Ночь исполнения желаний
Шрифт:
— Что это за лекарства? — поинтересовался я.
— А мне откуда знать? Я ведь не доктор, — пожал плечами Врум.
— Ты уверен, что у Радхики есть рецепты?
— Спроси у нее сам, если у тебя хватит смелости, — предложил Врум.
— Ладно, едем в бар.
— Всё в порядке? — спросила Эша, когда мы сели в «куа-лис». — Вы, кажется, о чем-то спорили.
— Ничего особенного. Бакши сказал бы, что у нас возникли некоторые проблемы с общением. А теперь в «Кровать», — буркнул Врум, разворачивая машину.
Радхика положила лекарства в сумочку, видимо,
Врум поехал со скоростью сто десять километров в час — максимум того, что можно выжать из «куалиса».
— Сбавь скорость, Врум, — попросила Эша.
— Слова «сбавь скорость» и «Врум» плохо сочетаются друг с другом, — заявил наш водитель.
— Прекрасный диалог, — подытожил я. — Нам, наверное, следует поаплодировать.
Грузовик, набитый мешками с сеном, прогрохотал рядом с нами как лишенный какого-либо изящества слон. Фары «куалиса» высветили огромные мешки.
— Видишь, даже этот грузовик едет быстрее нас. Я хороший водитель, вы со мной в полной безопасности, — заверил Врум.
— Прошу прощения, мальчики. — Голос Радхики благодаря таблеткам становился все более спокойным. — Извините меня за эту безобразную сцену.
— Что ты такое купила, Радхика? Почему аптекарь так всполошился? — Я был не в силах сдержать любопытство.
— Я купила антидепрессанты. Аптекари иногда задают по этому поводу вопросы, потому что эти лекарства должны отпускаться по рецептам. Хотя в большинстве случаев продавцам все равно…
— Bay! — воскликнул Врум. — Значит, это что-то вроде улучшающего настроения прозака.
— Да. Флуоксетин это и есть прозак, его индийская разновидность, которая стоит гораздо дешевле.
— Как и все мы, — засмеялся своей собственной шутке Врум.
— Но его надо принимать под контролем врача, — заметила Приянка. — Разве он не вызывает привыкания?
— Вызывает, но я не могу без него обойтись, хотя в некоторых отношениях он вреден. Но лучше уж флуоксетин, чем моя жизнь, — сказала Радхика.
— Завязывай с ним, Радхика, — посоветовал Дядюшка-военный, открыв рот впервые за нашу поездку.
— Я стараюсь, Дядюшка. Но иногда приходится принимать большую дозу. Мы можем поговорить о чем-нибудь другом? До бара еще далеко?
— Осталось два километра. Девяносто секунд, если за рулем я, а Шьяму потребовалось бы на это куда больше времени, — похвастался Врум. Я проигнорировал его замечание — не хотел, чтобы он отрывал глаза от дороги. Нас обогнали какие-то сумасшедшие водители грузовиков, Вруму приходилось увертываться от тяжелых машин.
— Я слышала, что «Кровать» — место для избранных, а я одета не самым подходящим образом. — Приянка поправила блузку. На ее темно-зеленом шифоновом шарфе заблестели какие-то камешки.
— Ты выглядишь замечательно, — заверила ее Эша. — Если кому-то и надо волноваться, так это мне. Я кажусь просто неряхой.
— Не беспокойся, Эша. У тебя в пупке кольцо, и этого вполне достаточно, чтобы тебя пустили на дискотеку, — съехидничал Врум.
— Если уж вы, девушки, терзаетесь сомнениями,
— Ничего страшного. Пока у нас имеются наличные, мы все там желанные гости. Кроме того, диджей в «Кровати» — мой бывший одноклассник, — сообщил Врум.
— Почему-то у всех твоих одноклассников очень клевая работа, — позавидовал я.
— Это настоящая проблема: дело в том, что у них богатые папаши. Мне приходится вкалывать изо всех сил, дабы соответствовать их образу жизни. Вот если бы мой отец нас не бросил… — ответил Врум. — Как бы то ни было, друзья, добро пожаловать в «Кровать». Благодаря скромным усилиям вашего водителя мы прибыли сюда в три часа двадцать три минуты. Он посветил на вывеску. Там было написано: «Бар «Кровать»: ваше личное пространство».
— Господи, я не думала, что мы доберемся так быстро, — воскликнула Эша. Она достала из сумочки зеркало и стала изучать губы. Интересно, каково жилось женщинам, когда зеркал еще не было?
— Как моя прическа? Такая же ужасная, как всегда? — обратилась к Радхике Приянка.
Я посмотрел на ее длинные вьющиеся волосы. Приянка вечно жалуется на то, что у нее «самые непослушные волосы на свете», что она «ничего не может с ними поделать». Я никогда ее не понимал, мне ее волосы очень даже нравились, я просто-напросто любил их. Мне захотелось запустить в них свои пальцы, как тысячу лет тому назад. Но я не мог позволить себе такой роскоши, поскольку некто по имени Ганеш получит право на это всего через несколько недель. Я опять почувствовал себя так, будто в желудке жарилась в масле кар-тошка-фри.
— У тебя прекрасные волосы. В любом случае в баре будет темно. Пошли! Вперед, Дядюшка-военный! — позвала Радхика.
ГЛАВА 27
3:30
Мы прошли вслед за Врумом. Большая черная дверь, служившая входом в бар, хорошо сочеталась с цветом стен. У двери стояли мускулистый охранник и худая женщина.
— Вы являетесь членом нашего клуба, сэр? — обратилась недокормленная цыпочка к Вруму. Хостесс, или «стерва в дверях», как называла их Приянка, была в черном платье. В женщине было примерно пять футов четыре дюйма, но она казалась выше из-за худобы и туфель, каблуки которых размером напоминали бутылки из-под кока-колы.
— Нет, мы просто хотим по-быстрому выпить, — ответил Врум и достал кредитную карту.
— Прошу прощения, сэр, но сегодня мы обслуживаем только членов нашего клуба, — ответила женщина в черном. Охранник смотрел на нас ничего не выражающим взглядом слабоумного человека.
— А как можно вступить в клуб? — поинтересовался я.
— Нужно заполнить анкету и заплатить годовой взнос в размере пятидесяти тысяч, — пояснила стерва так спокойно, словно речь шла о какой-то мелочи.
— Что? Пятьдесят тысяч за это место у черта на куличках? — возмутилась Приянка и показала пальцем на дверь. Она закуталась в шарф, чтобы выглядеть более хипово.