Ночь Седьмой тьмы
Шрифт:
Ривера снял очки. Без них его глаза оказались слабыми и покрасневшими. Рубен чувствовал, что усталость доктора не была чисто физической. Этот взгляд был ему знаком: он достаточно часто видел его в зеркале собственной ванной.
– Лейтенант, если вы хотите узнать, что случилось с вашим гаитянцем, вам нужно будет вырыть его снова. Как можно скорее.
9
Встреча с Обеном поселила в Анжелине чувство беспокойства. Почти целый час после нее она бродила без всякой осознанной цели, проходя улицу за тусклой улицей. Ее каблуки сухо цокали
Примерно в половине пятого она очутилась в конце Клермонт Авеню, где находилась ее квартира. Она не собиралась сюда приходить, по крайней мере сознательно; что-то вело ее, какое-то притяжение, имени которому она не знала. Посмотрев сначала в один конец улицы, потом в другой, она не увидела никого из знакомых. Полицейских машин тоже нигде не было видно.
Квартира была опечатана. На край двери и рамы был наклеен черно-белый плакатик с официальным предупреждением департамента полиции Нью-Йорка:
СТОЙ! МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ
Анжелина сорвала плакатик и вставила ключ в замок. Он беззвучно открылся.
Эксперты на время закончили свою работу. Везде она видела следы их присутствия: пятна порошка для снятия отпечатков пальцев, картонные ярлычки на предметах, надписи, говорившие, что тот или иной предмет забрали в качестве вещественного доказательства. Доказательства чего? Дверь в гостиную была плотно закрыта. Она не стала ее открывать и направилась в спальню.
В шкафу она разыскала средних размеров чемодан и уложила в него кое-какую одежду из той, что была получше. Две пары туфель про запас. Свежее белье. Что-нибудь черное для похорон. Она подумала о том, чтобы взять с собой черное белье – это уже граничило с патологией? На кровать она даже не взглянула.
Шагнув через коридор в ванную, Анжелина набила полный пакет дорогими кремами и лосьонами. Рик никогда не скупился на то, что она покупала для ванной комнаты. «Мне нравится, что ты так заботишься о своей внешности», – обычно говорил он. «Ну вот и хорошо, – обычно отвечала она, – а то кто же еще будет обо мне заботиться?»
Повсюду лежали реликвии, оставшиеся после Рика. Его бритва с короткими волосками, прилипшими к лезвию, тюбик крема для бритья, шампунь против перхоти, пара грязных трусов, бесцеремонно брошенных на корзину для белья. Она притворилась, что не замечает их.
Подняв глаза, она случайно увидела себя в зеркале, большом зеркале, висевшем над раковиной. Запавшие глаза, впалые щеки, поникшие пряди волос. Она вспомнила ярко-красных рыбок, захлебывающихся в воздухе, отчаянные глаза, вращающиеся и застывающие неподвижно. Бьются, бьются – и затихают. Она снова посмотрела в зеркало. Резкий свет флюоресцентной лампы никак не смягчал результата.
Ее одежда превратилась в тряпье. Нужно отдать ее почистить и выгладить. А может быть, и не нужно. Может быть, она уже больше никогда ее не наденет. Анжелина быстро разделась, скинув трусики и лифчик тоже, и стояла, зябко поеживаясь. Кожа была липкой на ощупь. Руки и грудь быстро покрывались пупырышками от холода. Ей бы сейчас не повредил еще один душ, по-настоящему горячий.
Фитиль в газовой колонке все еще горел. В ящичке
Кожу покалывало, кровь поднялась к самой поверхности. Она протянула руку за губкой.
Вдруг она открыла глаза и заморгала, стряхивая с них водяную пелену. Она ощутила беспричинный страх, словно квартира внезапно ожила.
За занавеской душевой кабины маячили огромные тени. Ванная комната вздрогнула, неразличимая за плотной вуалью пара и пластмассы. Вода барабанила по полиэтилену, заглушая все остальные звуки. Анжелина почувствовала, как сердце заколотилось у самого горла, и потянулась к краю занавески. Она отодвинула ее, и вода стала попадать на пол. Моргнув, она стряхнула с ресниц тяжелые капли и прищурилась, напрягая зрение. Ванная наполнялась паром, зеркало уже покрывала ровная матовая пленка.
Она выключила душ. Вода перестала течь в ту же секунду, оставив после себя гнетущую тишину. Анжелина стояла на пороге кабинки, прислушиваясь. Позади нее капли воды падали на кафельный пол. Кап, кап, кап – словно из неисправного крана. Она напрягла слух, пытаясь уловить другие звуки, намек на какое-то движение в квартире. Тишина. И холодный звук воды, мерно капающей на треснувшие плитки.
Мягко ступая, она вышла из кабинки. Какой-то голос, звучавший в ее голове, не умолкая твердил ей, что ничего страшного не произошло. Чего она так испугалась? Она не услышала ни единого звука. Но Анжелина знала, что так напугало ее.
Ее рука потянулась к банному полотенцу, сушившемуся на обогревателе. Обернув его вокруг себя, она завязала его над самой грудью. Ее внутренности словно оторвались и превратились в кашу. «Ничего не было», – говорила она себе. Позади нее вода капала на пол, как с оплывающей на жаре глыбы льда. Она вспомнила свой сон, долгий путь через джунгли, тяжелую влагу, капающую с листьев гигантских деревьев. Она знала, что так напугало ее.
Чувствуя тяжелое туканье в горле, она открыла дверь. Коридор снаружи был пуст, наполненный своей собственной тишиной. Знакомый и при этом неожиданно чужой. Она стала чужой здесь, в своем собственном доме. Что-то выгнало ее отсюда и не хотело, чтобы она возвращалась.
На цыпочках она прокралась в спальню. Комната была пуста. Сердце как молот стучало в груди; она все время невольно оглядывалась через плечо. Голос в ее голове не переставая кричал: «Выбирайся отсюда, выбирайся, пока еще есть время!»
Она схватила свитер, джинсы, натянула их на себя. Запихнула ноги в тапочки. И все. Она подняла чемодан.
Вдруг Анжелина поняла, зачем она пришла в квартиру. Источник этого внутреннего зова находился в кабинете Рика, если только полиция еще не нашла его и не увезла с собой. Она опустила чемодан на пол.