсеросс, — забудь об этом. Ты славный мальчик. Давай пожмем друг другу руки — ты мне очень нравишься.
В рукопожатии Носсеросса Адам ощутил тепло.
Носсеросс тщательно поправил галстук и вышел в зал. Мэри сидела за дальним столиком рядом с белокурым гигантом в вечернем костюме. Носсеросс всмотрелся в ее смеющееся лицо. Он решительно направился к столику.
Она увидела его. Ее губы зашевелились, а взгляд сделался совершенно бессмысленным;
— Благодарю вас за гостеприимство, — сказал сэр Вильям.
— Рад вам служить, сэр Вильям.
— Выпьете с нами, Фил?
— Конечно! Ваше здоровье!.. Смотрите не заморочьте голову моей Мэри.
— Приглядывайте за ней, Фил, — смеясь, проговорил сэр Вильям, — а то мы, чего доброго, сбежим.
Все трое весело рассмеялись. Носсеросс отошел, потом вернулся кружным путем и притаился рядом с их столиком.
Навеки, навеки ты в сердце моем, О тебе я мечтаю ночью и днем…— негромко пел барабанщик.
Носсеросс услышал, как сэр Вильям Чешант спросил у Мэри: «Чего тут бояться?»
Мэри ответила: «Он может наводить страх на других людей, но меня ему не испугать».
…Тобою живу я и ночью, и днем, Навеки, навеки ты в сердце моем…Носсеросс почувствовал, как его раздирают две противоречивые силы: холодная тяжесть тянет вниз, а пылающая ярость подталкивает вверх. Музыка смолкла. Затрещали одинокие аплодисменты.
— Как поживаете, сэр Вильям? — с улыбкой проговорил Носсеросс. Если бы у него в руках был топор, он одним сокрушительным ударом не раздумывая расколол бы сэра Вильяма пополам.
— Превосходно! Мы тут как раз решаем, когда нам лучше сбежать. Я предлагаю сейчас, а Мэри возражает, лучше, говорит, на следующей неделе. А что вы на это скажете?
Носсеросс расхохотался во все горло.
— А мне почем знать? Давайте на следующей неделе. Мэри заказала шубку: подождите, пока я заплачу по счету, а тогда уж и бегите, идет?
— Хо-хо-хо! Как скажете, Фил, как скажете. — Колено сэра Вильяма прижалось под столом к колену Мэри. Носсеросс, наблюдавший за ними ястребиным взором, заметил это движение.
— Вы меня простите? — проговорил он, широко улыбаясь.
Адам, проходивший мимо него с подносом, спросил:
— А где Хелен?
— Ушла, — отвечал Носсеросс.
— Куда?
— Ко всем чертям. По крайней мере, я на это надеюсь. Я только что ее вышвырнул. — У него на душе скребли кошки. — Адам, возьми бутылку бренди, «Курвуазье», и отнеси ее ко мне в кабинет.
— Фил… Не стоит выставлять себя на посмешище.
— Делай, что тебе сказано. У меня тяжело на сердце.
— Хелен! Где моя Хелен? — вдруг заорал Фабиан, которому наконец ударило в голову шампанское. — Подайте мне мою Хелен!
Его одинокий голос утонул в грохоте оркестра.